Гобелены Натальи Озерной

Эссе поэта о творчестве необычной русской художнице Наталье Озерной.

Однажды, стремясь освободиться от городской суеты, я зашел в музей храма Христа Спасителя. Там, обозревая выставку живописных полотен, скульптур и графики, наткнулся на гобелены. Сюжеты их были не совсем обычны. Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий, Сергий Радонежский, Андрей Рублев и Даниил Черный, князь Московский Иван Калита… Созданные современным художником, гобелены не пестрели узорочьем, а будто были выполнены лаконичными, крупными мазками. Подпись под ними гласила: «Наталья Озерная». Сама фамилия казалась соответствующей настроению творений: словно заплескалась широкая прохладная гладь в желтеющих лепестках кувшинок и жужжании стрекоз…
И вот я встретился с Натальей Павловной Озерной.
Уже первые высказанные ею мысли заставили меня прочувствовать личное соединство с нею: «Особый век для Руси — четырнадцатый. В нем истоки многих ее державных дорог…» Один из досточтимых героев Н. Озерной — Иван Калита в ее воплощении добродетельный и сметливый, с недюжинной энергией. Художница так объясняет свою трактовку личности князя: «Официальная историография искажала его характер. А разве он алчный накопитель? Он же высоконравственный собиратель русских земель! Даже прозвище „Калита“ перетолмачивали как „денежный мешок“, а калита — это поясной кошелек, в котором князь держал мелкую разменную монету для нищих. Он строгий и мужественный». Я вспоминаю оценку Ивана Калиты, данную Львом Гумилевым: «тихий, богобоязненный и хозяйственный».
Преподобного Сергия Радонежского Н. Озерная осмысляет в диптихе, состоящем из композиций «Восхождение» и «Благословение». В жизни святого явлена идея христианского моления за Русь. Тот же Л. Гумилев отмечал: «Говорил Сергий мало: выполняя свое послушание, он в основном носил воду в монастырь да стоял церковные службы. Но зато, когда Сергий что-нибудь говорил, его слушали, ибо он говорил дело». Вот и когда дошло до столкновения русских с татарами, изрек Сергий «благословение на эту войну», оставшись в памяти народной на века. Н. Озерная раскрывает личность преподобного Сергия не статично, а в его возмужании. «Восхождение» — это еще по-детски чистый отрок Варфоломей. Цветы полукружьем у его ног подчеркивают реальность бытия, окружающего отрока. В «Благословении» он уже как бы вознесен в небесный мир, оттуда обозревает свою обитель. И струится от него свет, лучистый и очищающий.
О гобелене с вытканными образами святых Кирилла и Мефодия у меня особый сказ. Большую часть своей сознательной жизни прожил я в осмыслении их дела как славист-болгарист и литератор, размышлявший о славянской культуре.

Учителя мои — Кирилл, Мефодий,
ваш дерзкий образ я в себе ношу,
он через азбуку — в моем народе,
я этой древней азбукой пишу…

Да, они были дерзновенны в своем провидческом рвении, когда возвышали речь в диспутах с иноверными, когда распространяли христианство в Хазарии, когда утверждали Евангелие для славян в противостоянии с латинянами. Н. Озерная подчеркивает умудренность, сосредоточенность братьев, трудовое их усердие. Кирилл выводит славянские буквы, Мефодий распахивает свиток.
В старинной книге так говаривали о мастере этого вида творчества: «Хорошим ткачом гобеленов может быть только образованный артист, в своем роде живописец, отличающийся от настоящего только тем, что средства его состоят не в полотне, палитре с красками и кистях, а в нитяной основе, шпульках с разноцветною шерстью и искусных пальцах… Он должен быть сведущ в рисунке, колорите и светотени не меньше настоящего живописца, а сверх того обладать и полным знанием своих специальных средств».
Наталья Озерная, усвоив эти четкие правила, добавила к ним художническую смелость. «Стараюсь цветом передать мысль, настрой, — рассказывала она. — Цвет самодостаточен. Помню, как в молодости потрясла меня цветущая белая вишня. Важна вся гамма. Сама ищу цветовой тон. Сама пряжу подкрашиваю. Пока цвет не найден, за работу не примусь…»
Она пыталась растолковать, как протекает ее работа: «Ну, просто скрещиваю ниточки, как лапти плетут, через одну нитку…» Но, конечно, одной техники недостаточно. «Я как бы перемещаюсь в эпоху своих героев». Н. Озерная называет это состояние «наработкой сценария». Впечатляет ее гобелен «Андрей Рублев и Даниил Черный»: «Мне кажется, что я присутствовала при их беседе, слышала медлительное увещевание Рублева, темпераментный монолог Черного…»
Когда-то Людовик XIV создал королевскую гобеленовую мануфактуру. По свидетельству историка А. Сомова, «несмотря на значительность расходов, требовавшихся на содержание мануфактуры, она продолжала существовать при всех сменявшихся с тех пор правительствах Франции и существует до настоящего времени как художественное учреждение, составляющее гордость этой страны». Несомненно, гобелены Натальи Озерной — явление своеобычное, национальное, чисто русское, явление нашего времени, когда обращение к отечественному прошлому так значимо для нас всех.
Кто знает, может быть, и у русского гобелена большое будущее!