Катастрофа Черного моря

Об одной сенсации
Специалисты Национального агентства морских исследований и технологий при Кабинете министров Украины, завершив работы на борту научно-исследовательского судна «Киев», поставили точку в затянувшемся споре: в 1927 году при землетрясении у берегов Крыма взорвался не сероводород, а метан. Случилось это в зоне глубинных разломов коры.
Слухи о грядущем бедствии — о том, что в Черном море с глубин поднимается сероводород, ходят давно. «Литературная газета» пишет, что «сероводородом поражено, обезжизненно больше девяти десятых объема моря». В других московских газетах еще страшнее: «Достаточно даже небольшого землетрясения, чтобы сероводород вышел на поверхность и начались грандиозные пожары"…
О сероводороде в Черном море знали давно. Еще в 1890—1891 годах его содержание установили и измерили русские исследователи Н.И.Андрусов и А.А.Лебединцев. В 1974 году американцы выдвинули предположение о естественном затухании опасного процесса подъема к поверхности «мертвой воды». Оптимизм оказался преждевременным. Понадобилось более детальное изучение, в итоге на свет родилась программа «Исследование динамики сероводородной зоны Черного моря с целью разработки методов и средств предотвращения негативной перестройки его экологической системы». В рамках этой программы были проведены экспедиции, сделаны сотни глубоководных замеров, взяты пробы донных отложений, фитопланктона, бактерий, хлорофилла, зоопланктона, уточнены гидрогеологические характеристики. Словом, шла постоянная целенаправленная работа. И вдруг такой неожиданный взрыв… нет, не моря, а интереса людей, порой граничащего с паникой.
Все просто. Журналисты, обожающие сенсации, добрались до секретного рапорта начальнику Гидрографического управления Черноморского флота с данными военных постов наблюдений в 1927 году:
«В море землетрясение сопровождалось появлением огня: пост Лукулла 0 ч. 42 мин. — столб пламени продолжительностью 5 секунд; Евпатория 2 ч. 48 мин. — на море вспышка огня белого цвета; Севастополь 3 ч. 31 мин. — по пеленгу 255 вспышка огня высотой 500 м, шириной 1,5 морской мили; пост Лукулла 3 ч. 41 мин. — по пеленгу 260 замечена огненная вспышка высотой 500 м, шириной около 1 морской мили».
Обыграли в прессе этот документ сильно. Будь он незасекреченным, прошел бы мимо глаз незаметно — все видели, все знают. А так профессиональному перу есть за что зацепиться. Не были забыты даже герои «Путаницы» Корнея Чуковского, которые «к морю синему пошли, море синее зажгли». Правда, точки зрения ученых на события 1927 года были резко полярными.
Доктор технических наук Р.Б.Ахмедов: «Очевидцы землетрясения утверждали, что после сильных подземных толчков на берегу появлялся ощутимый запах тухлых яиц. А сейчас даже школьникам известно, что так пахнет сероводород. При большой концентрации в воздухе этот газ может самовозгораться — возникает яркое пламя белого цвета. Сероводород растворен в глубинных водах, при их быстром подъеме на поверхность он выделяется из раствора. Похоже, именно это случилось во время землетрясения"…
Академик В.И.Беляев: «Запах ощущался, но горел метан. Он практически не растворяется в воде, поэтому и мог дать факел огня. Геологами разведано множество месторождений природного газа под дном мелководий Черного моря… А что касается запаха, то вполне естественно, что вместе с метаном выйдет и небольшое количество сероводорода, ядовитый запах которого невозможно ни с чем спутать. Надо просто знать, что речь идет о сероводороде, находящемся вместе с природным газом в земных недрах, а не о том, который растворен в воде».
Научно-исследовательское судно «Киев» вышло на нужные точки. Выяснилось, что на этих глубинах сероводорода нет. Так и завершился многолетний спор.
Ученые пошли на нарушение правил игры — в 100 раз увеличили мощность источника сероводорода. Исследования показали, что даже при такой ситуации он не дотягивает до поверхности, в переводе на настоящий масштаб, 40 метров. Нужно 1000-кратное усиление, но это уже из области фантастики. Сейчас максимальная концентрация сероводорода в Черном море составляет 13 миллиграммов на литр. Это в тысячу раз меньше, чем необходимо для полного насыщения и выхода из воды.
Однако ситуацию надо держать под контролем. Поэтому и действует межведомственная республиканская программа по изучению Черного моря и его сероводородной зоны. Создана математическая модель образования и миграции сероводорода.
Нас всегда тянуло к эпохальным проектам. Не миновала эта участь и сероводород — оперативно был подготовлен проект по его откачке и переработке, поддержанный в 1985 году Министерством энергетики и электрификации СССР, Государственным комитетом по науке и технике, Академией наук СССР. Вариант был заманчив. Намечалось извлекать не только серу и водород, но и аммиак, редкоземельные металлы. Подводную часть насосных платформ планировалось использовать для выращивания мидий, водорослей и устриц.
Более тщательные исследования показали, что проект нерентабелен. Все верно, серу мы покупаем за рубежом, но почему ее обязательно нужно добывать из глубинной воды, а не из угля, в котором серы больше в тысячу раз? А самое главное, на серьезные раздумья наводит мнение специалистов ряда научных структур Национальной Академии наук Украины: «В абсурдных предложениях об откачке глубинного сероводорода проглядывает порочная концепция использования водных ресурсов, игнорирующая тот факт, что водоемы — это не просто водные массы, а сформировавшиеся в результате длительной эволюции экологические системы — своеобразные природные фабрики. Всем известна роль почвы. Без нее разомкнулся бы кругооборот веществ в биосфере и прекратилась бы сама жизнь. В Черном море роль почвы выполняет экосистема сероводородной зоны, обеспечивающая весьма высокую потенциальную биопродуктивность шельфа. Предложение разрушить ее стоит в одном ряду с предложением сжигать украинский чернозем для получения электроэнергии».
Давайте поговорим о реальных опасностях.

Что угрожает морю?

В Черное море ежегодно сливаются миллиарды тонн сточных вод, треть из них без надлежащей очистки. Одной нефти поступает 100 тысяч тонн плюс гербициды, тяжелые металлы, пестициды и прочая дрянь. Ученые бьют тревогу, но мало кто их слышит.
Конференция «Экофорум за мир»: «Черное море, от судьбы которого зависит настоящее и будущее народов Европы и черноморского региона, в результате тотального антропогенного прессинга оказалось на пороге экологической катастрофы».
Конгресс «Спасение Черного моря»: «Бассейн гибнет у нас на глазах, нужны срочные меры».
Конференция «Эко-Черное море»: «Если не спасем море, погибнет берег. Однако нельзя спасти море, не договорившись на земле».
Конференция в рамках программы «Экоси»: «Неужели мы не понимаем, что делаем? Нужен надежный контроль за ядовитыми стоками».
Клуб экологической культуры: «Если мы не используем полученные наукой данные для немедленных и конкретных действий на уровне правительства, то завтрашние поколения и мертвое Черное море проклянут нас как убийц».
Такое впечатление, что наука существует сама по себе, а мы сами по себе. Правда, вступили в действие Стратегический план по реабилитации и спасению Черного моря, разработанный и принятый шестью причерноморскими странами, а также Национальная программа по защите и обновлению биологических ресурсов Черного и Азовского морей. Последняя, рассчитанная на десять лет, получила самую восторженную оценку на заседаниях Министерства охраны окружающей среды и Министерства экологической безопасности в Киеве.
Только сразу возникает вопрос: а куда подевались старые программы? Они себя не исчерпали, все были рассчитаны с «захлестом» в следующий век. Что из них выполнено? Вспомнил о них хоть кто-нибудь? Или списали быстренько бумаги в архив и успокоились?
Стоимость новой Национальной программы Украины около 2,5 миллиардов долларов. Где взять деньги? Говорят, нам помогут Всемирный банк и Всемирный экологический фонд. Как стало сегодня известно, Всемирный банк готов предоставить лишь… 300 миллионов долларов с отсрочкой выплаты 7 процентов годовых на 16 лет. Так что еще и отдавать надо будет…
И все-таки дело не в деньгах! Дело в нашем отношении к Черному морю. Представители Генеральной прокуратуры Украины после проверки в Крыму отметили, что природоохранные средства зачастую тратятся совершенно на иные цели. Классическая фраза: «Море — наш общий дом». А что общее — то ничье.
Так и живем. Ядохимикаты и продукты их распада обнаружены не только в воде, но и в рыбе, устрицах, мидиях, водорослях. Убийственный в прямом и переносном смысле факт был зарегистрирован в Севастополе: концентрация вредных веществ в одной из бухт в десятки тысяч (!) раз превысила предельно допустимые нормы. Это уже не черноморская вода, это химический раствор. Упаси, Господи, глотнуть его при купании.
Севастополь, как известно, находится на территории Херсонеса Таврического. До наших дней дошла торжественная клятва жителей города, высеченная на плите из белого мрамора 2300 лет назад: «Клянусь Зевсом, Геей, Гелиосом, Девой, богами и богинями олимпийскими и героями, владеющими полисом, хором и укрепленными пунктами херсонесцев. Я буду единомышлен о спасении и свободе государства и граждан и не предам ни Херсонеса, ни Керкинитиды, ни Калос-Лимена, ни прочих укрепленных пунктов, ни прочей территории, которой херсонесцы управляли или управляют, ничего никому, ни эллину, ни варвару, но буду все это оберегать для херсонесского народа».
Умели наши предки беречь и города, и землю, и море. А сейчас, похоже, море — это просто «прочая территория», куда можно сваливать отраву в неограниченном количестве. Равнодушно фиксируются факты: содержание мышьяка в севастопольских бухтах в 50 раз выше нормы. И что? Никого эта информация особо не взволновала. А чего беспокоиться? Нищему народу не до экологических проблем.
Вспоминается любопытная история в порту Стамбула, куда из Крыма пришел теплоход «Айвазовский», выполняющий традиционный «челночный» рейс. Один из пассажиров выбросил в иллюминатор две пустых жестянки из-под пива. Реакция турецкой санитарной службы последовала сразу: штраф судну на 12 тысяч долларов. Это вам, ребята, не дома, где море считают за помойную яму.
Черное море мы практически добиваем. Фосфора и азота в прибрежных водах ныне в 30−50 раз больше, чем в шестидесятые годы. Одной ртути ежегодно добавляется 30 тысяч тонн, что уж говорить о других более распространенных тяжелых металлах. Мы находимся у последней черты. Все направлено против Черного моря: промышленные стоки, ливневые и дренажные воды с рисовых чеков и оросительных систем, деятельность портов и предприятий прибрежной зоны, рыболовных судов и военных кораблей, дноуглубительные работы и свалки мусора, добыча песка…
Ученые говорят с болью: «По множеству признаков — по оскудению водной флоры и фауны, химическому анализу, загрязнению — Черное море близко к предсмертному состоянию. В недалеком будущем оно может стать зловонным водоемом, лишенным живности и красок». Да и сами ученые сейчас переживают далеко не лучшие времена. В Институте биологии южных морей в Севастополе зарплата не выдается месяцами, суда сданы в аренду, поскольку нет средств на их содержание. Вспоминаются экспедиции Института, хорошо оснащенные, с четкими программами. Все в прошлом.

У последней черты

Недавно немецкие специалисты выдвинули идею захоронения ядовитых отходов на дне Черного моря. По их данным, слои в бассейне не перемешиваются, тяжелые металлы, вступив в реакцию с илом и сероводородом, образуют нерастворимые в воде сульфиды, а следовательно, черноморское дно — наилучшая площадка для ядовитых отбросов.
Но, наверное, не мешает поинтересоваться мнением прибрежных стран. Впрочем, не всегда и не все зависит и от самого государства. Маленький пример. Еле удалось пресечь сделку Камышбурунского железорудного комбината в Керчи, согласившегося за приличную валюту получать из Германии «совершенно безвредные и экологически чистые» отходы производства. Украинское руководство было не в курсе, крымское — ничего не знало, да и сама Керчь вмешалась в последнюю минуту. Где гарантия, что завтра какой-нибудь рыбколхоз, погорев на промысле и пытаясь выбраться из долговой ямы, не возьмется за утилизацию заморских отходов? В наше время может быть все.
В тоталитарном государстве действовала обратная схема. Решения принимались на высшем уровне, внизу же люди терялись в неведении. Сейчас стало известно, что в Черном море не раз затапливались пришедшие в негодность боеприпасы Черноморского флота. Крымские рыбаки постоянно вылавливают бочки с непонятной маслянистой жидкостью. Военные утверждают, что это химические отравляющие вещества времен второй мировой войны. Действительно, в июне 1942 года затопили опасный груз. В каком количестве и где — точно не установлено. Уже второй год идет его поиск и уничтожение, в работе помогают дельфины. Именно с их помощью обнаружены 12 контейнеров с отравляющими веществами, затопленное судно с химическими снарядами, 7 авиабомб и 50 торпед. По программе, утвержденной правительством Украины, эта работа рассчитана на пять лет. А что опускалось на дно моря в 70 — 80-е годы — пока неизвестно.
Врачи уже сегодня не рекомендуют употреблять в пищу рыбу, выловленную в севастопольской акватории. Сотрудники Южного научно-исследовательского института морского рыбного хозяйства и океанографии предупреждают, что если положение не изменится, то в 2000 году это правило можно будет распространить на многие регионы Черного моря. Впрочем, уже сейчас в рыбе вся таблица Менделеева, скажем, содержание ртути в белуге, меди в камбале, хрома в бычках, кадмия в сельди превышает нормы в 2−5 раз.
Власти молчат, редко высказываясь по существу. Помнится, в Киев из Крыма сообщили о массовых заморах рыбы. Сверху немедленно последовала правительственная телеграмма: «Заморы прекратить». Указание рыбе, что ли?
В Симферополе и Киеве принимается немало постановлений, предусматривающих штрафы за браконьерство и даже за каждый килограмм незаконно добытых водорослей. А ведь штрафовать в первую очередь надо не браконьеров, а химические предприятия. По их вине из-за ядовитых стоков загублены знаменитые филлофорные поля, нарушено экологическое и биологическое равновесие морских регионов.
Об этом молчит пресса, занимаясь только фактами с примесью сенсации, например сероводородом или новой шумихой вокруг радиационной безопасности Черного моря, куда поступает днепровская вода. Об этой последней сенсации экспедиция ученых, в составе которой были американцы и французы, сделала вывод: пока все в порядке.
Сероводород, радиация… Досужие разговоры на руку прежде всего тем, кто, не обращая внимания на протесты общественности, продолжает губить море. Мол, что его беречь, все равно взорвется…
Опасными становятся морские купания. Бывали случаи, когда после залповых выбросов в севастопольской и евпаторийской зоне предельно допустимые концентрации вредных веществ (кстати, они постоянно пересматриваются только в сторону увеличения) перекрывались в сотни раз.
Гибнет рыба. Песня о шаландах, полных кефали, стала анахронизмом. Да, когда-то ловились и осетры по два метра, и севрюга по полтора, и даже знаменитая белуга весом в 900 килограммов и длиной в шесть метров. Исторический факт. Даже мелочь и та пропала. Рыбаки рассказывают, что порой мертвая ставрида плотным слоем устилает морское дно Южнобережья. А ведь были времена — лоточники прямо на набережных продавали ее тоннами.
Утратил свое рыбохозяйственное значение Каркинитский залив. Сначала в нем исчезли растительность, рачки, моллюски, а затем и рыба. Раньше здесь добывалось до 60−70 процентов всего крымского вылова осетровых, камбалы, кефали. Причина обычная: сброс промышленных стоков безо всякой очистки. Свой вклад вносят и рисосеющие хозяйства, отправляя в залив использованные воды, перенасыщенные гербицидами.
Нужно искать выход из положения. Мизерные штрафы ничего не дадут, время уговоров прошло. Объекты, которые губят море, не имеют права на жизнь. Ведь сегодня вместо керченской селедки, славившейся на весь мир, в рыбколхозах на керченском побережье солят селедку, привезенную из… Норвегии.

Прощайте, дельфины!

Знаменитая французская актриса и не менее известная защитница животных Брижжит Бардо в открытом письме к общественности выразила беспокойство о судьбе черноморских дельфинов. Похоже, больше некому за них заступиться, во всяком случае у нас…
В обращении Брижжит Бардо говорится, что за последние годы численность дельфинов в Черном море сократилась настолько, что возникла угроза их полного исчезновения. Кому-то, может быть, это покажется преувеличением. Ведь по переписи 1975 года насчитывалось 150 тысяч афалин, 500 тысяч азовок и 400 тысяч белобочек. Увы, к сегодняшнему дню их осталось соответственно 7,10 и 9 тысяч. Цифры продолжают уменьшаться. У дельфинов из-за загрязнения воды кожа в язвах, они нередко выбрасываются на берег. Если только на небольшом двухкилометровом участке песчаной косы в Ленинском районе члены Крымской ассоциации «Экология и мир» обнаружили останки 15 дельфинов, то сколько их на всем побережье?
Стада уходят к берегам Турции — там вода чище. Многим известна история с дельфином Тишкой, сбежавшим из севастопольского океанариума. В прибрежных водах турецкого города Герзе его выловили и отправили обратно. Члены турецкого Общества защиты животных хотели направить в Крым свою делегацию, чтобы на месте ознакомиться с условиями содержания дельфинов. Поскольку условия далеко не радужные, турок в якобы закрытый Севастополь не пустили. Тем временем Тишка, не желая мириться со своей участью, вновь сбежал из родных пенатов и найти его до сих пор не могут. Скорее всего им руководила не жажда свободы, а желание поплескаться в чистой воде.
Лаборатория биотехнологических разработок в экологии, медицине, аквакультуре при Крымском медицинском институте создала фонд спасения дельфинов. Нельзя равнодушно читать строки исследования ученых, которые считают, что в ближайшее десятилетие возможна полная утрата млекопитающих. Занесение их в Красную книгу результата не дало. По последним исследованиям, в дельфинах обнаружена ртуть. Известны факты, когда выброшенных на побережье животных местные жители употребляли в пищу сами, скармливали свиньям. Теперь со всей определенностью можно сказать, что это крайне опасно для здоровья.
Говорят, далекие предки дельфинов жили на суше, а морская экологическая ниша была выбрана ими не случайно: в чистой воде находилось меньше болезнетворных микробов и вирусов. Сейчас ситуация резко изменилась. Воды Черного моря не самоочищаются. Во время последних экспедиций были выявлены новые болезни животных, механизм заболевания неизвестен. Предполагается, что виноват новый вирус, ослабляющий иммунную систему животных и убивающий их в течение двух недель. Еще одна опасная тенденция — в море все больше полиэтиленовых пакетов, которые часто попадают в дыхательные пути животных, становясь причиной их смерти.
А ведь когда-то СССР первым из стран черноморского бассейна ввел запрет на промысел дельфинов на десять лет. Когда срок прошел, запрет продлили. Приказ, подписанный министром, гласил: «Выдавать в виде исключения разрешения на добычу дельфинов только для проведения научно-исследовательских и экспериментальных работ».
Сегодня этого мало, нужен следующий шаг. Солидное совещание, на которое собрались представители Министерства охраны природы и Ихтиологической комиссии Российской Академии наук, Министерства охраны окружающей среды, Госрыбхозпрома, Минобороны, Национального агентства морских исследований и технологий, Национальной Академии наук Украины, выработало совместную программу действий. В ней создание системы мониторинга популяций дельфинов, изучение динамики и структуры смертности, причин гибели, заболеваний и антропогенных повреждений, организация заповедных территорий и морских заказников для охраны стад, мест размножения и нагула, путей миграций животных. Создание государственных кадастров морских млекопитающих. Создание системы спасения, реабилитации и возвращения в природную среду обитания больных и пострадавших в результате человеческой деятельности черноморских дельфинов. Искусственное сохранение генофонда, внедрение новых, безопасных технологий и технических средств в области рыболовства и судоходства. Создание единого банка данных по всем направлениям изучения, сохранения и использования черноморских дельфинов. Совершенствование юридической защиты морских млекопитающих.
И почти все это осталось на бумаге! Какие там заповедные акватории? Какая там система спасения? У нас люди в больницах умирают. В Ялтинской городской больнице, например, в день выделяется 4 копейки на лечение и 19 копеек на питание. Какое там сохранение генофонда дельфинов, генофонд людей бы сохранить на Украине, где смертность стала бешеными темпами перекрывать рождаемость, где снизилась продолжительность жизни…
Да и не нужны дельфинам наши программы. Не трогайте море — и все тут!

Вместо эпилога
В свое время американский спутник «Ландстат» передавал на Землю фотоснимки поверхности нашей планеты. Все шло как обычно, и вдруг — очередной снимок потряс ученых. Мертвое море за один орбитальный виток изменило свой цвет, став из голубого черным. Сработал диалектический закон перехода количества в качество — море перевернулось и умерло.
Не случится ли подобное с Черным морем?
Море, как и общество, в кризисе. Схема классическая: и снизу страшно, и сверху жутко. И погибать все равно от чего…
Ялта