 |
| Фома | Тихон Сысоев | 20.12.2017 |
Представьте, что вы высокопоставленный чиновник — губернатор крупного и очень богатого города. Всё в вашей жизни стабильно и хорошо. Службу свою вы несёте исправно, горожане вас уважают. В общем, живи и радуйся. Но вдруг в один прекрасный день буквально всё в вашей жизни меняется: за какие-то семь дней, благодаря невероятному стечению обстоятельств, вы становитесь епископом.
Сложно представить? А вот в истории Церкви был такой случай. Но обо всём по порядку. Мы продолжаем наш цикл «Как жили святые».
Осень 374 года. Медиолан (сегодня — Милан) бушевал. Город после смерти местного епископа — Авксентия — раскололся на две непримиримые партии: с одной стороны — сторонники арианской ереси (утверждавшие, что Христос не в полной мере равен Богу, поскольку родился на земле как человек), а с другой — кафолики, то есть православные христиане (перед II Вселенским собором император Феодосий в своём эдикте обозначил этим словом всех, кто принимает Никео-Цареградский символ веры и верит в Святую Троицу). Позиции были бескомпромиссные: каждая сторона хотела видеть на Миланской кафедре своего епископа. За криками и стычками дошло до массовых беспорядков — ситуация недопустимая для такого политического и культурного центра.
За год до этих событий префектом провинции «Северная Италия» (центр — Медиолан) личным указом императора Валентиниана I был назначен Амвросий (около 340−397). К тому времени он уже зарекомендовал себя не только как блестящий ритор, но и как человек деловой, способный к сложной административной работе. Предыдущий начальник Амвросия, префект Проб, прощаясь с бывшим подчинённым, дал ему необычный совет: «Езжай и веди себя не как судья, но как епископ». Хотел всего лишь предостеречь от излишней судейской строгости, призывая быть милосердным и снисходительным, подобно епископу, а оказалось — напророчил судьбу.
Медиоланская церковь в то время была одной из самых крупных в христианском мире. Этот высокий статус и спровоцировал конфликт: за вожделенную кафедру еретики-ариане боролись изо всех сил: они неплохо «окопались» в городе, заручившись мощной поддержкой части горожан и местной аристократии. И начавшиеся в городе беспорядки были лишь заключительным аккордом в целой серии менее масштабных их столкновений с православными христианами.
Амвросий, нужно сказать, полюбился жителям провинции: он был строг, требователен, но справедлив. Речь нового губернатора обладала какой-то чрезвычайно действенной силой. Своим словом — всегда взвешенным, ясным, не лишённым цицероновского изящества, — он быстро улаживал конфликты, в том числе и между живущими в городе христианами. Сам Амвросий сочувствовал православным христианам, но для него, как для префекта, первостепенным было поддержание в городе спокойствия и порядка.
Когда губернатору доложили, что собравшиеся в главной церкви верующие вновь не сумели договориться и ариане уже грозятся пустить в ход оружие, он, не теряя ни минуты, направился в собор. Протиснувшись сквозь толпу в центр храма, префект поднялся на скамью и обратился ко всем собравшимся, которые при виде Амвросия, затихли и стали слушать. Один из древних церковных историков — Сократ Схоластик — оставил об этом событии следующую запись: «С прибытием его народ умолк, префект высказал ему много полезных увещеваний и тем остановил безумные порывы толпы».
Но после случилось то, чего губернатор никак не ожидал: «Вдруг все пришли к одной мысли: все достойным епископства провозгласили Амвросия и требовали его рукоположения, говоря, что только тогда народ будет иметь единение и придёт к единомыслию в вере». Недолго думая, горожане отправили соответствующее прошение императору.
Такой поворот событий стал для Амвросия полной неожиданностью. Действительно, он уже тогда внутренне был убеждённым христианином, но принимать крещение всё ещё не решался, а уж тем более и думать не смел о том, чтобы быть епископом на миланской кафедре. В растерянности он покинул церковь, решив сделать всё возможное, чтобы избежать такой высокой чести, считая себя, как он впоследствии признавался, её недостойным. И для начала, вопреки своей обычной мягкости, велел наказать зачинщиков мятежа с необыкновенной суровостью. Затем демонстративно стал приглашать к себе в дом каких-то посторонних женщин — только для того, чтобы у народа отпало желание видеть его своим епископом. Но все эти уловки не принесли никаких результатов: горожане, понимая что губернатор — не распутник и тиран, стояли на своём.
Тогда, отчаявшись, Амвросий решил бежать. Он спрятался на пригородной вилле своего давнего друга, к которому нередко приезжал отдохнуть. Губернатор не стал посвящать хозяина в истинные причины своего визита. Но тот вскоре сам узнал о том, что случилось в городе, и что император одобрил прошение жителей Медиолана и объявил пропавшего Амвросия в розыск. Наместник как законопослушный подданный не мог более скрываться.
30 ноября 374 года он принял крещение, затем в течение семи дней прошёл через все степени священства и на восьмой был рукоположен в епископы.
Последующие события показали, что верующие не ошиблись в своём выборе. Амвросий Медиоланский стал не только одним из самых деятельных епископов древней Церкви, но и великим праведником, святым, богословом, автором целого ряда важнейших теологических сочинений, непримиримым противником ариан, много сделавшим ради единства и догматической чистоты Церкви. Именно его перу традиционно приписывают удивительный по своей красоте хвалебный гимн — «Te Deum» («Тебе, Бога, хвалим»), который и сегодня можно услышать как на православных, так и на католических и богослужениях.
