 |
| Православие.Ru | Протоиерей Андрей Ткачев | 14.12.2017 |
Всё, что есть в мире, влияет на священника. Например, дореволюционный пастырь везде был в рясе — таков был закон. Сегодняшний священник чаще всего ходит в гражданской одежде. И нельзя сказать, чтобы такая, казалось бы, мелочь не отражалась и на образе его жизни. Так же во всём. Законы гражданского общества, писанные и неписанные, влияют на нас. Было бы глупо это отрицать. Способы проведения досуга, активный отдых, мирские сплетни и слухи, политика, телевизионные новости. — всё это и многое другое влияет на священника. Попробуем выделить несколько самых ярких явлений общественной жизни, действующих на пастыря.
Деньги
Легче всего начать эту главу с уничтожающего и справедливого утверждения апостола Павла: «Корень всех зол есть сребролюбие» (1 Тим. 6: 10). Но попробуем начать издали. Деньги — это не просто и не только корень всех зол. Это ещё и кровь государственного тела. Это также кровь и пот труженика, капля по капле превратившиеся в монету или банкноту. Поверхностное отношение к деньгам — это поверхностное отношение к жизни вообще. И первое, о чём стоит сказать, — это необходимость правильного отношения к деньгам. Ребёнок, например, зарабатывает далеко не сразу, не с зари своей жизни. Однако пользуется он чужим заработком постоянно. Задача воспитателя, следовательно, проста: учить маленького человека бережно относиться к чужому труду и благодарно пользоваться его плодами. Не только священник (будущий священник), но всякий христианин должен видеть в окружающем его мире следы чужих трудов и относиться к ним соответственно. Кем-то застеклённое окно, кем-то устроенная клумба, кем-то выкрашенная лавка в сквере — это предмет бережного отношения к факту чужого труда. То же самое касается денег. Они не бог, но и не мусор. Им нельзя поклоняться, но ими нельзя пренебрегать.
Множество поучений Христовых и притч (о вдовице и двух лептах; о должниках и заимодавце; о безумном богаче и т. д.) используют тему денег. Это или образ умноженной благодати, или реальная картина жертвенности, или пример духовной слепоты. Принимая в расчёт то, что озлобленный мир издревле именно обвинение в сребролюбии превращает в таран против Церкви, духовенство именно в этом вопросе призвано быть внимательным и ответственным.
Деньги не есть ценность сами по себе. Иначе они были бы заменой Бога Истинного. Деньги нужно уметь принимать и уметь отдавать. Уметь нужно не что-то одно, а именно то и другое. Священник живёт на милостыню. Как никто другой он должен чувствовать это. Следовательно, ему самому следует научиться делиться и отдавать. Смысл отдачи (десятины хотя бы) заключается, например, в том, что отданное освящает оставшееся. Скажем, человек собрал урожай картофеля. Получилось сорок мешков. Четыре из них он, в виде десятины, может отнести в храм. В результате тридцать шесть оставшихся мешков труженика становятся святыми. Отданное освящает оставшееся. Священник, получивший четыре мешка картофеля, отдаёт (отвозит) часть из полученного самым бедным людям прихода. Перед нами не картина обмена картофелем. Перед нами сама жизнь, смысл которой — отдавать без жалости. «Доброхотно дающего любит Бог» (2 Кор. 9: 7).
Все органы в теле человека работают на отдачу. Принять, чтобы отдать, — это принцип жизни и здоровья. По этому принципу действуют в организме глаза, почки, желудок, сердце. Принять (пищу, кровь, воздух) и не отдать — это смерть. Не принять, потому что кто-то не отдал свою часть на пользу общему, тоже смерть. Если бы в организме был возможен эгоизм отдельных органов, жизнь организма стала бы невозможна. Но человек эгоистом быть, к сожалению, может. Эгоизм даже может становиться идеологическим. Теорию «разумного эгоизма» вынашивал весь XVIII век, XIX-й жил в соответствии с этой теорией, XX-й взорвался двумя мировыми войнами. Разумные эгоисты легко превращаются в людоедов. И тогда умирают, разлагаясь, общества и государства. Они чахнут и исчезают. Причина чахлости — зацикленность на себе и, как следствие, неумение (нежелание) делиться.
В священной географии есть яркий образ, подтверждающий сказанное. Река Иордан втекает в Галилейское озеро и вытекает из него. Галилейское озеро кипит жизнью и в глубине, и на поверхности. Потом Иордан впадает в Мёртвое море и уже никуда не вытекает. Мёртвое море воистину мертво. Там нет ни водоросли, ни рыбки, ни моллюска. Урок прост. Принимаешь и отдаёшь (как озеро Галилейское) — ты жив. Принимаешь и не отдаёшь (как море Мёртвое) — ты мёртв. Любой священник должен проникнуться глубокой простотой этого образа. Опыт говорит, что многие жалующиеся на скудость дохода бывают просто жадны и не то что не хотят делиться, а даже не хотят слушать об этом. Духовная правда неприятна им. Тёму эту глубоко и ёмко раскрывал блаженной памяти Святейший Алексий II в беседах с московским духовенством. Рука дающего действительно не оскудевает, и это нужно испытать на собственном опыте.
Та любовь, которой пользуется священник от людей, есть лишь отчасти любовь к нему лично. В основном это любовь ко Христу, образ Которого носит пастырь. Если не разделить мысленно себя самого от Того, Кому ты служишь, то священник рискует оказаться в положении евангельского ослика. Тот, по меткому выражению митрополита Антония Сурожского, при входе в Иерусалим думал, что это именно ему машут пальмовыми ветками и постилают под ноги одежды. Горько улыбнувшись и уразумев смысл сказанного, священник должен со временем научиться так же легко давать и делиться, как легко и приятно он принимает дары и подношения. Это, возможно, крайняя или наименьшая точка христианской морали. Если морали не заметно в отношении к деньгам, не стоит искать её где-то ещё: в целомудрии, учёности или аскезе. Там вряд ли есть что-то подлинное, поскольку низшая ступенька — правильное отношение к деньгам — не пройдена. Наоборот, всякий разврат и всякое злодейство любят уживаться по соседству со сребролюбием.
Возле Христа был Иуда. Возле Елисея, как зеркальное отображение Ветхого Завета в Новом, был Гиезий. Оба были вблизи очевидной святости. Оба были у святости в услужении. Но оба составили себе особенный образ мысли, некий свой «катехизис», согласно которому позволяли себе обогащаться или просто приворовывать, пользуясь авторитетом учителя. Не есть ли это угрожающий образ для всех носящих священный сан? Ведь легче лёгкого, находясь вблизи святыни, приписать себе лично какие-то особые права и на основании этих выдуманных прав грешить с чувством дозволенности. Подобные искушения угрожают пастырю особенно, поскольку диавол не выносит действия благодати и стремится потушить её горение любыми способами. Сребролюбие — один самых действенных.
Сребролюбцами были фарисеи, о чём хорошо зная, Господь указал им лекарство от страсти, а именно — милостыню. «Ныне вы, фарисеи, внешность чаши и блюда очищаете, а внутренность ваша исполнена хищения и лукавства. Неразумные! Не Тот же ли, Кто сотворил внешнее, сотворил и внутреннее? Подавайте лучше милостыню из того, что у вас есть, тогда всё будет у вас чисто» (Лк. 11: 39−41). Господь недвусмысленно обещает, что будет «всё чисто», если человек научится творить милостыню. И если лукавый ум придумает отговорку вроде той, что, мол, пусть богачи дают от избытков своих, то случай с вдовицей и двумя лептами обесценит эту хитрость. Милостыня вменяется в обязанность всем: бедным и богатым. Следовательно: бедным приходам и богатым. А то, что слова Христа: «Давайте, и дастся вам» (Лк. 6: 38) — сказаны не просто так, милостивому пастырю предстоит узнать на себе самом и на своём приходе.
Наконец, следует крепко содержать в памяти ту мысль, что богатством Церкви являются не материальные ценности, а люди. Золотые потиры Церковь перечеканивала в деньги, потому что даже литургические сосуды не так дороги, как живые души, за которые умер Христос. В ответ на приказ принести сокровища Церкви мученик архидиакон Стефан привёл к дверям начальства множество нищих, которые питались за счёт Церкви. «Ищи не людского, а людей», — говорил святитель Тихон Задонский. Это перефразированные слова апостола Павла: «Я ищу не вашего, а вас» (2 Кор. 12: 14).
Дух карьеризма и наживы
То, что называется современной цивилизацией, является, образно говоря, «Иудиной культурой». Деньги и мирской успех — вот «боги» современности. Люди признают великими и значимыми тех, кто собрал (неважно как) капитал и взобрался на вершину социальной пирамиды. В отношении священства есть соблазн тоже попытаться залезть повыше ради утоления гордыни и пользования благами не всегда духовными. Люди очень быстро распознают такие явления и своё возмущение относят ко всей Церкви вообще. Людям ошибочно кажется, что вся Церковь есть сборище карьеристов и сребролюбцев. Это серьёзный вызов всему духовному сообществу. Чтобы не подавать повод «ищущим повода» и чтобы быть свободными от века сего лукавого, священству стоит дистанцироваться от погони за властью и шальными деньгами. Власть над паствой имеет не тот, кто крепко связан с власть имущими, а тот, кто совсем свободен от них. Так же и на служение своё пастырь должен смотреть не как на средство заработка. «Служащие жертвеннику питаются от жертвенника» (ср.: 1 Кор. 9: 13). Это закон. Но одно дело — служить и питаться, совсем другое дело — мечтать о роскоши и наживаться. Исходя из того, что богатство прихода — это люди, а не их кошельки и карманы, следует признать, что пастырь, посвятивший себя на служение людям Божиим, богаче пастыря, пасущего самого себя. Опыт лишь доказывает это слово, взятое у Иезекииля (см.: Иез. 34: 2).
Дух непрестанного веселия и культ наслаждений
Протоиерей Андрей Ткачёв
Времена ветхого Рима вернулись на наши улицы. Хлеба и зрелищ требовал плебс всемирной столицы. Того же требуют «цивилизованные» народы. Мы живём в атмосфере погони за удовольствиями. Удовольствия можно не иметь из-за бедности или болезней. Но их можно, не имея, желать, и их желает большинство современных людей. Получение удовольствий, как один из подвидов жизни в обществе потребления, стало целью и смыслом существования. Стоит ли говорить, что знание о будущем мире, о Небесном Царстве входит в резкое противоречие с этим духом непрестанного наслаждения и поисков развлечений? Священник тоже не имеет изначальной иммунной прививки от желания мирских благ. Прививку нужно воспитать. А пока есть почтенные протоиереи, зорко следящие за модными сериалами. Есть люди в сане, жарко влюблённые в подвижную технику и отдавшие сердце не Служебнику и Псалтири, а каталогам новых машин и разбирающиеся в них на уровне хорошего менеджера. Сергий Фудель писал в книге «У стен Церкви», что в алтарь с хоров могли подать записку-просьбу следующего содержания: «Не тяните службу. Вечером хоккей!». Всё это мы видим и сегодня в разных формах собственными глазами. Было время, когда и в Иерусалиме недалеко от стен Храма молодёжь занималась гимнастикой. И тогдашние священники спешили оставить службу, чтобы посмотреть на состязания метателей копья или бегунов. Так мир пленяет через двери глаз сердца человеческие спортом, техникой, разными видами отдыха и прочими удовольствиями. Пастырь не исключение. Но люди до сих пор ждут от пастыря свободы от мира, ждут святости.
Следовательно, пастырь должен стремиться к тому, чтобы жить в миру, но не по-мирски. Быть здесь, но не отсюда. Можно ходить в театр, но тогда знание театрального репертуара и тонкостей драматургии должно послужить делу проповеди среди людей образованных и любящих сцену. Можно любить спорт, но и здесь появится ресурс для общения как с молодёжью, так и с людьми зрелого возраста, помнящих спортивное величие своей страны. Так же и во всём: в науке, в путешествиях, во всяком увлечении. Иначе что угодно проглотит пастыря — картёжная ли игра, или фитнес-клуб, путешествия или увлечение кино. Он будет не накапливать ресурс для воздействия на паству, а удовлетворять свою страсть, отнимая силы и время от служения Церкви.
Наживу и праздные удовольствия мы выделяем намеренно в категорию главных жизненных целей человечества, отказавшегося от Вечности либо не слышавшего о ней. Все остальные грехи и зависимости могут быть легко связаны с уже названными. Священнику, живя в миру, нужно хорошо знать мир, но быть внутренне от него свободным. Сказанное звучит как сверхзадача, поскольку гораздо проще раствориться в миру без остатка или совсем бежать от него. И Златоуст обмолвился, что, исходя из величия служения, число спасающихся во священстве невелико. Тем не менее центром жизни пастыря должна быть Евхаристия, а всё происходящее вокруг он должен оценивать глазами человека, приносящего Богу Бескровную Жертву. Христос не оставит и не забудет Своего служителя, но будет хранить, вести и вразумлять его. Таким образом, надеемся, дастся ему сила совершить и это невообразимое: жить в миру, не смешиваясь с миром; любить людей, зная их дела, но не участвуя в грехах их.
