Храм Божий (и первый и второй) был местом очевидного пребывания Бога. Дерзну сказать, что нередко евреям не нужно было делать усилия, чтобы верить. Их вера была не совсем от слышания. Они видели! Так, поколения, вышедшие из Египта, видели (!) столп огня перед собою ночью и столп дыма днем. Это было живое присутствие Бога Израилева среди людей Своих. И когда Моисей входил в скинию, облако покрывало ее на глазах всего народа. В этом густом облаке присутствия Моисей говорил с Господом так, как некогда на Синае. Нечто подобное было и в храме.
Ни интеллектуальных спекуляций, ни сладкоречия, ни научной аргументации израильтянам для веры в Бога не было нужно. То, что Бог есть, что Он жив, чувствовали все приближающиеся к храмовой горе и затем входящие во двор молитвы. Храм был местом чудес, воспринимавшихся как должное. Например, при ежедневных кровавых жертвоприношениях (иногда громадных по количеству забиваемого скота) можно было бы опасаться, что атмосфера храма будет подобна мясной бойне: кровь, мухи, трупы животных, гарь, соответствующие запахи. Но ничего подобного не было. В храме не было запахов мясной лавки и не было мух! Там часто было тесно от стоящих рядом богомольцев, но не было тесно опускаться на колени для поклонов. Никогда в храме не выкинула плод из-за тесноты беременная женщина. Паломникам всегда хватало и денег, и места для ночлега. Таких постоянных чудес было много, и к ним привыкли. Была благодать. Та самая, которая отошла от храма в день Крестной муки Спасителя, когда завеса разодралась надвое с верхнего края до нижнего.
Итак, когда Господь сказал, что здесь Тот, Кто больше храма, под храмом стоит разуметь не знакомую часовню или кафедральный собор родного города (Христос, конечно, больше и их). Под этим следует понимать то уникальное сооружение, заменившее скинию, задуманное Давидом, осуществленное Соломоном. Сооружение, в котором Бог ощутимо для всех народов и даже очевидно — в знамениях и чудесах — пребывал среди людей на земле. Сооружение, хранившее до времен Иеремии во святом святых скрижали с заповедями, жезл Аарона и манну. Место молитвы, обитое снаружи золотом и издалека горевшее на солнце, как неопалимая купина. И всего этого, внушающего благоговейный страх всем имеющим разум, Христос больше!
Далее Господь говорит не менее, а может, более удивительные вещи: Сын Человеческий есть Господин и субботы (Мф. 12: 8). И опять нам придется распространить сердце и напрячь мысль, ибо речь не идет об одном из дней недели, подобном вторнику или четвергу. Заповеданный день покоя, субботу, евреи называли «царицей» и относились (относятся) к ней как к живому человеку. Есть специальные обряды встречи субботы, детализированные во множестве ритуалов: особый хлеб, вино, возжжение свечей, особые благословения. Затем есть проводы субботы — так называемая гавдола. Это чтобы отделить святость седьмого дня от будней. Вся эта сложность имела свой смысл, да еще какой! Достаточно вспомнить такой афоризм: «Евреи хранят субботу, чтобы суббота хранила евреев». Действительно, у заповедей есть охраняющая и освящающая функция, и нам, христианам, стоит так же, если не строже, хранить и праздновать Святое Воскресение. Оно не только сохранит нас, но и укажет путь в непоколебимое Царство. Однако вернемся.
При таком изысканно-сложном отношении к субботе, при непререкаемой святости этого дня, почитание которого одной нитью прошивает и связывает воедино весь еврейский народ, каким громом звучат слова Спасителя: Сын Человеческий есть Господин и субботы! Больше храма и Господин субботы.
Далее, в этой же главе читаем, что Христос больше Ионы и больше Соломона. Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы. Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона (Мф.12: 41−42).
Больше пророка может быть только Бог пророка. Пророков боялись цари, терявшие присутствие духа близ пламенных слуг Божиих (см. отношения Ахава и Илии). Пророки — это «уста Господни». Господь Бог ничего не делает, не открыв Своей тайны рабам Своим, пророкам(Ам. 3: 7). Иона — один из таковых. Иона прообразует обстоятельствами своей жизни смерть, погребение и воскресение Христа. Сам же Христос больше Ионы! Как больше Он и Соломона. А ведь мудрость, слава и прочие блага, обильно пролитые на Соломона ради Давида, отца его, таковы, что все земные цари бледнеют на фоне этого избранника. Он тоже живой прообраз Христа — Соломон. Он сын Давида, царь в Иерусалиме и носитель небывалой премудрости, как и Господь наш — Премудрость Божия, сын Давидов и Царь царей. Итак, Христос больше и Соломона!
Соберем теперь воедино услышанное. Христос выше пророков и больше самых славных царей. Он больше самого Храма, и Он — Господин субботы. Никогда ни один человек в истории не то что не произносил подобного, но и помыслить такого не дерзал. Евреям было от чего тревожиться. Либо дерзость этого Человека не имеет себе равных, либо перед ними именно Тот, Чье имя первосвященник раз в год шепотом произносит перед Ковчегом Завета. Вопросы эти слишком страшны и велики, чтобы спокойно пройти мимо них либо закрыть на них глаза. Становятся понятными вопросы вроде этих: Иудеи обступили Его и говорили Ему: долго ли Тебе держать нас в недоумении? если Ты Христос, скажи нам прямо (Ин. 10: 24).
Христос, хвала Ему, снял с верующих тяжесть этих вопросов, но не раньше, чем дал Себя распять, умер и воскрес из мертвых. Именно через Воскресение мы познаем в Иисусе Господа. Воскресение же оправдывает и доказывает все сказанное ранее. Без победы над смертью это были бы просто слова. Даже не «просто слова», но слова неслыханной дерзости. После же Воскресения это слова, запечатанные царской печатью, то есть слова, имеющие силу закона. И мы, наученные таинством Пасхи видеть в Иисусе из Назарета Господина субботы, Бога царей и пророков, говорим и благовествуем вслед за Павлом о Нем, Который родился от семени Давидова по плоти и открылся Сыном Божиим в силе, по духу святыни, через воскресение из мертвых, о Иисусе Христе Господе нашем (Рим. 1: 3).
