 |
| Православие и современность | Валерий Теплов | 30.08.2017 |
В середине прошлого века сначала в Саратове, а потом в Энгельсе проживала странница-инокиня, звали её мать Александра (Надуваева). Документальных свидетельств о ней сохранилось мало, и это во многом связано с образом её жизни. Но остались воспоминания о ней, которые мы и предлагаем вниманию читателей.
Тринадцать лет — за Чашу
Будущая подвижница родилась 6 мая 1901 года и была седьмым ребёнком в большой крестьянской семье, проживавшей в селе Лох Саратовского уезда. До неё рождались только мальчики, и родители просили у Бога девочку. Саша училась в местной земской школе, а в двенадцать лет, по совету местного священника, родители отдали её на воспитание в один из женских монастырей Саратовской епархии.
Повзрослев, Александра стала работать прислугой — ухаживать за детьми. Девушка отличалась твёрдым характером и сразу заявляла новым хозяевам, что в субботу вечером и воскресенье утром должна быть в церкви. После революции один из её братьев, который стал работать в системе наркомата внутренних дел, перевёз её в Москву. Однажды, когда назначили конфискацию имущества храма, в который в то время ходила будущая подвижница, он предупредил её об этом. Александра попыталась спасти имущество церкви и стала раздавать его доверенным людям. Но у одной из прихожанок кто-то случайно увидел потир и донёс об этом. Будучи раздетой и выведенной сотрудниками органов на мороз, женщина призналась, кто ей поручил эту Чашу сохранить.
Александра была осуждена на тринадцать лет, которые отбыла от звонка до звонка. Её брат к тому времени повесился, и она горячо молилась за него. В заключении ей удавалось поститься — совсем не ела мясное. Молясь за кого-то, подвижница накладывала на себя ещё более строгий пост — выпивала за сутки стакан воды, а пищей ей были кусок хлеба с луковицей.
«Давайте помолимся!»
После освобождения Александра стала странствовать с неким старцем-священником Арсением из Москвы. Благодаря ему она ненадолго оказалась в Вольском женском монастыре, где стала инокиней.
Вот что вспоминает о ней настоятель Сретенского храма Саратова протоиерей Василий Стрелков: «В 50-е годы матушка жила в Саратове и часто переходила из одной семьи в другую — немножко у одних поживёт, потом у других. Мне было 11−12 лет, и мы с моей мамой — Прасковьей Ивановной — жили в части деревянного дома на Соколовой улице, возле Сенного базара, являлись прихожанами Духосошественского храма. Хоть у нас и тесновато было, но одно время — в 1952—1953 годах — инокиня Александра проживала у нас. Я был свидетелем того, как её навещали верующие женщины, бабушки. Её очень почитали, обращались с просьбами о молитве.
Мне запомнился один случай. Как-то некая Мария привела мужа и просила: «Матушка Александра, помолись за него — пьёт, никак бросить не может!». Та спрашивает: «Ты что, Пётр, пьёшь-то?», а он отвечает: «Работаю — устаю, с устатку и выпиваю». Матушка спрашивала: «Ты хочешь сам бросить-то? Надо молиться, чтобы Господь помог!». А он: «Я-то хочу, да сам не могу». Тут матушка вдруг говорит: «Оставляй, Мария, Петра своего у меня».
Он остался. И мать Александра стала заставлять его молиться. Сказала: «Давай мы сейчас с тобой прочитаем акафист Спасителю», начала чтение, а потом передала книгу ему. Тот в поте лица читает — с непривычки дрожит, но читает. Она понуждала читать вслух, стоя перед иконой, сама же иногда присаживалась.
Потом говорит: «Давай теперь Евангелие, открывай на голову!». Он открыл наугад, над головой, Священное Писание, с которым она не расставалась, и с того места начал читать до конца главы. Дочитал — устал очень. А мать Александра говорит: «Слушай, в сарае надо доску прибить!» И он побежал с радостью — починил, ещё что-то хотел сделать, но матушка сказала: «Хватит!». Ей не доска, конечно, нужна была.
Ночью, часа в два, она его разбудила, и они читали полунощницу. Утром Пётр ушёл на работу. И с тех пор бросил пить. Потом Мария приходила к матушке, благодарила. Этот момент личной совместной молитвы очень сильно влиял на человека, если он выдерживал такое до конца".
О таких случаях становилось известно, и многие просили её молитв. Она сама очень много молилась, а уж если кто-то попадался ей на глаза. Нас, мальчишек, заставляла читать акафисты, Евангелие по главе. Говорила: «Хватит вам зубы скалить, давайте-ка помолимся! Читай, Анатолий!». Послушает-послушает, говорит: «Плохо ты читаешь, отдай Василию!». Потом она переехала от нас, жила у других, а в конце 50‑х годов уехала в Энгельс".
Благословенная землянка
О жизни подвижницы в Энгельсе известно много подробностей. Она часто меняла место жительства, что было связано и с её твёрдым характером, вызывавшим порой недовольство хозяев, и с тем, что в эти времена дать приют такой гостье означало для любой семьи серьёзный риск. Нередко она ночевала только одну ночь — и уходила дальше. Все её вещи помещались в небольшом чемоданчике, среди них были аналойного размера икона Божией Матери и крест, перед которыми она читала молитвы. Одевалась инокиня в простые сатиновые платья. В конце 1950-х годов она поселилась на длительное время у Демидовых — на улице Комсомольской, 131. Во дворе дома был саманный сарай, который был переделан для неё в келью.
Подробно описала обстановку этой кельи настоятельница Покровского ставропигиального женского монастыря города Хотьково игумения Олимпиада: «Матушка жила тогда в маленькой, но очень ухоженной землянке. У неё были кровать, книжный шкафчик, столик, сундучок — всё самодельное и маленькое. В углу было много икон, лампадка всегда горела, и стоял маленький аналой. Евангелие было большое, напрестольное — матушка Александра говорила, что ей владыка благословил такое. Ничего лишнего. Маленькая круглая металлическая печка, крохотные сени. В конце 60-х годов она была уже в преклонном возрасте и из кельи не выходила дальше крылечка».
Продолжает этот рассказ прихожанка Свято-Троицкого кафедрального собора Покровска (Энгельса) Лидия Александровна Залькова: «Помню, ей всегда приходило много писем, приходили посылки, но ни одного письма не осталось — мать Александра их сжигала. В Киеве был иеромонах Пафнутий (Россоха), он одно время служил в Саратове в Свято-Троицком соборе, а когда снова открылась Киево-Печерская Лавра, вернулся туда. Он присылал к инокине Александре сюда людей — мужчин и женщин. Из Загорска (Сергиева Посада), помню, семинарист один приезжал, бывали посетители и из других мест. Она вместе с ними читала молитвы, Евангелие, заканчивалось это чтение не раньше шести утра. Многое она знала наизусть: акафисты святителю Николаю, Ангелу хранителю. Эти ночные молитвы с приезжавшими продолжались семь дней. Всю эту неделю она в день выпивала стакан святой воды и съедала одну просфору. Семь дней они были с ней, а потом она ещё сорок дней за них молилась по ночам. Благодаря этому молитвенному труду люди нередко получали от Господа облегчение не только в душевных, но и в телесных скорбях.
В то время отец Георгий Лысенко начинал строительство Покровского храма. И она обращалась к тем людям, которые к ней приходили за молитвенной помощью: «Вы можете подать на храм?». И потом, когда храм был построен, она тоже передавала деньги на церковь".
По воспоминаниям современников, мать Александра много молилась вместе с одной из хозяек дома, Александрой Демидовой, у них было своё правило. Вечером — в пять часов — вычитывали канон и акафист Святой Троице. Затем пили чай, а в девять часов совершали вечерние молитвы. Ночью они тоже молились — читали Евангелие от Иоанна и затем пели канон Пасхи. Так же, как и в Саратове, за советом и с просьбами о молитве к подвижнице часто обращались местные жители.
Лидия Залькова, хорошо знавшая инокиню, рассказала нам о последних годах её земной жизни: «После того как Сергею — сыну Демидовых, который был военным, — начальство сделало строгое внушение, узнав о его венчании, матери Александре пришлось уйти из этого дома. Она стала жить у других наших родственников — у Фёклы и её дочери Валентины — на Полиграфической улице, 99. А последний её адрес в Энгельсе был рядом с берегом Волги, в районе психиатрической больницы. Матушка болела, и её привозили в храм только причаститься, а перед кончиной причащали на дому и соборовали. Она жила только подаянием и никогда не обращалась к властям. Документов у неё никаких, кроме справки об освобождении, не было. Чтобы дали место на кладбище, решили вызвать врача и попробовать выправить документы. Врач сказала, что больной осталось жить от силы три недели, и помогла всё оформить — так матушка перед смертью получила паспорт».
Скончалась инокиня Александра 14 марта 1982 года и была похоронена на восьмидесятом участке городского кладбища Энгельса. Могила её пользуется большим почитанием, за ней регулярно ухаживают, к ней выложена дорожка от границы участка. Сюда приходят почтить её память и помолиться как те, кто её знал лично, так и новое поколение православных христиан города.
Статья подготовлена в рамках проекта «Духовные скрепы Отечества — история и современность». При реализации проекта используются средства государственной поддержки, выделенные в качестве гранта в соответствии с распоряжением Президента Российской Федерации от 05.04.2016 № 68-рп и на основании конкурса, проведённого Фондом поддержки гражданской активности в малых городах и сельских территориях «Перспектива».
