 |
| Наш Псков | 04.05.2017 |
Мы продолжаем следить за судьбой семьи Александры Аксеновой из Печорского района. Напомним, у женщины изъяли двух приемных детей, причём обстоятельства дела странные, и чем дальше, тем странностей больше.
Предысторию можно почитать здесь. Также два сюжета про семью Александры были показаны по федеральному каналу «Вести», последний раз 26 апреля. Сюжет можно посмотреть, пройдя по ссылке с 20-й минуты. Кстати, как сообщила нам Александра, директор гимназии в которой учились дети Лариса Дроздова, подала на журналистов «Вестей» в суд за, якобы, вмешательство в её личную жизнь.
Суд и немного фарса
27 апреля текущего года состоялось заседание псковского областного суда по апелляционной жалобе Александры на решение суда первой инстанции — Печорского районного суда (судья Юлия Чученкова).
Суд Псковской области отменил решение суда Печорского района, направил дело на новое рассмотрение новым составом суда. Областной суд также установил, что консультант Наталья Обрубская не может представлять интересы территориального отдела ГГУ в суде по административным делам, поскольку не имеет высшего юридического образования (данная норма введена в июне 2016 г.). Интересно было бы узнать, сколько раз с той поры она представляла территориальный отдел ГГУ в судах по административным делам?
«Наш Псков» присутствовал на этом суде. Надо сказать, весь суд госпожа Обрубская проулыбалась, а, когда выяснилось, что у неё нет юридического образования, мерзко (другого слова подобрать нельзя) захихикала со словами: «Да у меня вообще нет никакого образования». И так себя ведёт представитель государства!
Детдом
Поскольку областной суд отменил решение суда первой инстанции, члены семьи Аксеновой на радостях подумали, что наконец-то смогут увидеть и обнять Алешу и Алису, что отменён категорический запрет на общение, который действовал в течение долгих 4-х месяцев.
Всё это время чиновники от соцзащиты придумывали всё более изощренные формальные причины для того, чтобы не допустить детей в объятия любящих отца, матери, брата и сестры — родных детей Александры.
Приёмной матери приходится тратить кучу времени и душевных сил на борьбу с чиновниками. Это при том, что Александра живёт в 80 км от Печор, ей нужно каждый день вести хозяйство (куры, гуси, утки, свиньи, кошки, собаки), заботиться о двух своих детях и хлебе насущном.
— Ведь только совсем бессовестные и недалекие люди считают, что государственное пособие на приёмных детей снимает все финансовые проблемы семьи, что приёмных детей в дом берут из-за денег, — горько говорит Александра. — К слову сказать, уполномоченный по правам ребенка Псковской области Наталья Соколова никакого участия в решении вопроса не принимала. Так, гадила понемногу исподтишка, снабжая аппарат Уполномоченного по правам ребенка при Президенте России ложной информацией в ответ на запросы моего отца — «московского дедушки» Алеши и Алисы.
— В субботу, — продолжает наша собеседница, — остыв немного от нервного напряжения судебного заседания, решили всей семьей навестить своих родных не по крови детишек. Вошли в здание ГБУСО, отыскали с помощью местного мальчишки наших Алешу и Алису. Девочка с криком «Мамочка!» вцепилась в меня, Алеша с криком «Папа!» с разбега уткнулся головой в колени Дмитрия, обхватив их руками. А ведь нам настойчиво твердили на всех уровнях районного-областного «истеблишмента», что дети нас напрочь забыли!
Испытание
Прибывшие на место свидания счастливых взрослых и детей сотрудники ГБУСО нарушили идиллию, оповестив стороны о не снятом директором Верой Печниковой запрете свиданий.
— Ну ничего, хоть на пару минут, но мы увиделись, — говорит Александра. — На шум прибежала другая девочка, и моя Алиса ей сказала: «Это МОЯ мама». И шёпотом спросила меня: «Почему тебя так долго не было?». А Алеша обнимался с отцом.
Алеша и Алиса были лишены родных родителей, которым, видимо, по каким-то обстоятельствам было недосуг заниматься воспитанием детей. Только-только обретя новую семью, стараниями истовых приверженцев ювенальной юстиции, они лишены:
Матери Александры и отца Дмитрия, брата Александра и сестры Елизаветы (Псковская область).
Деда Дмитрия и бабушки Татьяны (Санкт-Петербург).
Дяди Геннадия и тети Марии, двоюродной сестры Полианны (Санкт-Петербург).
Деда Дмитрия и бабушки Анны, дяди Бориса, тети Татьяны, двоюродных братьев Иоанна и Матфея, дяди Глеба и тети Ангелины, тети Анастасии, прабабушки Ольги Борисовны (Москва). Про более дальних родственников, в т. ч. за пределами РФ, пока промолчим.
Лишены причастия Тела Христова, возможности посещать храм Божий и воскресную школу в Качаново, в которых они так любили бывать всей семьей.
Лишены своих комнат, кроватей, игрушек, своей одежды и обуви, книжек, красок и карандашей, молотков и гвоздей, грядок, свинок, собак, кошек и гусей, качелей, бассейна, домика во дворе, поездок к морю в Анапу, грибов, ягод и леса, колки дров, кормления молоком через соску ягненка …
Может, мир?
Но семья Александры не сдается. И эта стойкость порождает странную ситуацию: поскольку Александре, как опекунше, чиновники разных уровней ничего «предъявить» не могут, то всё их внимание теперь приковано к её супругу.
Развелись они/ не развелись; есть у Дмитрия административные нарушения (вплоть до штрафа за несвоевременную оплату автостраховки)/ нет административных нарушений. Проживают ли они с Александрой вместе или раздельно, а также — можно продолжать и продолжать. Фактически, некоторые чиновники заняли место «под супружеским ложем» в доме Александры и Дмитрия. При этом процент адекватной информации, на которую опираются в ГГУ, стремится к нулю, уступая место все больше слухам и домыслам. Поскольку, если посмотреть на дело непредвзято, оно не стоит и выеденного яйца. Если, конечно, интересы детей и семьи — основополагающей ячейки общества и малой церкви — ставить выше виртуальной «чести» занафталининного мундира.
Александра предлагает разрешить дело миром. И даже подсказывает, как это сделать, чтобы никто не потерял лица: ГГУ отменяет (как вышестоящий орган) незаконные приказы Территориального отдела (не имеющих под собой даже личной подписи начальницы Ирины Веселковой). Дети возвращаются в любящую семью, бюрократия ГГУ набирает себе такие ей нужные и важные для государственных дел положительные очки за человечность, рассудительность, бдительность и находчивость. Можно и премию себе выписать. Но пока что местных радетелей о детских судьбах не прошибает ни федеральное телевидение, ни наши публикации, ни вовлеченность в дело на стороне семьи родных, близких, друзей и знакомых, учителей и воспитателей, близко знающих семью, приходских батюшек, монахов и монахинь, молящихся за благополучное разрешение семьи от ювенальной напасти.
Прокуратура
И если от семьи Аксеновой чиновники требуют оставаться в «правовом поле» и прекратить «обличать» государственных служащих, то для бюрократической стороны — «как бы» оставаться в правом поле совсем не обязательно.
— В настоящее время все силы противной стороны брошены на то, чтобы под любым предлогом «пристегнуть» мне хоть какое-то административное нарушение, чтобы на суде размахивать этим жупелом — козырем «угрозы безопасности опекаемым детям», — рассказывает Александра. — Вот что говорит прокуратура Печорского района. Оказывается, размещая на странице «В контакте» фотографии детей, сделанные в ГБУСО, я разглашала их биометрические данные, которые каждый желающий может свободно найти на сайте http://www.usynovite.ru. При этом районная прокуратура не утруждает себя проверкой того, кто, с какого IP адреса размещал фотографии на странице моей матери!
Получен приказ опорочить, надо исполнять. Не до раздумий. Единственным чиновником на областном уровне, с которым можно спокойно и рассудительно общаться, остается пока хорошо известная в городе и области начальница отдела опеки и попечительства ГГУ Валентина Владимировна Чернова, дай Бог ей здоровья и терпения.
Кстати, касательно фотографий детей. В комментариях к нашей первой статей сотрудники детского дома выложили фото Алеши и Алисы с новогоднего утренника. Вот, мол, посмотрите, они улыбаются, как им тут хорошо. Мы посчитали, что выкладывать фото детей неэтично и удали комментарий. А зря. Было бы что показать прокурору.
Послесловие
— Мы крестили Алешу и Алису, когда забрали их в семью, — добавляет Александра. — По-видимому, Господь послал нам испытание на прочность — выдержим ли … Выдержим. Любовь всё терпит. И стерпит. Только поскорее бы детишки вернулись в семью, семь месяцев уже оторваны от нас. Из них четыре месяца — под полным запретом любых контактов с нами. Включая разговор по телефону.
И если это не ювенальный фашизм, то что это? Ведь всё чаще в разговоре с обычными, ошарашенными происходящим беспределом людьми, у которых грозные и «благочестивые», абсолютно уверенные в своей правоте дяди и тети под дулами полицейских автоматов силой отобрали детей, чиновники от опеки используют словосочетание «государственные дети», которое не встречается ни в одном тексте российского закона или ведомственного подзаконного акта.
Государственные дети.
Ничего не навевает?
