Нельзя примирить Бога и сатану

Линия фронта, разделившая современных красных и белых, пролегла через дом на Большой Зелениной в центре Петербурга. Именно здесь была установлена мемориальная доска в честь одного из самых известных деятелей Гражданской войны Александра Колчака. Но конфликт не сводится к одному памятному знаку.

На вопросы корреспондента «Всегда» о причинах и целях исторического противостояния отвечает один из инициаторов установки мемориальной доски Колчаку, координатор центра «Белое дело» Олег Шевцов.

Олег Шевцов на могиле генерала Алексеева в Белграде

— Белое движение в Гражданскую войну сегодня представляют по-разному. Какое бы вы дали определение?

— Для меня белые — русские государственники, которые поднялись защищать Родину от всей той заразы, которую нёс большевизм. Большевики ломали устои, отменяли законы, сословия, уничтожали крупнейшую поместную Православную Церковь. Изначально Белое движение было реакцией на все, что происходит. Речь шла о сохранении государственности. Уже потом выдвигались тезисы «За единую и неделимую», «За веру». И люди с разными взглядами шли на тот свет, который несла ставка Корнилова или ставка Колчака.

— Кто вам видится главной фигурой Белого движения?

— Я не могу сказать, кого больше люблю. Как писал Евгений Эдуардович Месснер, последний начальник штаба Корниловского ударного полка, предводители Белого движения были «люди дела и разума в деле». Конечно, Корнилов не смог бы управлять российским государством, но погасить российскую смуту смог бы.

— Почему именно он и какими методами?

— Корнилов был достаточно харизматичным и решительным. Вы спрашиваете, какими методами можно выжечь эту заразу? Точно такими, какими выжег её Пиночет. И, если бы корниловское наступление летом 17-го года получилось, мы бы избежали трагедии.

>— Считаете, историю так легко поменять?

— События могли развиваться как угодно. Белые бы победили, если бы Антон Иванович Деникин послушал Петра Николаевича Краснова. Он предлагал на отдельно взятой территории построить нормальное государство, где люди будут свободно торговать, нормально жить, богатеть.

А за стеной, в советской части России — карточки, массовый террор, продразверстка. Вот вам пример конкуренции.

Деникин мог пойти не во второй кубанский поход, а на Царицын. Ленина могли убить. Колчак мог договориться с Маннергеймом, тогда белые взяли бы Петроград. Но, к сожалению, всё сложилось так, как сложилось.

Альтернативная табличка, повешенная петербургскими социалистами

— Видимо, есть в этом какая-то историческая закономерность?

— Историк и философ Фёдор Августович Степун описывал историю как мистерию человеческих поступков. Есть ли в ней закономерности? Думаю, нет. Были ли причины у революции? Несомненно, были. Виноваты ли в произошедшем элиты? Да, виноваты. Но Российская империя была живым государством, она развивалось, преодолевала проблему. Если бы Столыпину дали 20 лет без войны, мы бы получили частного собственника. Менделеев рассчитал, что нас бы было 400−600 миллионов.

— Но Столыпина убивают, Корнилов погибает, и мы получаем совсем другой результат. Выходит, история держится на личностях?

— На личностях и их поступках. Если бы снайпер разбил Ульянову череп, когда тот взбирался на броневик, не было бы никакой октябрьской революции.

— Правительство предпринимало такие попытки?

— Во время первой попытки большевистского переворота 6 июля начальник петроградской контрразведки Никитин отдавал приказ о физическом уничтожении Троцкого и Ульянова. Троцкого поймали, но он попался Керенскому на глаза, расстреливать было поздно. А Ульянов скрылся, он вообще трусливый был.

— Сегодняшняя власть тоже не любит Ленина. А как она относится к героям Белого движения?

— Едва ли отождествляет себя с ними. Если бы было так, никаких проспектов Большевиков, улиц Дыбенко и Белы Куна в городе бы не было. Власть смотрит на настроения. Но сейчас ей выгодна стабильность, белые всегда выступали за государственность.

— А красные?

— В 1917 года русская государственность заканчивается, к власти приходят интернационалисты. Они говорят: Россия это плацдарм для мировой революции. Большевики — такое как бы исламское государство. Яркая идея, которая привлекает многих. «Кто был ничем, тот станет всем».

— И как нам быть с советским наследием?

— Так же, как в Германии с нацистским — признать преступным. Аккуратно снять памятники, мемориальные доски, отнести в музей политической истории. И больше ничего подобного никогда не допускать.

— Как складывается современное Белое движение? Всё-таки почти сто лет прошло.

— Людей сейчас всем не хватает: и белым и красным. Идей тоже немного, но реализовать их просто некому. Большинство хочет есть, пить, встречаться. Это общество потребления. Но должны быть активные люди, которые хотят большего.

Мы предлагаем интересные идеи. Сначала их мало, потом больше. Следуя теории малых дел, мы меняем пространство вокруг себя.

Сейчас есть несколько организаций, которые можно ассоциировать с белыми, все они небольшие. Но мы предлагаем человеку конкретную работу: ты вложил деньги в памятник, ты можешь его потрогать. Твой рубль не пропили, не прогуляли. «Белое дело» поставило 50 памятников.

Представьте, собрались три человека, которые хотят что-то изменить. Мы можем ходить с флагом и барабаном, но что от этого изменится? А можем получить три согласования от властей и поставить на Северо-западе памятник. И это уже опыт решения задачи. Через три года получим 25 согласований и поставим большой памятник. А еще через год проведем конференцию в Париже. И всё сами — денег никто не дает.

Большинство людей, которые хотят создать общероссийские движения, посадить царя на престол, просто не имеют управленческого опыта.

— В России привыкли мыслить не малыми делами, более масштабно.

— Это западная модель мышления. Но я не знаю других белых движений, кроме нашего, которые, начав с нуля, без финансовой поддержки достигли таких результатов. Может, у левых по-другому.

— Каким бы вы хотели видеть сегодняшнее Российское государство?

— Если в государственном аппарате есть люди, которые хотят процветания России, они должны строить социальные лифты, стимулировать конкуренцию, давать гражданам возможность богатеть. Чем больше человек богатеет, тем больше платит налогов.

— Тоже звучит по-западному.

— В чистом виде ни одна модель не работает. Мы можем ругать американцев, но они создали систему, в которой гражданам понятно: чем больше я учусь, чем больше работаю, тем больше зарабатываю. Давайте попытаемся создать такую же.

Южная Корея недавно пальцами из котла ела, а сейчас компания Samsung каждый день регистрирует 350 ноу-хау. Кто нам мешает?

>— Главный для нашего издания вопрос: возможно ли сегодня примирение красных и белых?

— Мы считаем, оно не нужно. Нельзя примирить белое и черное, Бога и сатану.

Франко заставил пленных строить огромный мемориал павшим в испанской гражданской войне и тем самым возвеличил наших белых. Они и в Испании сражались за государственность.

Главное, отрубить верхушку, как это сделал Пиночет. В своё время большое количество русских людей действительно поверило, что большевики хорошие, что они несут новую жизнь. И произошло это, потому что в стране было много проблем.

Но с точки зрения белых, красные — адепты хаоса.

Долина павших, мемориал погибшим на гражданской войне в Испании

http://historical.pro/sobyitiya/nelzya-primirit-boga-i-satanu.html