Священномученик Феодор Чичканов

Священномученик Феодор Чичканов родился 10 февраля 1884 года в небольшом селе Барнаульского уезда в благочестивой семье Павла Васильевича и Надежды Ефимовны Чичкановых.

Родитель его, Павел Васильевич, служил сельским писарем и псаломщиком в Покровско-Ильинской церкви, где и был крещён Феодор. В семье было ещё двое детей: сын Димитрий и дочь Ксения. Набожные родители постарались воспитать детей в правилах строгого благочестия и всецелой преданности Церкви её священным уставам. Имея хороший голос, Фёдор пел на клиросе, а в свободное время любил читать. Первоначальное образование он получил в Барнаульском Духовном училище, среднее — в Томской Духовной семинарии. По окончании в 1905 году курса семинарии Феодор Чичканов поступил на работу в Омскую Духовную Консисторию, где работал по июль 1909 года. Здесь, в Консистории, произошла встреча молодых Фёдора Чичканова и его будущей супруги Любы Смирновой. Обвенчались они 1909 году. Любовь Васильевна была дочерью священника Василия Яковлевича и Марии Николаевны Смирновых. Родители умерли рано, и девочку воспитывала бабушка Глафира Георгиевна. В 19 лет Люба окончила Омскую женскую гимназию и получила звание домашней учительницы по географии.

В семье Чичкановых в 1912 году родилась дочь Нина, а через полгода Фёдор Павлович заболел туберкулёзом и вынужден был на целый год уехать в Крым на лечение.

В Крыму Фёдор Павлович утвердился в своём желании стать священником. По возвращении домой 22 июля 1913 года он был рукоположен в сан священника епископом Омским и Акмолинским Андроником и направлен в Долонскую церковь Семипалатинского уезда Омской епархии. В Долонии родился сын Борис. С 1915 года отец Феодор служил в одном из храмов города Семипалатинска.

В 1920 году в семье отца Феодора родилась дочь Ольга, а в 1921 году дочь Антонина. В этом же году от скарлатины умерли 10-летняя дочь Нина, годовалая Олечка и старенькая бабушка Глафира Георгиевна. Отец батюшки Павел Васильевич умер спустя некоторое время, и к Чичкановым приехала мама — Надежда Ефимовна. Антонина Фёдоровна вспоминает: «У меня в памяти с детства осталось, что семья наша снимала 2-х комнатную квартиру или небольшой домик. В одной из комнат стоял большой шкаф, полный книг. По этим книгам папа готовился к проповедям. Родители много читали и вместе обсуждали прочитанное. В доме царила доброжелательная атмосфера и было полное взаимопонимание. Папа приучал нас к благочестивой жизни, т. е. молитве и посту. Сохранился маленький молитвослов, где папиной рукой отмечены утренние и вечерние молитвы, которые мы должны были читать. В храм ходили всей семьёй. Обычно брат прислуживал при архиерейской службе — держал посох архиерея, а я держала ноты партии дискантов, а с 5−6 летнего возраста и пела. Два раза в неделю отец Симеон, по национальности казах, проводил спевки, на которые мы ходили исправно.

В свободное от службы в церкви время папа занимался домашними делами: зимой подшивал для всей семьи валенки, а летом шил нам тапки. Мама обшивала всю семью, шила даже рясы и подрясники".

Ещё с наступления 1917 года в жизни отца Феодора, как и в жизни любого человека, живущего в России, произошли резкие перемены: декретом нового правительства Церковь была отделена от государства. В дальнейшем государственная политика по церковным вопросам только ужесточалась. В феврале 1932 года ВКП (б) рапортовало о выполнении пятилетки по уничтожению Церкви в четыре года: в первый год закрыть все духовные школы; во второй — провести массовое закрытие храмов, запретить издание религиозных сочинений и изготовление предметов культа; в третий — выслать всех священнослужителей «за границу»; в четвёртый — закрыть оставшиеся храмы всех религий; в пятый — закрепить достигнутое. Таким образом, воинствующие атеисты полагали, что к 1 мая 1937 года «имя Бога должно быть забыто на всей территории СССР». Реальные цели: закрыть, запретить, выслать — были вполне достижимы. Но несбыточными оказались мечтания о полном забвении имени Божия, «ибо вратам адовым, даже когда его слуг легион, Церкви не одолеть».

27 ноября 1931 года закрыли Знаменский собор, а «объединению верующих предоставили здание бывшей казацкой церкви». Отец Феодор стал священником Вознесенского собора.

Тогда Церковь обложили большим налогом, и отцу Феодору приходилось каждый месяц отдавать большую часть своей зарплаты. В стране вводились продовольственные карточки, но всем, так называемым, лишенцам и, в том числе, служителям культа эти карточки не полагались, они могли жить только на подаяние. Батюшка стал подрабатывать счетоводом, чтобы заплатить налог и поддержать семью.

Отца Феодора вызывали в НКВД. Приходил оттуда он угрюмым. Просил нас ни о чём его не спрашивать. «Я вам всё равно ничего не скажу», — говорил он.

Антонина Фёдоровна вспоминает: «Мы все продолжали ходить в храм. Однажды меня там кто-то обидел. Всю дорогу домой я проплакала. Придя домой, папа посадил меня на кровать и сказал: „Когда тебя обижают, никогда не плач, даже если обидно. А вот придёшь домой, обиду расскажи мне или маме. Если это невозможно, расскажи своей подушке и тогда поплачь“. Это наставление я помнила всю жизнь».

Несмотря на всю тяжесть жизни и притеснения со стороны властей, отец Феодор и матушка Надежда старались сохранить любовь к жизни и людям. Оттого воспоминания детства у Антонины Феодоровны озаряются светом радости. Она вспоминает: «В свободное время папа брал меня с братом к доктору Тихомирову. Это была очень музыкальная семья. Папа любил петь под аккомпанемент Валерия, сына Семёна Андреевича Тихомирова. Часто пели втроём: папа, Борис и я. За хороший голос Владыка благословлял папу служить раннюю Литургию, а позднюю петь в церковном хоре.

Как и по всей стране, в 1936—1937 годах в Семипалатинске прошла перепись населения, по итогам которой 2/3 сельского и 1/3 городского населения открыто назвали себя верующими. Таким образом, имя Бога не было забыто. Страна, где атеизм был провозглашён идейной высшей ценностью, осталась православной. С этим фактом надо было считаться. И счёт пошёл на тысячи ни в чём неповинных людей. 1937 год стал апогеем революционного террора после завершения Гражданской войны, залившего страну кровью. По Семипалатинску прошла волна арестов по сфабрикованному сотрудниками НКВД заговору церковников. Первыми были арестованы в августе 1937 года архиепископ Семипалатинский Александр (Щукин) и игуменья разорённого Семипалатинского Знаменского монастыря Екатерина. Затем аресту подверглись протоиерей Борис Герасимов, протоиерей Нестор Панин, священники Константин Черепанов и Андрей Гладких, иеродиакон Иосиф и другие. Арестов ждали все. У матушки Любови для отца Феодора были приготовлены мешочки с сухарями и сменой белья. 19 ноября 1937 года пришли и за отцом Феодором. С этого времени родные ничего не смогли узнать о его судьбе, пока в 1956 году не пришло свидетельство о смерти отца Феодора от гипертонии 22 ноября 1945 года. И только после открытия архивов НКВД-ФСБ в 90-х годах было установлено, что постановлением Тройки УНКВД по ВКО от 19 марта 1937 года Б.Г.Герасимов, Н.П.Панин, Ф.П.Чичканов, В.С.Климов, А.И.Гладких, К.В.Черепанов, как члены контрреволюционной шпионской организации церковников приговорены к высшей мере наказания — расстрелу. Приговор был приведён в исполнение 22 ноября 1937 года в городе Семипалатинске.

Священномученик Феодор прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г. Определение Священного Синода от 27 декабря 2000 г.

http://azbyka.ru/days/sv-feodor-chichkanov