Священномученик Афанасий Кислов

Протоиерей Афанасий Григорьевич Кислов родился в марте 1880 года в деревне Тараскино Себежского уезда Псковской губернии в русской крестьянской семье. Родители его были бедны, работали по найму. В семье Кисловых было трое детей: Афанасий, старший, и две девочки. Когда Афанасию исполнилось 4 года, семью настигло большое горе: отец семейства, Григорий Кислов, возвращался однажды поздним вечером домой через лес. В нетронутых по тем временам лесах Себежского уезда водились во множестве дикие звери. Григория Кислова окружила стая волков, и он скоропостижно скончался от разрыва сердца. Вскоре его молодая вдова тоже умерла, и дети остались круглыми сиротами. Всех троих взял на воспитание в свою семью приходской священник, протоиерей Иосиф Никанович. Впоследствии на допросе в 1937 г. отец Афанасий показал, что, будучи сиротой, воспитывался в семье крестных родителей.

Протоиерей Иосиф Никанович, потомственный пастырь, растил приёмных детей так же, как и своих. Подросшего Афанасия он определил на учёбу, а сестёр его выдал замуж. Афанасий закончил четырёхгодичное народное училище и в 16 лет уехал на заработки в Петербург, где устроился писарем при торговой конторе.

В семье отца Иосифа подрастала дочь Анна, моложе Афанасия на 8 лет. Детство Афанасия и Анны проходило в одном доме. Тихая, невысокого роста девушка, с огромной русой косой, завершив своё образование в Витебской женской гимназии, в возрасте 20 лет собралась замуж. Уже был определён день свадьбы, готово свадебное платье. Но Афанасий Григорьевич, приехав из Петербурга, нашёл Анну Иосифовну в селе Кицково Идрицкого районана, где она проживала, и стал усердно просить её руки. Анна Иосифовна согласилась. Афанасий Григорьевич и Анна Иосифовна повенчались в 1908 г., и Бог благословил семейство 9-ю детьми: 4-мя мальчиками и 5-ю девочками. Дети отца Афанасия: Леонид 1911 г. р., Нина 1915 г. р., Серафима 1917 г. р., Виктор 1919 г. р., Таисия 1922 г. р., Евгения 1924 г. р., Григорий 1926 г. р., Анна 1928 г. р., и Ефросиния 1929 г. р. По свидетельству детей Кисловых, в роду их матери, Анны Иосифовны Никанович, было 5 поколений священников.

Вскоре после венчания Афанасий Григорьевич принял решение посвятить свою дальнейшую жизнь служению Церкви. 2 года, с 1908 по 1910 гг., он учится на псаломщика. Путь его по духовному ведомству начался не без участия и рекомендаций его приёмного отца, протоиерея Иосифа Никановича, который давно прозрел в нём задатки к духовной жизни. После окончания учёбы Афанасий был назначен псаломщиком к Успенской церкви села Яслуйжи (Айзкалне) Прейлисского уезда Витебской губернии (ныне этот приход находится на территории Латвии).

В 1910 г. преосвященный Серафим (Мещеряков), епископ Полоцкий и Витебский, рукоположил Афанасия в сан диакона.

6 лет отец Афанасий служил диаконом в церкви большого прихода села Сиротино Витебской губернии. Революция 1917 года и последующие за ней трагические события не переменили желание отца Афанасия служить Богу, и с 1918 года он диаконствовал в церкви во имя Вознесения Господня села Хвощно Витебской области.

Во священники отец Афанасий был рукоположен в 1924 году в Витебске епископом Иннокентием (Летяевым) и назначен настоятелем церкви села Рудня Межанского районана Витебской епархии. Отец Афанасий стал священникос, когда гонения от богоборцев принимали всё более широкий размах. Этим шагом он сознательно вступил на путь страданий за имя Христово.

Вместе с лишением Церкви прав юридического лица духовенство полностью теряло свои гражданские права. Началось активное разрушение единства Церкви изнутри, — при скрытом активном участии советских властей был спровоцирован обновленческий раскол. В каждую епархию были засланы адепты обновленцев, которые на местах стали проводить линию на «обновление» Церкви. В Белоруссии обновленцами был учреждён так называемый «Белорусский Святейший Синод», решением которого в декабре 1926 года была открыта самостоятельная Полоцко-Себежская епархия с кафедрой епископа в Полоцке и собственным епархиальным управлением. В состав этой обновленческой епархии территориально входил и приход села Рудня, где служил отец Афанасий. Обновленцами было предпринято несколько попыток созыва съездов епархиального духовенства. Отцам настоятелям были разосланы циркуляры, в которых сообщалось: «…На основании постановления Полоцкого епархиального управления от 5 сего мая сим сообщается, что на 5−6 июня (23 и 24 мая ст. ст.) сего, 1927 г., приурочивая к празднованию памяти прп. Ефросиний с совершением в гор. Полоцке архиерейского богослужения, созывается общеепархиалъный съезд духовенства и мирян Полоцко-Себежской епархии. Явка от всех церквей о.о. Настоятелей, председателей церковных советов и одного из членов советов (лучше старосты) обязательна…». О. Афанасий на этот съезд не явился — его фамилия в списке участников съезда не значится. Он не осквернил свою пастырскую совесть участием в обновленческом расколе. Характеристикой отношения отца Афанасия к обновленчеству служит также следующий факт. Когда к нему на приход приехал обновленческий архиерей Михаил Свидерский, отец Афанасий не открыл ему двери в церковь, сколько ни стучали в дверь его сопровождающие. Тогда Михаил Свидерский пошёл к нему домой, но и здесь двери для него были закрыты… Когда же в приход приезжал архиерей тихоновской ориентации, его встречали «по высшему разряду». Стол накрывался особыми столовыми приборами, лучшими из возможных яств. Анна Иосифовна, потомственная матушка, умела достойно принять высоких гостей.

По причине гонений, ввиду массовых арестов церковных иерархов, и как результат нараставшего провоцируемого властями нестроения в высшем управлении Русской Православной Церковью, духовенству на местах, на приходах, чрезвычайно трудно было ориентироваться в происходящем. Что же касается отца Афанасия, то он придерживался единственно верной позиции — оставался в лоне патриаршей Церкви. Этот факт весьма показателен в характеристике личности батюшки, удостоившегося впоследствии от Господа мученического венца за веру.

Гонения на Церковь продолжались. Церкви и имущество облагали налогами. В 1927 году Рудненскую церковь обложили непомерно большим налогом. В случае его неуплаты священника ожидал арест. Семья жила в постоянном страхе. Тянулись из последних сил, продали даже и самое необходимое, принимали от людей любую помощь, сами голодали. Однако твёрдая уверенность отца Афанасия, что всё происходит по воле Божией, покрывала скорби, давала силы жить. Незыблемый авторитет родителей, жизнь под началом их глубоко православного мировоззрения хранили мир в семье Кисловых; дети любили родителей, друг друга и пронесли эти отношения через всю свою жизнь.

В 1929 г. на Крещение Господне отец Афанасий вместе с прихожанами совершил выход «на Иордань» для великого освящения воды. На реке Ловать, по которой некогда проходил путь из варяг в греки, он освятил в приготовленной проруби воду. Прихожане с радостию понесли в свои дома Агиасму — великую христианскую святыню… О молебне на Ловати сразу стало известно властям. Немедленно в Рудню явилась опергруппа, батюшку арестовали и препроводили в следственный изолятор райцентра Межи. В течение месяца он находился под арестом. Ему «повезло» — следственное дело на него не было заведено. Но в застенках СИЗО батюшку жестоко избили. Домой отец Афанасий вернулся полумёртвым, однако, поправившись, снова стал совершать богослужения, которые были для него как исполнением пастырского долга, так и великой отрадой, потребностью души.

В 1930 году церковь обложили ещё большим налогом. Прихожане существенной помощи оказать более не могли. Батюшка стал предпринимать самые разные попытки найти средства для покрытия налогов. Он специально ездил к родной сестре одолжить деньги, однако нужную сумму набрать не смог. Со дня на день в семье ожидали сотрудников НКВД.

В ожидании ареста потянулись долгие голодные дни. В случае ареста отца Афанасия Анна Иосифовна с детьми оставалась без кормильца. К этому времени в семье было уже 9 детей.

В 1930 г. на семейном совете было решено вернуться на родину Кисловых, на Псковщину. Перемена места жительства могла предотвратить неминуемый арест и давала надежду найти способы к продолжению существования семьи. Батюшке удалось зарегистрироваться священником Никольской церкви села Прихабы Себежского района. Церковь была большая, трёхпрестольная, в ней, вопреки тяжелейшим историческим катаклизмам, сохранилось множество древних икон, ценные богослужебные сосуды и облачения всех цветов. В настоящее время, в начале XXI века, храма в Прихабах нет, нет даже самого села. О Прихабах напоминает только Прихабское озеро, по которому удалось найти бывшее его месторасположение на географической карте Псковской области.

Поселился отец Афанасий с семьёй в деревне Смагино, в километре от церкви. На клиросе пела и читала одна монахиня. Она же была и звонарём, и сторожем. Матушка Анна Иосифовна очень любила церковь и богослужение, но для неё участвовать в нём было опасно, да и семейные хлопоты были немалые. Батюшка благословил ей печь просфоры. Когда матушка их выпекала, в доме всё замирало. Все знали, что совершается особое, святое дело; старшие дети помогали. Благоговению к святыне и страху Божию старшие Кисловы приучали своих детей сызмальства.

Насколько было возможно по обстоятельствам того времени, отец Афанасий продолжал приходскую деятельность. Крестил он на дому, где для этого была припасена старинная купель. Ввиду отсутствия крестных, батюшка часто благословлял свою дочь Таисию в восприемницы крещаемых. На лошади тайно ездил на требы по приходу по просьбам прихожан.

Отец Афанасий особенно любил Рождество Христово и рождественские службы. От Рождественского поста в семье освобождались только самые маленькие. Рождественскую службу проводили ночью, как и полагается по Уставу. Все шли в церковь; дома оставалась только старшая дочь, которая накрывала на стол. По окончании праздничного богослужения отец Афанасий служил дома молебен. После окончания его и величания Рождённому Богомладенцу садились за стол и разговлялись. Отец был любим детьми, авторитет его был непререкаем, но «не за страх, а за любовь». Желая услужить отцу, дети наперегонки бежали, например, «помыть папины калоши». Каждого батюшка благословлял отдельной иконкой, которая устанавливалась в домашнем иконостасе и по утрам дети прикладывались к «своим» иконам. Отцовские благословенные иконы хранятся в семьях детей Кисловых, как семейные реликвии.

Батюшка сам учил своих детей Закону Божию и молитвам. Дети рассаживались рядком на русской печке, учили молитвы, пели богослужебные песнопения. Часто дома при участии детей совершалось подобие всенощного бдения. У отца Афанасия был хороший голос, баритон, он любил петь и читать вслух детям Евангелие. Батюшка был всегда спокойным, уравновешенным, никогда не повышал голоса и всё переносил достойно. Внешне был высоким, крепкого телосложения и той особой внешности, в которой всегда и везде угадывается носитель священного сана.

Дом Кисловых состоял из 2-х половин: в одной жила семья, а вторая безраздельно принадлежала батюшке. Сюда без разрешения не входили. Здесь находилась большая старинная икона Божией Матери в резном киоте, и батюшка подолгу молился перед ней. В это время батюшку беспокоить было не принято.

В 1935 году на Пасху отца Афанасия арестовали прямо в храме, во время богослужения. В течение 2-х недель он находился под арестом «для выяснения каких-то обстоятельств». В этот раз его отпустили без оформления дела. Отец Афанасий после этого ареста снова вернулся домой полуживым. Он молчал, ничего не рассказывал, и только однажды у него вырвалось, что он сидел в камере вместе с уголовниками, которые садились на него верхом и заставляли его по очереди на себе возить. Но духом батюшка оставался крепок и, поправившись, снова вернулся к Престолу Божию.

Жить легально священнику к концу 30-х г. было опасно. Родные и близкие не раз предлагали и просили отца Афанасия скрыться, но он всегда отвечал им так: «Иисус Христос страдал, и я пойду страдать за Него…». Дети батюшки вспоминают, что их отец давал понять, что знает, какой смертью он умрёт. Но понятие об этом пришло к ним спустя многие годы, после того, как всё предсказанное совершилась.

Семья жила в те годы впроголодь. Батюшке предложили перейти служить в церковь районного города Себеж, там было бы больше и денег, и продуктов, но Анна Иосифовна просила батюшку остаться в Прихабах. Она говорила: «Если тебя арестуют, кто нам там поможет? Я пойду с детьми по миру. А здесь — меня люди знают, помогут"… Так оно впоследствии и вышло.

Протоиерей Афанасий Кислов незадолго до ареста. 1937 г.

В Прихабском храме батюшка прослужил 7 лет. Всего в священном сане отец Афанасий служил Святой Церкви с 1910 по 1937 гг. — 27 лет. Из них 20 лет при советской власти, неся на своих раменах все скорби и тяготы, воздвигаемые на Церковь и её служителей гонителями. Жалоб от него никто никогда не слышал. По свидетельству детей отца Афанасия, он имел звание протоиерея. Однако выяснить, кто из епархиальных архиереев и когда мог наградить его этим званием, не представилось возможным.

Ночью 13 августа 1937 г. отца Афанасия вновь арестовали. В доме произвели обыск, перевернули всё вверх дном. Забрали церковные книги, в том числе и семейные реликвии: старинную Библию, Евангелие в серебряном окладе, большой серебряный крест, деньги, имеющиеся в наличии. Дети при обыске плакали, особенно младшие. Анны Иосифовны на момент ареста не оказалось дома. Матушка уехала в областной центр добиваться возврата земли под огород, который был у них конфискован. Батюшку вывели на улицу. В 50 метрах от дома ждал автомобиль. Дети побежали следом. Отец Афанасий попрощался с детьми, благословил каждого из них, и его увезли в Себеж. Больше они отца не видели. На следующий день матушка собрала передачу и послала в тюрьму райцентра старшего сына Леонида. Но отца Афанасия там уже не было. Его увезли в город Калинин. Никаких вестей с тех пор ни от него, ни от органов на запросы семьи не приходило вплоть до 1970-х годов.

Следователь по делу отца Афанасия за день до ареста, 12 августа 1937 г., допросил 4 лжесвидетелей из числа крестьян Прихабского прихода. Все они под давлением следствия дали показания на батюшку о его якобы антисоветской деятельности.

Единственный допрос отца Афанасия состоялся 13 августа 1937 г. после ночного ареста. На все возводимые на него следствием обвинения в антисоветской деятельности отец Афанасий отвечал отрицательно. Он говорил, что служил Богу и людям, против властей, Богом поставленных, не шёл, людей учил евангельским истинам, отнюдь не касаясь политики: «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим., 13:1).

Однако уже на следующий день, 14 августа, следователь составил обвинительное заключение: «…Кислов Афанасий Григорьевич является священником Прихабской церкви, имел близкое общение с населением ряда сельсоветов Себежского, Идрицкого и Опочецкого районов, среди которых вёл контрреволюционную агитацию против колхозного строительства, благодаря чему во многих населённых пунктах, входящих в приход Прихабской церкви, имеется большой процент единоличников, отказывающихся вступать в колхозы. Кроме этого, единоличники Прихабского, Томсинского сельсоветов под влиянием священника Кислова в 1935 — 1936 гг. упорствовали в получении паспортов и выполнении других мероприятий… Распространял провокационные слухи о войне … При допросе обвиняемый Кислов показал, что антисоветскую агитацию не вёл. …Во время обыска у него было обнаружено много сухарей сушёных, из печёного хлеба, и 102 руб. 50 коп. разменной серебряной монеты советской чеканки, что полностью подтверждает его контрреволюционную деятельность. Следственное дело № 4129 полагал бы направить на рассмотрение Тройки УНКВД Калининской обл.». Особая тройка обвинила Кислова Афанасия Григорьевича в том, что он «систематически вёл контрреволюционную агитацию против соввласти и колхозного строительства, …распространял провокационные слухи о войне и гибели соввласти», и постановила приговорить его по ст. 58−10 УК РСФСР к высшей мере наказания — расстрелу.

23 августа 1937 года отца Афанасия Кислова расстреляли в застенках внутренней тюрьмы НКВД города Калинина. Сведений о месте его захоронения нет.

Семья Кисловых осталась в Прихабах. Трое старших детей в поисках работы уехали кто куда. Жизнь стала невыносимой. Как и предполагала Анна Иосифовна, пришлось ей «ходить по миру, собирать кусочки хлеба, чтобы хоть чуть-чуть накормить шестерых малых детей. Она была готова на любую работу, но её не брали. Из школы детей выгоняли за то, что их отец был священником. В школе широко разворачивалась антирелигиозная кампания. «Религия — опиум для народа», «религия — дурман"… Под гитару со сцены учительница пения исполняла специально сочинённые ею частушки «О попе Афанасии», в которых батюшка зло высмеивался. Детей унижали, издевались, дразнили. Дома дети плакали, мать утешала — они-то ведь знали, каким был их отец!» (По воспоминаниям Т.А.Кисловой)

Дети отца Афанасия были способными, хорошо учились, но им занижали отметки и позорили их. Много горя всем им пришлось пережить. Но они выросли, приобрели специальности, и кроме 2-х, погибших на войне, все остались живы. Сейчас у отца Афанасия 16 внуков и 28 правнуков. Матушка Анна Иосифовна, мудрая, добрая женщина, любимая всеми, прожила до 86 лет, окружённая заботами, теплом и вниманием. Погребена на монастырском кладбище Свято-Духовой Пустыни в Латвии.

В течение многих лет семья Кисловых слала запросы в разные инстанции, пытаясь выяснить судьбу главы семейства, надеясь, что отец Афанасий жив. И только в 1970 году стало известно, что его расстреляли вскоре после ареста в 1937 году.

Священномученик Афанасий Кислов прославлен в лике святых новомучеников и исповедников Российских Архиерейским Собором Русской Православной Церкви 13−16 августа 2000 г. Определение Священного Синода от 6 октября 2003 года.

Святые новомученики псковские. Жития святых Священномучеников Псковской епархии ХХ стлетия. Псков, 2004.

Святые Псковские новомученики Николай Лукомский, Александр Подоклинский (Гривский), Пантелеимон Порховский, Гавриил Апросьевский, Афанасий Прихабский, Василий Бежаницкий, Василий Черницкий