 |
| Православие.Ru | Иеромонах Никон (Париманчук) | 21.08.2016 |
Соловецкий монастырь
Во имя Отца и Сына и Святаго Духа.
Сегодня праздник памяти преподобных Зосимы и Савватия — основателей Соловецкого монастыря.
В евангельском рассказе о буре, разразившейся на море во время путешествия по нему апостолов, водная стихия есть образ мира — того мира, о котором говорится: «Не любите ни мира, ни того, что в мире» (1 Ин. 2: 15). Это мирское море вздымается волнами страстей, захлёстывает и губит тех, кто не имеет в этом плавании надёжного Путеводителя — Христа.
Но как сильно надо было стремиться к уединению, стремиться к жизни христианской, созерцательной, чтобы не убояться неверной и опасной стихии холодного моря и вдали от житейских берегов создать обитель иноческую!
Большим трудом и подвижничеством под суровым небом создавался Соловецкий монастырь.
Преподобный Савватий был выходцем Кирилло-Белозерского монастыря, известного своим строгим уставом. Но, прознав, что есть монастырь с ещё более строгим порядком жизни — Валаамский, он перешёл туда, однако и здесь, живя в уединении и безмолвии, желал большего. Узнав же, что есть ещё далее — на Белом море, в 60 верстах от берега, большой и пустынный остров, он душой возжелал достичь его берегов.
Уйдя из монастыря, он поселился на берегу холодного моря в ожидании, как Промысл Божий устроит его дело. Вскоре его здесь встретил Герман, уроженец этих мест, любитель иноческого жития, проводивший дни свои у часовни на этих суровых берегах, который впервые посетил заветный остров с рыбаками в 1428 году.
Вместе они отважились преодолеть неверную стихию и достигли Соловецких берегов.
Здесь они поставили крест и в келье, построенной своими руками, прожили шесть лет.
Но надо было пополнить запас продуктов, и Герман отправился в Онегу за припасами. Долго длились тогда путешествия. Два года отсутствовал Герман, и Савватий, чувствуя болезненность, последовал за ним — возвратился на берег большой земли. Здесь он причастился Святых Христовых Таин и почил в мире в 1435 году.
Но стремление жить и молиться в монашеском образе вдали от мира — на краю света, по географическим представлениям тех времён, — не оставляло сердца других подвижников. Почти через десять лет новый подвижник, Зосима, узнав от Германа об уединённом острове, прибыл туда и, поставив келью в полуверсте от германовой, начал свой духовный подвиг.
Житие описывает брань, которую вёл подвижник против бесов, являвшихся к нему в образах змей, ящериц и пауков. Вскоре к Зосиме стали стекаться братия, которые построили храм Преображения Господня — и так образовался малый монастырь. Через 30 лет, храня память о прежних подвижниках, Зосима перенёс на остров мощи почившего своего предшественника Савватия.
Более 40 лет прожил святой на острове, устраивая жизнь нового монастыря, в который стекалось всё более и более братий, несмотря на суровость тех мест. Почил он в 1478 году.
В следующем году преподобный Герман, находясь по делам монастыря в Новгороде, скончался. Его святые останки были через несколько лет перенесены на остров. И два сегодняшних праздника посвящены памяти перенесения мощей святых. Почитая это событие, Церковь торжественно встречает своих верных детей — учеников Христовых, во всём следовавших Ему и стремившихся в этой земной жизни воплотить идеалы Евангелия.
Шли века в истории России — они отражались грозными отблесками и в истории этой далёкой обители, пережившей и годы тяжкого церковного раскола, и годы военных угроз, когда монастырь-крепость обстреливался шведскими и английскими военными кораблями.
Но в начале ХХ века в истории Соловецкого монастыря открылись новые страшные и святые страницы.
Общество, отвергнув Бога, пожелало, тем не менее, построить здесь, на земле, рай — царство справедливости и всеобщего счастья. Для этого надо было только убрать тех, кто мешал, кто напоминал о Боге, кто был не согласен.
Создавали пародию на Царство Божие, насильственно заключив в общий монастырь, а вернее — в общую неволю, и довольных и недовольных, и согласных и несогласных. И для этого в тюрьмы обратили сами монастыри, насильно направляя туда своих врагов в сатанинской самоуверенности в своей безнаказанности, в своём превосходстве умом и над живыми, и над умершими.
Началось изменение природы русского человека — силой, а не словом Евангелия, как это было ранее на Руси, и один их первых в те годы людей в государстве заявлял о свершении величайшего чуда всех времён.
И действительно, произошло изменение. Монастырь Соловецкий стал символом этих перемен.
Убийство себе подобных, своих собратий не могло пройти бесследно для душ убийц. За глухими стенами хотели скрыть беззаконие, о котором творившие его знали, что творят. Этим беззаконием лукаво отравляли невинные души, когда о зле говорили, что это добро, а о христианстве — что это зло, что оно виновник несчастий человеческих, как и о Христе в Его дни говорили вожди израильского общества.
Начали строить новый дом. Дом этот, может, и был добротен. Но и Господь в Своей известной притче (см.: Мф. 7: 24−27; Лк. 6: 47−49) не говорит о качестве сооружаемого дома, но об основании его. И тогда не всё в том доме было зло, и строители — живые люди, по природе своей имеющие печать Божию, творческую, — стремились сотворить благо. Но вот только строили не на том основании, строили на зыбях насилия и злобы, лжи и неискренности, строили на крови святых.
Вместо страха Божия хотели воцарить страх человеческий. Вместо труда как делания ради Бога, о котором Спаситель говорил: «Что сделано одному из малых сих, то сотворено Мне» (ср.: Мф. 25: 40), насаждалась подделка труда, возводились каторжным трудом новые пирамиды для вечной славы новых правителей. Из того времени, с этих островов в наш язык вошло грубое жаргонное слово «туфта» — аббревиатура выражения «тяжёлый физический труд», эталон вранья, подделки.
В Соловецкий монастырь на исправление и ранее ссылали непокорных, но тюрьмой, местом особого сосредоточения духовенства и простых мирян, праведников и преступников этот монастырь стал впервые. 14 лет «исправляли» и губили здесь души людские, как будто злобно усмехаясь над истинным предназначением монастыря, где человек добровольно проходит путь исправления. Ибо слово Христово, лишь добровольно принятое душой, даёт плоды покаяния. Но насильно добро не заставить делать ни словами, ни угрозами.
Открылась новая Голгофа. Где ранее с молитвой иноки вспоминали смерть Христа, спасительную для творения Божиего — человека, теперь здесь это творение — человека — убивали и мучили.
И те, кто сохранил в душе неугасимую лампаду веры, ныне сияют в Соборах святых новомучеников и исповедников, имена которых мы не все даже знаем. И тогда находившимся рядом с ними, и сейчас нам дают они пример стойкости и веры. Их было много таких, но ещё более было сгинувших в неверии и отчаянии.
Вот так этот монастырь показал два пути жизни для человека. Два пути прихода Евангелия в жизнь человека. В своё время эта обитель стала символом того, как вера, благочестие, стремление ко Христу могут и на северном краю света создать монастырь, собрать братство, своим трудом и своей молитвой созидающее и дом своей жизни под суровым небом, и дом своей души. Но также он, этот монастырь, стал символом мерзости запустения на святом месте, как и множество других обителей и храмов, известных и неизвестных, великих и малых, обращённых в тюрьмы, психбольницы, медвытрезвители, колонии для несовершеннолетних и совершеннолетних преступников.
Ибо это святое место без Бога, без молитвы, без смиренного покаяния не освящает душу, и насилие даже в святых стенах не лечит и не исправляет общество, но заражает смертной тоской безысходности.
Но Бог поругаем не бывает.
И монастырь на далёких островах, главным праздником которого был день Преображения Господня, стал прообразом грядущего преображения страны и общества и человека.
Всё, что созидалось силой, страхом, угрозой, ложью, кровью и смертью, называясь романтикой, молодым энтузиазмом, верой в светлое и бесконечное будущее, радостное и счастливое, вдруг в один день преобразилось, сияние величия исчезло без сопротивления и вместо обещанной красоты открылось зияние страшных ран поругания самих себя, своей земли, истории, веры.
Каким будет наше преображение, зависит от нас. Станут ли для нас заповеди Божии такими же живыми и призывающими нас на путь жизни вечной, какими они были для преподобных Зосимы, Савватия, Германа, митрополита Филиппа, преподобного Елеазара Анзерского и многих других святых подвижников, учивших местное население христианству личной жизнью своей? Или этот монастырь будет строго заповедной зоной, достопримечательностью на денежной бумажке, останется музеем, пыльной и неприкосновенной скрижалью в скучной и непонятной истории чуждого народа, красиво именуемого в прошлом Святой Русью?
Будем молиться святым земли Русской, святым Зосиме, Савватию и Герману! Празднование второго перенесения их мощей в монастырь стало возможно только после возрождения монастыря. Будем просить в молитвах святых новомучеников и исповедников Церкви Русской, чтобы они дали в наши души свет ясности, чистоты, веры и верности Христу. Не будем забывать в молитвах и покровителя нашей московской Сретенской обители — священномученика Илариона, видимо связавшего пути преподобничества и исповедничества в своём житии, Соборы святых подвижников и новомучеников Соловецких и новомучеников Церкви Русской.
Да будут их молитвы и покровительство нам в помощь и осознание, что без мученичества и исповедничества верности кресту невозможно душе человеческой взойти на Гору Преображения. Аминь.
