Внутренний рынок, инновации и экономика современной России

Не для кого не новость, что ситуация с экономикой РФ во многом напоминает историю со стаканом наполовину наполненным водой. И не смотря на все споры по поводу «скорее мертва или скорее жива» экономика страны, то бишь пуст стакан наполовину или наполовину полон, в нём, кто бы и что бы не говорил, всё равно есть жидкость. Также очевидным является факт, что стакан явно мог бы вместить той жидкости поболее. Никто бы не отказался наполнить его до краёв живительной влагой, реками обильна страна наша. Однако из крана она последние сто лет не бежит, а капает, и то только по большим кремлёвским праздникам. Поневоле приходится воду в стакане беречь. Вот и испаряется жидкость из стакана на глазах у окружающих, заменяя вопрос о вкусе родниковой воды, вопросом «а что вперёд произойдёт: вода испарится или она протухнет?» Особенно досадно, что в это же время другие страны продолжают уходить вперёд в своём экономическом развитии, т. е. пьют на наших глазах и делиться с нами не думают. Наоборот ещё подшучивают, зачем вам стакан, если он всё время пустой. Отдавайте его нам, мы его наполним, а вы за это на нашей водокачке поработаете. Почему нет воды в кране? Тут существуют разные мнения. Великое разнообразие идей — вообще наша национальная особенность. Не зря же говорит пословица: на двух русских всегда приходится три мнения. Правда приоритет на данную народную мудрость после 20-го столетия оспаривается многими нациями. Но не многие из них умеют к тому же так горячо отстаивать свои мнения, как мы в 20-ом веке. И не все имеют столь плачевные плоды национального разобщения, возникшего в результате «дискуссий», приведшего нас к братоубийственной гражданской войне, отразившейся как на ходе Второй мировой войны, так и на современном экономическом положении России. Тем не менее надеюсь, обсуждение больной для всех россиян и многогранной темы экономического развития страны пройдёт мирно, невзирая даже на предвыборные баталии и истерию, навязываемую гражданам политпросветителями центрального телевидения.

Чем же так важно это «экономическое развитие»? Когда-то на заре перестройки в начале 90-х, когда Гайдар заявил, что стране не надо столько учёных, в Академии Наук многие стали опасаться, что не за горами время, когда наши технологии станут не отставать от Штатов на 10−15 лет, как во времена СССР, а их просто не станет, и мы перестанем понимать, как всё работает. Ну что же, 25 лет достаточный срок, чтобы уверенно сказать: понимать не перестали, технологии где-то какие-то ещё есть, только вот отечественного оборудования практически нет, как нет и отечественных компаний производящих его. Вот такой парадокс: люди есть, причём у людей есть понимание важности научно-технического прогресса, и сами они способны быстро осваивать новые технологии, что доказывают работая в Германии, Великобритании и Штатах, а в самой стране проблемы с производством отечественных товаров. Этот парадокс ставший синонимом постсоветской России, «люди есть, а промышленности нет», и объясняет наглядно значение понятия «экономическое развитие» для нас. Расчёт на то, что «пройдут справедливые выборы, к власти придут профессионалы, у которых есть своя программа и которые сами всё сделают», как показывает 25 летняя практика, являются морковкой для ослика, которого ведут на избирательный участок или майдан, в зависимости от того, у кого в руках эта морковка. Уровень культуры наверху в условиях демократий строго следует за культурным уровнем внизу. На то она и демократия, чтобы выбирали из «народа».

Поэтому, хотим мы того или нет, но экономика должна стать одной из главных наук для всех. Хотя бы на уровне ликбеза, но мы должны в ней разбираться. Нам самим надо понимать, что есть многократно проверенные факты, а что — очередные идеи, требующие доказательств. Только в этом случае мы сами вместе сможем сказать, что нам надо, и сможем выдвинуть конкретные требования. А с другой стороны знания ещё никому не мешали и в повседневной жизни. По крайней мере будем понимать какой сорт морковки нам предлагают. Слава Богу, но экономика сама пока молодая наука, далёкая от уровня современных физики или химии, хотя и стремительно развивается. Разобраться в ней на бытовом уровне, при желании, человеку с высшим образованием не составит большого труда.

Поэтому прежде, чем переходить к обсуждению идей, высказанных партиями в их предвыборных программах, остановимся на экономических понятиях, важность которых неоднократно доказана человечеством. Например, попытаемся разобраться, зачем нам внутренний сбалансированный рынок, почему развитие экономики связано с неизбежным чередованием периодов роста инфляции и дефляции, откуда берутся рецессии, какова роль денежной массы в развитии экономики, что такое скорость обращения денег и когда её рост ведёт к инфляции, а следовательно к снижению риска рецессии, чем плановая экономика на самом деле отличается от рыночной.

Уровень развития экономики характеризуется рядом известных параметров. Один из главных, который знают все со средней школы — валовой внутренний продукт (ВВП). Говоря валовой продукт, мы понимаем, что это относится ко всем ценностям произведённым в стране, скажем за год. Но несмотря на казалось бы очевидность термина, существует сложность с определением «всех ценностей» и с тем, как измерить единой мерой все эти ценности. Например, существуют понятия государственный ВВП, национальный ВВП (это по поводу как учитывать оффшоры и зарубежные активы), и ВВП по паритету покупательной способности, или, как в шутку говорят, ВВП измеренное в Биг-Маках. Остановимся на общепринятом измерении государственного ВВП в долларах или рублях пересчитанных по официальному курсу. Однако и в этом случае есть три разных способа подсчёта ВВП: по расходам на внутреннем рынке, по доходам и по добавочной стоимости. В принципе они должны давать близкие результаты. Но нужно учесть, что в разных странах в силу различия в законах, данные понятия могут слегка отличаться. Например, в 2015 году в Китае официально объявлено о росте ВВП на почти 6%. В то же время, Китай резко сократил, а не увеличил потребление сырья и комплектующих материалов. Что очевидно указывает на сокращение, а не рост производства. Понятно, не обязательно сокращение производства конкретных товаров ведёт непременно к падению ВВП. Но тем не менее многие экономисты указывают, что в реальности рост ВВП Китая скорее всего был на 4%. В силу разночтения, экономисты часто считают, что не столько важна абсолютная величина ВВП, сколько именно величина его изменения, при условии конечно, что ВВП измерялось одинаково в течении длительного времени. Говоря о разночтениях, надо помнить, что речь обычно идёт об ошибке в пару процентов от ВВП. Но поскольку для большинства стран сам рост тоже несколько процентов, возникает желание разобраться с тем, что же такое ВВП, почему так критично изменение ВВП для благосостояния отдельно взятого гражданина, и на что надо обращать пристальное внимание, когда начинают сравнивать ВВП разных государств.

Очевидно, отмеченное разночтение ВВП, так или иначе, связано с тем, что считается ценностями, и как эти ценности оцениваются. А значит, связано с понятием денег, с тем, что облагается налогом и почему. В силу влияния марксизма, в РФ сохраняется в употреблении понятие денег, как эквивалента труда. В мире же упор делается на то, что деньги — товар обладающий 4-мя функциями: функцией средства обмена; функцией измерения стоимости; функцией средства принимаемого за стандартное для выплата платежей; и функцией накопления. Также существует разное понимание роли рынка в развитии общества. Мировая цивилизация придерживается взглядов уходящих корнями в теорию свободного рынка Адама Смита, с его балансом спроса и предложений, как основным регулирующим механизмом развития. В противоположность ему, СССР создавал рынок управляемый государством, при котором основным двигателем считались научно-обоснованные знания и прогнозирование. Поэтому экономика была плановой и развивалась на основе пятилетних планов.

В основе плановой экономики лежала политэкономия Маркса с его классовой борьбой и законом прибавочной стоимости. Надо отметить, что на сегодняшний день существует много других вариантов планового хозяйствования, основанных на научном прогнозировании. Но область применения научного прогнозирования ограничивается бизнес планами и маршрутными картами частных компаний и узкоспециализированных государственных проектов. Причина в том, что такие задачи, с точки зрения математики, являются нелинейными задачами, которые при наличии большого числа независимых переменных не имеют точного решения. Так что, если есть желание вернуться к плановому ведению хозяйства советского типа, будьте готовы ко всем известным неизбежным издержкам его планирования и финальному неизбежному кризису, аналогичного пережитому в 90-е. Возможны ли другие варианты планового ведения государственных экономик? Да, возможны. Известны нэповский, югославский, китайский варианты. Но пока их финальный результат тот же: от них отказались. Китайский вариант находится в состоянии очередной модификации, или, другими словами, отказа от предыдущего варианта и выработки очередного нового, который состоит во всё большем отходе от жёстко регламентированного планового ведения хозяйства.

Есть другой подход. Когда за основу экономических оценок и предложений берутся экономические теории, построенные на модели свободного рынка, способного устанавливать баланс между рыночными спросом и предложениями. Наиболее популярной является макроэкономическая теория монетаризма. Хотя точнее было бы говорить о монетарных теориях, поскольку существуют несколько известных направлений в её развитии. Толчком зарождения монетарной теории в 16-ом веке послужил наплыв золота в Испанию из американских колоний, повлёкший за собой инфляцию. Монетаризм стал популярным благодаря его успешному применению финансовыми организациями в самых разных областях от описания кризисов, до оптимизации принимаемых законов и экономического прогнозирования. При всём уважении к макроэкономическим теориям, и в частности к монетарным теориям, они не включают в себя понятия человек, личность, духовный мир человека. Это не означает, что они обязательно неправильные. Это лишь означает, что монетаризм остаётся незаконченной теорией.

В своём изложении я пойду другим путём. Изложение будет построено в терминах и понятиях несложной качественной модели (рис.1), в основе которой лежит человек с его духовными и материальными запросами. И уже через особенности человеческого мировосприятия мы рассмотрим проблемы рынка, некоторые понятия монетарной теории и особенности планового хозяйствования. Несмотря на простоту модели, она качественно объясняет наблюдаемые экономические явления гораздо лучше теорий Маркса и Адама Смита, известных нам из советского и постсоветского экономических ликбезов. Хотя некоторые её понятия, такие как оценивание в «жизнях» звучат странно, но по сути мы ими пользуемся регулярно в нашей повседневной деятельности. Поэтому воспринять её будет не сложно.

Сначала подытожим известные факты. Думаю никто не будет спорить, что деньги — это явление социальное. Их четыре функции (обмена, накопления, средство для платежей, единица измерения стоимости товаров) определяются именно особенностями социального поведения человека. Т. е. они нужны человеку только для взаимодействия с другими людьми. Для человека живущего изолированно от общества деньги не нужны, как не нужны они потерпевшему кораблекрушение и живущему на необитаемом острове. Уверен, многим очевидно, что в повседневной жизни людей есть более фундаментальные и хорошо известные понятия, чем деньги. Например, жизнь каждого homo sapiens связана с тем, что у него есть определённый набор желаний: духовных/культурных и материальных. Назовём его набором «ЖЕЛАЮ». У каждого человека он свой. Также каждый человек сам для себя

Рис. 1. Модель «ЖЕЛАЮ-ИМЕЮ-НАДО-УМЕЮ» участника товарообмена.

определяет, какие желания для него важнее, что бы он хотел в первую очередь, а чем бы он мог поступиться. Эти желания меняются во времени. Они зависят от внешних условий, от культуры общества, от изменения состояния объекта желаний. Например, если человек заплутался в тайге, его главным желанием будет обеспечить себя вещами первой необходимости: огнём, едой, ночлегом. Карта местности для него будет так же очень желанным объектом. Когда же человек выберется из тайги и придёт домой, то он кроме еды, может захотеть купить мебель, новую одежду, автомобиль, сходить в ресторан. Что является мерой необходимости, мерой важности желаний для человека? Ответ очевиден: его жизнь. То, на что человек готов потратить всю свою жизнь — самое главное. На что полжизни — менее важно, и так далее. Это выглядит смешно, измерять что-то в стомиллионных долях жизни, и человек вроде бы так явно не оценивает и не сравнивает. Но это именно так. И делает он это порой бессознательно, но делает. Например, когда задумывает что-то мастерить, он обязательно оценивает жалко или нет тратить ему на это время, стоит за это браться или ему этого никогда не осилить. Любое наслаждение получаемое человеком при жизни, также можно измерить на весах жизненной важности. Например, готов ли человек терпеть два года унижений, чтобы выйти из тюрьмы на свободу? А десять лет? А всю жизнь? Аналогично можно оценить в «жизнях» не только стоимость «унижений», но эстетическое наслаждение от спектакля, картины и т. д.

Кроме набора желаний, у каждого человека всегда есть или ряд объектов желаний, или полностью некоторый объект, или его часть, которыми он уже обладает. Это то, что он имеет, назовём набором «ИМЕЮ». Разница между набором «ЖЕЛАЮ» и набором «ИМЕЮ» выраженная в тех же единицах жизни (почти как в компьютерной игре), определяет, что человек будет хотеть делать. Назовём это «МОТИВАЦИЯ».

Чтобы что-то делать, у человека должны быть определённые средства: орудия труда, помощники, знания, практический опыт. Это то, что «НАДО». Понятно, оценку того, насколько нужны перечисленные объекты, человек подспудно выражает в тех же единицах своей жизни. И конечно, отметим, что разным людям даже для удовлетворения одинаковых желаний могут потребоваться разные объекты. Например, чтобы удовлетворить желание поесть, одному человеку потребуются продукты, другому — готовая пища, третьему — орудия труда или охоты. Поэтому у разных людей, в наборе «НАДО» могут быть разные объекты с разной оценкой их значимости.

Так же понятно, что отнюдь не обязательно, чтобы всё из списка «желаю» должно быть сделано данным человеком. Зато каждый человек, может сделать хоть что-то из этого списка. Правда, некоторые могут сделать и всё, если желания совпадают с возможностями, как например при натуральном хозяйстве. А некоторые могут сделать что-то из списка «ЖЕЛАЮ» вообще другого человека. Причём каждый человек может не просто сделать что-то, чтобы удовлетворить свои желания, а может сделать более чем он сам себе «желает». Этот избыток созданных человеком объектов и услуг образует набор «УМЕЮ», который аналогично измеряется в тех же единицах жизни и может быть обменен на недостающие человеку объекты из наборов «ЖЕЛАЮ» и «НАДО» в соответствии с жизненной важностью. Отметим также, создавая объекты из набора «УМЕЮ», человек тем самым может или генерить новые «жизни», или сохранять их число неизменным, или уничтожать их. Никакого закона сохранения «жизней» нет. В этом и состоит суть производительности труда.

Если мы теперь сложим все «УМЕЮ» всех людей данного общества, то получим «Предложения» данного внутреннего рынка данного общества людей. Аналогично сложив все «НАДО» получим «Спрос» на данном рынке. Если на данный рынок товар поступающий извне составляет незначительную часть, то число реализованных/проданных «Предложений» очевидно оказывается близким числу реализованных/купленных «Спросов». Это число будет «Товарооборотом» данного рынка. Также мы можем определить и усреднённую стоимость любого объекта наборов «УМЕЮ» и «НАДО», попросту усреднив стоимость в «жизнях» каждого из них по всем жителям данного общества, и получим таким образом общепринятую стоимость товаров на данном рынке. Конечно, и товарооборот и стоимость товаров в жизнях при товарообороте не измеряют. Почему? Потому что, во-первых, кто-то должен это усреднение осуществить, ведь у каждого в голове своя стоимость своей жизни. Во-вторых, эта усреднённая информация должна как-то сохраняться. Очевидно, практическим решением этому может быть мало портящийся компактный товар пользующийся постоянным спросом. Таким товаром стали деньги. Как это реализуется на практике? Очень просто. Общество выпускает некоторое количество, например 1000, «зайчиков» и договаривается принимать «зайчики» как эквивалентный единичный товар. Теперь весь товарооборот можно осуществить пользуясь 1000 «зайчиками». Значит каждый «зайчик» будет обладать покупательной способностью, которую можно посчитать сначала в «жизнях», а затем, зная уже среднюю цену конкретного товара в «жизнях», определить и конечное значение — сколько можно купить того или иного товара на 1 «зайчик».

Конечно математически задача не такая уж и простая. Чтобы понять, в чём проблема, можно представить, что каждый новый владелец банкноты помечает её краской нового цвета. Поскольку деньги циркулируют по «рукам» и каждый «зайчик» может быть использован для покупок несколько раз за год (это называется скоростью обращения денег), то с точки зрения товарооборота, каждый такой разноцветный «зайчик» за год будет эквивалентен такому количеству одноцветных «зайчиков», сколько разных цветов оказалось на нём. Поэтому, чтобы правильно вычислить себестоимость «зайчика» надо сосчитать сколько всего таких одноцветных эквивалентных «зайчиков» получается. После приравняем произведённый и проданный за год товар, выраженный в «жизнях», полному числу эквивалентных одноцветных «зайчиков» и найдём себестоимость «зайчика» в «жизнях». Далее определим стоимость товаров в «зайчиках» по схеме предложенной выше. Понятно скорость обращения денег зависит от состояния экономики. Чем она выше, тем лучше. Почему? Потому что деньги-товар. Они также могут быть объектом «НАДО» как и другие товары. Поэтому, как и другие объекты «НАДО», служат при создании новых объектов «УМЕЮ». А значит, используются при генерации новых «жизней». Чем их больше, тем выше ВВП. Другими словами, чем чаще они используются для производства, а значит тем чаще они переходят из рук в руки, тем больше производится нового товара.

Хорошо, проблема покупательной способности денег понятна. А как её решить? Увы, но в силу разнообразия условий и участников торговых сделок, математически точно покупательную способность денег вычислить невозможно. Поэтому, например, при торговле на бирже любая валюта проявляет волатильность, т. е. колебания в цене, которые пока никто точно предсказывать не умеет. Но прелесть рынка в том, что он сам и осуществляет этот подсчёт. Цена в «зайчиках» устанавливается сама собой, и на маленьком сельском базаре, в результате «сарафанного радио» и метода «экспериментального тыка», и во всём государстве, в результате практического обмена товарами и информацией между членами общества, что мы и делаем каждый день. Главное, чтобы общее число «зайчиков» не менялось быстро во времени. Поэтому, когда говорят, что в России можно обойтись без рыночных отношений, то тем самым предлагают заменить экспериментальную оценку себестоимости рубля, на теоретическую, и, следовательно, предлагают не спрашивать, что человеку надо, а опять как в СССР указывать ему, что он должен хотеть, что он должен желать, что ему надо в этой жизни.

Зачем потребовалось такое длинное объяснение очевидных и известных со школьной скамьи вещей? А затем, что оно показывает, что деньги являются не столько эквивалентом труда, сколько эквивалентом наших «ЖЕЛАЮ», «ИМЕЮ», «НАДО» и «УМЕЮ». Что себестоимость рубля определяется в первую очередь «УМЕЮ» т. е. производительностью труда граждан общества. Ещё мы можем сказать, что для роста «УМЕЮ», человеку не помешает большее количество «жизней» (опять прибегнем к терминологии компьютерных игр). Добиться этого можно либо привлечением дополнительной рабочей силы, либо накоплением стартового капитала. А вот просто напечатав больше или меньше рублей при сохранении прежней производительности труда, мы ничего не изменим напрямую, кроме конечно изменения себестоимости денег. То есть просто выпустив дополнительно деньги мы получим их инфляцию. Такой выпуск денег может быть явным, как это например делали Штаты после рецессии 2008 года, и неявным. Примером неявного являются бюджетные траты на военку, поскольку военка сама не выпускает продукцию, которую купит себе население. В итоге те зарплаты, которые будут выплачены производителям и пользователям вооружения, не будут обеспечены товаром, поскольку реальная производительность объектов пользующихся спросом населения не изменится. Это приведёт к инфляции. Поэтому существует «предел безопасности» для государственных военных расходов, который обычно оценивают в 2−3%. В СССР военные расходы были секретной информацией. По разным оценкам, последние двадцать лет, они составляли от 6% до 20%. В РФ сейчас они тоже уже более 4%. Это не значит, что все завтра по миру пойдём. Большая страна может позволить себе на короткое время и 20% траты. Кроме того России действительно необходимо иметь сильную армию. Но и 4% процента нельзя сохранять в течение длительного времени при неизменной производительности. В такой ситуации возможно единственным правильным решением должна была бы стать национальная программа по повышению производительности труда в гражданском секторе.

Для того чтобы увеличить производительность, необходимо внедрить современные технологии. Для этого нужно не только новое оборудование, нужно ещё знание этих новых технологий и умение ими пользоваться. Поэтому очевидно потребуется увеличить «НАДО» не уменьшая, по крайней мере, «МОТИВАЦИЮ». Для этого надо создать избыток рублей не на рынке, а у человека-производителя продукции, пользующейся спросом у населения, чтобы он мог купить необходимые станки, машины, семена, животных, сырьё, построить фермы, научиться современным технологиям. Другими словами человеку нужен стартовый капитал, чтобы открыть свой бизнес, начать более эффективное производство. Вот для этого, при определённых условиях, о которых поговорим позже, действительно можно увеличить выпуск денег. Но есть и другие известные способы. Например, быть более бережливым и увеличить «ИМЕЮ», и тем уменьшить своё «НАДО», сообща использовать объекты «НАДО», начать с выпуска продукции, для которой стоимость «НАДО» меньше. А вот уменьшать «ЖЕЛАЮ», если оно ведёт к снижению «МОТИВАЦИИ», как предлагают делать сторонники плановой экономики, наверное не стоит, поскольку это не способствует росту производительности труда, что убедительно иллюстрируется историей развития СССР.

Как же тогда существуют православные монастыри? Так в том то и дело, что там уменьшается количество объектов в списке «ЖЕЛАЮ», однако сила отдельных желаний, и соответственно «МОТИВАЦИЯ» не падает. Можно ли такой же подход реализовать в обычной жизни? Этот вопрос равносилен вопросу, можно ли добиться от всех граждан такой же Веры в Православие?

Также надо отметить, что нельзя просто увеличивать «НАДО» и соответственно «Спрос» рынка, не увеличивая «УМЕЮ», иначе это приведёт не только к падению стоимости денег и инфляции, но и к изменению баланса между «ЖЕЛАЮ» и «НАДО», причём в сторону уменьшения «ЖЕЛАЮ». Ведь доставать необходимые для производства объекты «НАДО» станет сложнее. И в первую очередь это коснётся денежных займов, проценты по которым будут расти опережающими темпами. Хранить денежные сбережения тоже станет не выгодно. Скорость обращения денег возрастёт. Это вызовет дополнительный приток денег не обеспеченных товаром и дополнительный рост инфляции. Уменьшение «ЖЕЛАЮ» в свою очередь приведёт к падению «МОТИВАЦИИ», и в результате, к падению производительности. Это мы всё пережили в 90-е годы. Аналогично, можно показать, что рост «Предложений» не может сильно превышать рост «Спроса». Иначе будет большая дефляция, затоваривание рынка, значительное сокращение дохода. Сокращение доходов приведёт к корректировке «МОТИВАЦИИ» и «ЖЕЛАЮ» в сторону уменьшения и, в результате, к падению производительности. Это было во время Великой Депрессии, отчасти наблюдается сейчас в Европе. Большая разница между «Предложениями» и «Спросом» возможна в двух случаях: или если существуют большая разница между экспортом и импортом, что можно было бы проиллюстрировать на примере современной Российской Федерации; или если экономика переживает кризис. В остальных случаях, вычисление ВВП по расходам и по доходам приводят приблизительно к одинаковым результатам.

Обычно полный товарооборот/ВВП, включающим внешнеторговый обмен с заграницей, близок к полному количеству произведённых ценностей. Это служит третьим способом оценки ВВП по произведённой добавочной стоимости. Если оцениваем таким образом, то очевидно мы предполагаем, что «ИМЕЮ» или много меньше «УМЕЮ», или, по крайней мере, его темпы роста отстают от темпов роста «УМЕЮ» и, соответственно, от темпов роста производительности труда. Примером, когда это не выполняется, является уже упоминавшееся натуральное хозяйство, жизнь русской общины 19-го века, или современных религиозных общин амишей в США. Это же объясняет такой парадокс царской России, что страна была много богаче, чем выходило из оценки её ВВП. Богатства храмов, дворцов, наличие практически у каждого крестьянина своего дома, способность осваивать силами населения огромные территории, включая земли Америки, да ещё и во время войны 1812 года (!), порой резко контрастировало с официальными отчётами о состоянии казны.

Какая нам разница, как оценивают ВВП, если они дают близкие результаты? Для рядового человека действительно нет большой разницы, каким образом считают ВВП. Но разные способы оценок связаны с разными видами налогов. Например, есть налог с добавленной стоимости и налог с продаж. Несложно понять, что разные налоги по-разному позволяют распределить их бремя между покупателем и продавцом. Рядовой гражданин, конечно, не создаёт налоговую систему, но он голосует за тех, кто её создаёт. И поэтому не мешало бы понимать, хотя бы в общих чертах, за что он голосует. Например, судя по умеренной реакции населения, ему всё равно, в каком виде вводится дополнительный налог на производителей бензина: в виде налога на добавленную стоимость или в виде акцизов. Данный налог в виде акциза, защищающий сверхприбыли нефтяных компаний, выглядит ещё более парадоксальным, на фоне призывов слезть с нефтяной иглы. Ведь происхождение нефтяной зависимости связано именно с этими сверхдоходами.

Интересно также объяснение в рамках данной модели известного факта, что если экономика развивается, то обычно существует небольшая инфляция. На языке модели это значит, что рост «Спроса» и «НАДО» должны в оптимальном случае всегда немного опережать рост «УМЕЮ». На обычном языке это означает, что изменения в экономике начинаются с изменений в головах: с изменений в культуре, в профессиональных знаниях, в мотивации, с потребности увеличить производительность труда. Тоже, в общем, давно известная истина, которую, правда, любят оспаривать.

Рассмотрим применение изложенной модели к практическому вопросу, который стал одним из центральных в предвыборных программах многих партий. Что произойдёт, если увеличить эмиссию денег, и соответственно, увеличить денежную массу на внутрироссийском рынке? Для ответа, рассмотрим сначала обмен товарами и деньгами между двумя участниками рынка. Схематично, такой товарообмен изображён на рисунке 2. Аналогично можно рассмотреть и большее число участников. При каждом товарообмене, товар и деньги переходят от одного участника к другому, но в разных направлениях. Т. е. если товар переходит от участника 1 к участнику 2, то деньги — наоборот, от участника 2 к участнику 1. Получив товар, объект «НАДО», каждый участник либо оставляет его для себя и своих нужд, пополняя своё «ИМЕЮ»; либо использует для производства нового продукта «УМЕЮ», который затем продаётся. Поскольку деньги, это такой же товар, то они тоже могут проходить точно такие же стадии. Сначала поступают, как объект «НАДО», например денежный кредит на приобретение оборудования, затем либо

Рис. 2. Схематичное изображение товарообмена между двумя участниками.

становятся частью «ИМЕЮ», либо частью «УМЕЮ» и используются в товарообмене. В этом случае будем говорить о кредитных деньгах, как о товаре. Как уже говорилось, если деньги используются для оплаты, то их обмен и обмен товара идут в противоположных направлениях. В дальнейшем за положительное направление для денег, будем считать направление приходящих денег, а для товара — направление исходящего товара.

Рассмотрим теперь подробнее случай, когда дополнительная эмиссия денег мала и ей можно пренебречь, но при этом у населения существуют накопления. Ранее было принято, что в результате практического товарообмена и обмена информацией, цена на тот или иной товар быстро установится и станет «общепринятой». А что будет дальше? Насколько стабильна будет эта цена в дальнейшем? Каждый раз, когда деньги проходят через одного из участников, величина изменения их числа на рынке будет меняться на d (Деньги i), и d (Деньги i) меньше, больше или равно нулю, в зависимости сохранит в виде накоплений или израсходует эти накопления данный участник. Аналогично d (Товар i), выраженное в денежном эквиваленте, обозначает итоговую разницу стоимости объектов «УМЕЮ» и «НАДО» после каждой сделки по продаже i-ым участником своего объекта «УМЕЮ»: товара, идей, труда, кредита. d (Товар i) тоже может быть и положительным, и отрицательным. Зависит это от того, сколько товара произвёл или потребил тот или иной участник. Например, на стадии развития производства, обычно d (Товар i)<0. Когда производство вышло на свой максимум, d(Товар i)> 0. Когда производство устарело, то оно может быть или низкодоходным, d (Товар i)~0, или убыточным d (Товар i)<0. Если мы суммируем всех участников товарообмена на рынке представляющих данное общество, получим итоговое d(Товар). Аналогично получим суммарное d(Деньги). Для каждого отдельно взятого i-го участника, d(Деньги i) и d(Товар i) могут самыми разными. Но очевидно, что итоговое d(Товар) пропорционально d(Деньги): d(Товар) = K* d(Деньги), где К -коэффициент эффективности денежных вложений характеризующий доход получаемый на рубль вложений. «К» определяется производительностью данного общества. Если d(Деньги)> d (Товар), то имеется инфляция. Если d (Деньги) < d (Товар), то наблюдается дефляция. В соответствии с изложенным ранее, можно принять, что изменение ВВП равно d (Товар), а изменение денежной массы на рынке равно d (Деньги). Также очевидно, что при увеличении денежной массы возможны 3 варианта:

1. d (Товар)>0, 0<К<1, d(Деньги)>0
2. d (Товар)<0, К<0, d(Деньги)>0
3. d (Товар)>0, К>1, d (Деньги) >0

Первые два случая соответствуют инфляции, последний — дефляции. Как видно из приведённых случаев, рост денежной массы не обязательно вызывает рост ВВП. Поскольку в РФ на протяжении всей её истории наблюдается инфляция, то нас интересуют первые два случая. Оба случая соответствуют низкой эффективности хозяйствования и низкой производительности. Какой из них больше подходит для экономики РФ? В течение длительного периода роста цен на нефть начиная с конца 90-х, наблюдался достаточно большой приток валюты, небольшой рост ВВП и мы имели инфляцию. Это соответствует первому случаю. Что может произойти если по рекомендации сторонников красного проекта мы сейчас увеличим денежную массу, не меняя производительности, а следовательно сохраняя прежнее значение эффективности К? Ответ очевидный: будем наблюдать дальнейшее усиление роста инфляции, при возможно небольшом росте ВВП. К чему скорее всего приведёт усиление роста инфляции? Как уже разбиралось, это приведёт неизбежно к проблемам с кредитами, проблемам с инвестициями в производство, к падению производительности и обнищанию населения, к угрозе реализации 2-го случая, соответствующего гиперинфляции. Чтобы дополнительные инвестиции и рост денежной массы дали положительный эффект, нам нужно избежать 2-й случай. Поэтому необходимо снизить инфляцию, а значит повысить эффективность (ситуация аналогична с увеличением расходов на военку). В условиях, когда большинству отраслей экономики требуются деньги для замены устаревшего и изношенного оборудования, добиться этого за короткий срок очень сложно. К числу секторов, в которых возможно добиться роста доходов и производительности за год-два, относятся сельское хозяйство, строительство, торговля и сферы обслуживания (гостиничная, ресторанная, туристическая и др. индустрии). К ним не относится хайтек, поскольку он требует более длинного и затратного цикла разработки и внедрения новых технологий. Т. е. практически, именно то, что и сейчас развивается «само по себе». В чём же тогда смысл дополнительных инвестиций? Очевидно, надо что-то менять. Но что именно? Один из напрашивающихся сценариев: развитие семейного фермерства, которое за собой потянет все остальные секторы, включая машиностроение. Это хорошо известный во всём мире и проверенный способ. Есть ли другие? И если даже есть интересные идеи, кто захочет опять на себе экспериментировать?

Другое предположение, которое активно используется сторонниками «красного проекта» в своей пропаганде, — версия скорого глобального кризиса долларового рынка. Это предположение в основном строится на данных о большом государственном долге США, и о большой эмиссии валюты за последние годы. Чтобы с этим разобраться, надо вспомнить что такое цикличность в развитии экономики, и с чем она связана. Допустим после некоторого промежутка времени, цена на товар установилась. Но при большом количестве участников товарообмена, всегда найдётся человек, который знает, как без существенных дополнительных затрат увеличить своё производство товара и увеличить свой доход. Тем самым он увеличит свою производительность. К тому же могут найтись производители, которые посчитают выпуск этого товара более выгодным, и тоже начнут его производить. Это приведёт сначала к росту товара на рынке и росту дохода «изобретателя» и «новичка», но затем к падению цены на этот товар, ведь ранее потребление и цены стабилизировались при меньшем количестве товара. Поэтому участники рынка могут купить больше того же товара, если цена товара упадёт.

Это известная схема спрос-предложения-спрос, из которой следует неизбежность падения цен с ростом производительности, если нет дополнительной эмиссии денег. Падение цен вызовет падение доходов у производителей. И теперь уже чтобы сохранить свои доходы другие производители должны увеличить свою производительность. Что приведёт к ещё большему падению цен. В итоге дефляция будет нарастать всё быстрее и быстрее. Произойдёт кризис перепроизводства, который решится за счёт закрытия менее эффективных производств. После этого опять цены на некоторое весьма длительное время стабилизируются на низком уровне, а затем начнут расти. Их рост будет вызван как разорением производителей, падением количества продукта на рынке, так и ростом активности населения, новых изобретателей и предпринимателей, которым потребуются новые станки, материалы, знания для открытия новых производств, освоения новых технологий. А значит потребуются затраты. При этом пройдёт несколько лет прежде, чем новые производства освоят выпуск новой продукции и затраты окупятся. Т. е. это будет период развития компаний, роста затрат и инфляции, поскольку спрос будет опережать предложения. После того, как новые производства освоят выпуск продукции, оживится розничная и оптовая торговля, опять найдётся очередной изобретатель или особенно предприимчивый человек, и всё повторится. Дефляция, падение ВВП, кризис, затем инфляция, период роста экономики, который неизменно сменится опять периодом падения ВВП. Всё это известно из истории начала 20-го века.

Конечно на Западе, давно научились смягчать эффект цикличности. Во-первых, никто не требует, чтобы денежная масса и покупательная стоимость денежной единицы были раз и навсегда одни и те же. Умело увеличивая денежную массу, можно существенно затягивать периоды развития, и снижать кризисный эффект. Не у всех это получается одинаково хорошо. Понятно, что США имеет в этом огромное преимущество, за счёт колоссального и продолжающего расти долларового рынка, оцениваемого сейчас в $ 77 триллионов, и поэтому огромного спроса на доллары. Даже при гигантской долларовой эмиссии последних лет, долг США в пересчёте на размер международного долларового рынка, составляет всего около 19%. Для сравнения долг России около 25%. Это и огромная денежная масса доллара объясняют его много более высокую стабильность по сравнению с рублём. Они же объясняют, почему в период рецессий «развивающиеся экономики», к которым относится и РФ, страдают больше, чем экономика страны-метрополии. Более того, как показывает сравнение статистических данных за последние полвека, от любых переколебаний, как роста, так и падения, метрополия только выигрывает. И никаких изменений в этом вопросе в ближайшем будущем не предвидится, в силу отсутствия возможных конкурентов. Надежды, которые «красные» возлагают на Китай, базируются только на цифрах быстрого роста китайского ВВП за последние десятилетия. В абсолютном же измерении, внутренний рынок Китая остаётся слабым конкурентом для англо-саксонской системы: его весь товарооборот менее 10% от мирового долларового рынка. Причём большая часть китайского оборота, обслуживается долларами. Его валютные резервные запасы — тоже жёстко привязаны к англо-саксонской системе. Китай пока остаётся ещё большей колонией, чем Россия, в силу зависимости вооружения национальной армии от зарубежных поставок. Дальнейшее быстрое развитие Китая маловероятно, как показывают статистические данные последних двух лет. Да и странно ожидать другого, если это развитие все годы было связано с обслуживанием чужих интересов. Ведь бенефициантом его развития были в первую очередь США. Сейчас место «экономического чуда» Китая в этой «долларовой пирамиде», метрополия-колонии, уже занимают другие желающие стать таким чудом: Индия, Мексика, Вьетнам. Выйти из зависимости от англо-саксонского рынка, можно только через создание и развитие своего сбалансированного внутреннего рынка. 70 лет советской власти убедительно показали — это принципиально невозможно сделать силами директивно-плановой экономики.

Другой связанный с цикличностью вопрос: а почему в России никак не удаётся развить промышленность при явном дефиците товаров, особенно произведённых в отечестве? Почему «у них» цены в кризис падают, а в России только растут? Т. е. почему у них инфляция чередуется с дефляцией, а в России инфляция вечна, как советская и постсоветская власть? Все данные вопросы равносильны одному вопросу, почему не растёт мотивация российских работников к освоению новых более высокопроизводительных технологий при ухудшении уровня жизни. Ответ очень простой: потому что в современной России производительность труда слабо зависит от спроса и уровня цен на рынке. У большинства россиян нет своего бизнеса, где бы он сам был в ответе за конечный результат: за продукт, за свой доход, за доходы своих работников. В большинстве своём россияне — государственные служащие. Более того, деятельность большинства крупных частных компании в РФ зависит от денег и гарантий выдаваемых государством. Их жизнь зависит не от рынка, а от взаимоотношений с чиновниками. Почему у большинства нет своего бизнеса? Потому, что нет стартового капитала, чтобы его открыть. Нет необходимых знаний новых технологий. Нет опыта ведения своего бизнеса. Нет психологии хозяина. Поэтому вместо желания увеличить производительность, возникает желание либо снизить свои потребности, либо обратиться за социальной и финансовой помощью к государству. Вместо развития чувства хозяина создающего и ответственного за своё дело, ещё больше укореняется самосознание человека наёмного труда, батрака, зависящего от работодателя и государства, морально готового к распилам, приватизации рабочего места на государственном предприятии, к получению льгот, к коррупции. Это проникло практически во все слои общества, начиная от молодёжи. Какие самые популярные факультеты университетов? Которые готовят будущих чиновников, клерков или специалистов обслуживающих их (программисты в их числе). Куда пропала популярность инженерных специальностей? Почему же государство не стремится к возрождению психологии хозяина у населения? А потому, что такой батрак выгоден чиновникам и партиям получившим власть в свои руки. Батрак целиком зависит от работодателя. Ведь если бы это был хозяин своего дела, он бы имел нормальный доход. Как может зарплата у работника агрохолдинга быть почти в 10−20 раз меньше, чем у американского фермера, если он выполняет одну и ту же работу, а его продукт имеет цену в магазине лишь менее, чем в три раза меньшую? Значит большую часть того, что получал бы он работая на себя, идёт в карманы директора и государства. Получай он свои заработанные, большинство льгот ему было бы не нужно. Он бы сам купил и квартиру, и хорошее медицинское обслуживание, и питание, и обучение для себя и детей, и о пенсии своей сам бы побеспокоился. Человек бы стал независим от власти. Идеология батрака идёт от коммунистов, оставивших людям только оковы и булыжники на мостовой. Хорошо известен исторический факт: когда гитлеровцы захватили земли в европейской части СССР, то сначала они вернули крестьянам отнятую у них коммунистами частную собственность, но потом быстро стали восстанавливать колхозы. Потому что так проще управлять людьми.

Задержимся немного на создаваемых по всей стране агрохолдингах. В принципе, крупные хозяйства должны быть более эффективными и давать больше дохода, чем мелкие. По-крайней мере так в США. Правда более 90% штатовских ферм — семейные фермы. Большая часть из них — фермы с низким доходом. Но они живут, и государство их всячески поддерживает. Об этом феномене поговорим позже. В РФ семейных ферм практически нет — в среднем порядка ста на область. Есть крупные хозяйства — бывшие колхозы и совхозы. В среднем в таком хозяйстве работает около 50 человек. Часть из них стали объединять в компании гиганты — агрохолдинги, с целью упрощения инвестирования сельского хозяйства крупными торговыми фирмами. Производительность в агрохолдингах в разы меньше, чем на американских фермах. Несколько цифр по молочному производству на эту тему:

Среднесуточный надой от одной коровы
СССР, 1980 год	РФ, 2015 год	США, 2008 год
6.5 кг	14.12 кг	25.3кг

Средний размер семейной фермы в США: работников — 3 человека, количество коров на человека — 40, количество земли на ферму — в среднем около 100 Га. При этом много у кого и по 18−50 Га. Но тогда животные содержатся всё время в стойле, и все корма закупаются. Что предлагает правительство РФ начинающим фермерам? Бесплатно дают — 1−5 га на человека (это в стране владеющей 9% всех мировых пахотных земель, где около 30% пахотных земель заросло бурьяном и деревьями). Понятно, кроме этого есть ещё и стоимость кредитов, проблема с племенным скотом и семенами, непропорционально высокая стоимость ГСМ, короткая длительность производительной активности животного и ряд других амортизационных параметров. Увы, по ним наши тоже не блещут успехами. Дело тут не в климате, как любят часто говорить. В северных штатах климат близкий к климату Вологодской — Московской областей. Однако фермеры работают там не хуже, чем в других штатах.

Почему же агрохолдинги, несомненно дающие существенный вклад в национальное благосостояние, обладающие современными технологиями, не меняют кардинально положение с производительностью труда в стране? Наверно потому, что агрохолдинги сами весьма неоднородны. Предприятий с передовыми технологиями выходит всего несколько единиц на регион. Они не в состоянии определять культуру всех сельских работников. Наоборот, они вынуждены подстраиваться под общую культуру работников. В этом принципиальное отличие РФ от США и Европы. У них основная масса — небольшие семейные фермы. В них формируется культура сельскохозяйственного производства страны. Причём не год и не десять лет. Это мы своё всё уничтожили в 20-х и 30-х годах. А у них много потомственных фермеров в пятом поколении. И это не только опыт и культура. Это ещё и сама ферма стоимостью в среднем под миллион долларов, переданная по наследству. Крупные фермы имеют выше доходность в основном за счёт меньших расходов, но не принципиально более высокой производительности. К тому же, уменьшение затрат не всегда несёт положительный эффект для национальной экономики в целом. Да и семейные фермы находят пути снижения затрат за счёт кооперации.

Так или иначе, но сложилась малоприятная ситуация, когда созданы хозяйства напичканные современным оборудованием, породистыми животными, а предприятия не конкурентноспособны по сравнению с зарубежными аналогами ни по производительности на одного работника, ни по себестоимости конечного продукта. Поэтому, если сейчас опять открыть западным товарам доступ на внутренний рынок, то может повторится история 90-х, когда исчезла отечественная индустрия. Об этом знают и говорят большинство руководителей агрохолдингов, обходя стороной способы повышения доходности хозяйств. Ситуация в промышленности ещё хуже. Тому много объективных причин. Это не только наш феномен. В США в зависимости от штата, включая Калифорнию, в среднем на 1 удачную хайтек стартап компанию приходится 50−100 работающих семейных ферм. Промышленность получает свои доходы из серийного производства. А при современном уровне производительности, для того, чтобы обеспечить все США каким-то одним продуктом, достаточно иметь одну-три компании. В результате, простое увеличение денежной массы в РФ приводит не к «инфляции- росту производительности-росту ВВП», а либо просто к инфляции, как было в РФ все последние 16 лет, когда ВВП рос в основном за счёт экспорта сырья. И когда цены на сырьё упали, то ВВП тоже быстро упал, а инфляция резко подскочила. Либо приводит к дальнейшему падению уровня жизни, снижению запросов, падению мотивации, дальнейшему снижению производительности, закрытию производств, падению ВВП, и ещё большей инфляции, как было при Горбачёве.

Нет и периодов дефляции потому, что российский внутренний рынок слабый. Чтобы получить доход побольше, компании предпочитают торговать с Западом. Те кто это делает, а это в основном сырьевые компании и компании закупающие товар зарубежом и продающие его затем на внутреннем рынке, сразу получают большое преимущество за счёт разницы в уровне цен на внутреннем рынке и на внешнем. Их доходы в год могут превышать 100%. Для людей связанных с таким бизнесом не проблема взять банковский кредит и под 20% годовых. С другой стороны, сами банки предпочитают тоже торговать с западом. Делают они это торгуя валютой. Средний процент для кредитов зарубежом был эти годы не выше 3−7%. Понятно, что торгуя валютой, банки должны получать доход. Поэтому внутренние валютные кредиты были уже 5−13%, что давало от 12% до 23% и выше для рублёвых. Но банковские кредиты под 20% годовых плохи не только тем, что делают недоступным кредитование промышленности, у которой 10% годовой доход — рекордные цифры. Они плохи ещё и тем, что задают высокий уровень инфляции. Ведь компании, производящей товары для внутреннего рынка, приходится поднимать цены на свою продукцию, чтобы выплатить их. Дело стало доходить до того, что компаниям стало выгоднее не платить зарплату работникам в начале года, лишь бы не попадать в кабалу к банкам. Всё это ведёт к уничтожению отечественной промышленности. К тому, что более 30% продукции на прилавках — импортный товар, а кредиты брались на Западе. Поэтому реально все цены определялись на основе долларовой цены товара. А при внутренней инфляции превышающей падение долларовой в период дефляции, отечественная цена в рублях всегда будет расти. Например, падение на бензин в США в 2015 году достигало 50% по сравнению с уровнем 2013 года. Но в РФ курс доллара за тот же период вырос более чем в два раза. В итоге в России бензин за 2015 год в среднем подорожал на 5% .

Но и это ещё не вся правда о сверхдоходной торговле на англо-саксонском рынке. Почему-то мало кто обращает внимание на то, что однобокость в развитии (не важно перекос ли это в сторону сырьевой, или трудоёмкой, или IT индустрии) не есть результат особенностей России, а общемировая закономерность. Это закономерный результат существования рыночных отношений и международной системы разделения труда. Поэтому «силами рынка» само по себе это никогда не изменится в лучшую для народа страны сторону. Чтобы снизить инфляцию, поднять другие «неэкспортные» сектора экономики, одних монетарных приёмов мало. Надо целенаправленно поднимать производительность, число прибыльных предприятий, занятость населения в частном секторе. Надо целенаправленно создавать сбалансированный внутренний рынок. Рынок, который мог бы существовать без помощи извне, для которого торговля с внешним рынком не наносила существенного ущерба национальным компаниям. Это не значит, что надо самоизолироваться, жёстко регламентировать что и кому делать, как предлагают коммунисты. Это значит надо понимать, что экономика состоящая только из нефтегазовых или только хайтек-компаний не выживет, сколько бы прибыльна она не была. Понимать и развивать все её основные секторы исходя из потребности людей живущих в стране, а не зарубежом. Т. е. надо сбалансировать экономику.

Формально сейчас в РФ называют экономику страны сбалансированной, если её итоговые импорт и экспорт равны. При этом делается упор на развитие отраслей дающих наибольшую прибавочную стоимость. С точки зрения баланса финансов это правильно. Но есть разница между развитием «дающих наибольшую прибавочную стоимость» и развитием демонстрирующих наивысшую производительность, или конкурентоспособных отраслей. В первом случае, направления развития определяют деньги. Во втором — наша культура. Дело в том, что доходность/прибавочная стоимость и производительность по-разному зависят от спроса и соответственно размеров рынка. При одной и той же производительности, доходность будет всегда выше, если размеры рынка больше. Именно поэтому торговать на рынке США выгоднее, чем на внутрероссийском. Но развивать-то надо в первую очередь отечественный рынок. Первый случай неплох для финансовых отчётов, он там и применяется. Здесь буду исходить из более полного понятия сбалансированность в экономике, которое означает оптимальное соотношение между долями её отраслей в ВВП страны.

Понятно, что в таком случае вопрос с сбалансированностью упирается в то, что мы приминаем за «хорошо для данного государства». Бурное развитие националистических движений в Европе в 19-ом веке, давшее нам романтизм в европейской культуре, Гофмана, Чайковского, Шопена, и ещё много из того, что мы теперь называем классической культурой, закончилось созданием большого количества новых национальных государств в 20-м столетии и принятием права наций на самоопределение. Однако вся история существования человечества показывает, что отнюдь не каждому народу дано иметь своё национальное государство. Государства не складываются за десяток лет. На это уходят столетия. Это не только национальная армия, финансовая система, язык, музыка и законы. Это ещё и культура сосуществования с другими народами населяющими страну, культура взаимоотношений с государствами-соседями. Вообще-то несложно заметить, что именно те народы имеют своё государство, которые смогли решить вопрос межнациональных отношений, в первую очередь внутри страны. Другими словами, смогли объединить всех людей, проживающих на территории государства. Хотя конечно, каждый народ решает это по-своему. Российское государство и сам русский народ, веками складывались, как объединение разных племён и народов. Прочность этого образования проверено тысячелетием существования. То, что большинство новообразованных под лозунгом «каждой нации — своё государство» стран с удовольствием теперь торгует своей независимостью в обмен на доступ к объедкам с барского стола, не является чем-то неожиданным. Многие отрасли промышленности, сильную армию, свою киноиндустрию и прочее, и прочее, им просто невозможно иметь в силу их малочисленности. Такие государства не могут быть независимыми. У них обязательно должен быть внешний покровитель. Увы, таковы законы рынка. Поэтому не удивительно, если они соглашаются с отсутствием своих сильных национальных университетов, целых секторов экономики в пользу идеи общего рынка. Ещё неизвестно, кто из этих стран-флюгеров в итоге сохранится через лет 50. Увы, и это тоже законы рынка. Но их поведение не может быть образцом для «классических» мировых государственных образований, у которых есть и своя история, и своя культура. Сбалансированная экономика — это экономика, которая гарантирует условия, позволяющие данному народу содержать своё национальное государство, и соответственно гарантирует существование национально независимого государства.

Понятно, что баланс между различными секторами не есть раз и навсегда заданное соотношение, поскольку он зависит от производительности в той или иной экономической отрасли. Например, в начале 20-го столетия баланс между тяжёлой промышленностью и сельским хозяйством не мог быть таким же, как в 21-ом. А такие секторы, как IT, тогда вообще не существовали. В начале 20-го века большинство стран были аграрными не потому, что они были отсталыми для своего времени. Просто при производительности труда того времени, чтобы удовлетворить потребности населения страны в еде, с сельским хозяйством должно было быть связано до 60−90% населения. Это одинаково относилось и к Российской Империи, и к США, и к Франции. Доходы крестьян при этом были невысокими. Невысоким был и спрос населения на промышленную продукцию. Великая депрессия в 20-годах была вызвана тем, что этот спрос был быстро удовлетворён набиравшей обороты промышленностью. Т. е. в начале века промышленность в принципе не могла быть основным сектором экономик. Стартуя из более-менее одинаковых условий, страны рыночной и плановой экономики пошли разными дорогами. В Западных странах сокращение сельского населения было вызвано ростом производительности фермеров приведшей к их сокращению, к росту городов и росту занятости в других секторах экономики. В советской системе сокращение сельского населения было вызвано ростом социальной привлекательности городов и новых секторов экономики. И если до 90-х производительность на селе, пусть очень медленно, с большим отставанием от Запада, но росла, то после развала СССР сокращение сельского населения происходило уже без всякого соотношения с производительностью в сельском хозяйстве. Хроническое отставание производительности труда на селе до величины необходимой, чтобы сбалансировать рост городского населения, было причиной и продуктового дефицита, и карточной системы на продукты питания просуществовавшей до 70-х годов, и импорта продуктов сельского хозяйства, сменившего экспорт царской России, и постоянных напоминаний о невесть откуда свалившемся неурожайном климате.

Плановое хозяйствование навредило не только агросектору экономики. В условиях отсутствия реальных индикаторов спроса, личной заинтересованности производителя в сбыте продукции, в стране все годы советской власти существовал и дефицит промтоваров. Поэтому экономика СССР и постсоветской России примеры разбалансированных экономик. Между прочим, один из признаков сбалансированной экономики, по которому её несложно отличить от несбалансированной — наличие у большинства населения финансовых накоплений используемых для инвестиций. Примеры стран с сбалансированной экономикой — США, Финляндия, Германия. Финляндия нам особенно интересна, поскольку это часть нашей Империи избежавшая коммунистического планового рая и продолжившая своё нормальное историческое развитие. Глядя на неё можно говорить, что именно дала советская власть русскому народу, чем естественный путь развития, опирающийся на исторические культурные особенности народа, отличается от искусственного пути плановой экономики.

Несколько добавлений по поводу производительности и себестоимости в рамках предложенной модели. Объекты из «ЖЕЛАЮ» и «НАДО», которые создаёт человек можно отнести к двум категориям. Первая категория- это материальные объекты, производство которых можно оценить в физических единицах объёма, массы, длины, количества и т. д. Вторая категория — не материальные объекты духовного и культурного значения: информация, художественная ценность, стиль моды и т. д. Поскольку рост производительности любого материального товара в конце-концов ведёт к увеличению количества производимого товара, то стоимость материальных объектов, как правило, демонстрирует падение в течении их производства. В то же время объекты второй категории могут как обесцениваться, так и сохранять цену и даже демонстрировать рост цены во времени. Понятно, что товар может заключать в себе и материальную, и нематериальную сторону одновременно. Например, любая картина художника содержит в себе как стоимость красок, холста так и эстетическую ценность.

Поэтому, добиться роста ВВП, можно не только производством материальных объектов, но и созданием патентов, духовных, художественных и других культурных ценностей, а также ростом рождаемости (на зависимости ВВП от численности населения мы остановимся немного позже). Очевидно, что доход от идеологии, создания норм поведения, символов моды, притягательного образа страны на экономику очень чувствителен к культуре населения и напрямую зависит от него. К сожалению, российское руководство не демонстрирует понимания этого, и относится к нематериальным ценностям исходя из их сиюминутной выгоды. Пример с сочинской олимпиадой очень показателен. Тем более, что изначально организаторы понимали значение мероприятия для создания положительного образа России и не поскупились на расходы связанные с её проведением. По разным источникам, расходы составили от почти $ 10 млрд, согласно официальным сообщениям, до более чем $ 40млрд по неофициальным (заявление главы банка ВТБ24). Практически все они выдавались или под гарантии государства или были государством оплачены, хотя обратно в госбюджет организаторы вернули менее $ 7млрд. Во всём мире было сказано много слов восхищения Россией. Однако прошло всего два года, и о празднике забыли. Созданный образ богатой страны способной сорить деньгами, хотя и произвёл яркое впечатление на всех, но его не возможно постоянно поддерживать. А вот более важный для нас образ страны, где хорошо жить, отдыхать, с кем хочется дружить, так и не был воплощён. Почему? Потому что для этого надо менять культуру обслуживания. Предлагаемые услуги и их стоимость должны быть не «как у них», а более привлекательными «чем у них». Сделать это за счёт кратковременной, локализованной, пусть и очень дорогостоящей акции нельзя. Сейчас развитие курорта во многом связывают с развитием внутреннего туризма. Идея хорошая, но проработанного плана её воплощения нет. Например, в связи с низкими доходами населения страны, компании обслуживающие туристов вынуждены снижать цены. Результат — содержание курорта с его спортивными комплексами убыточно (http://www.kavkaz-uzel.ru/articles/270 385/), и опять требует помощи от государства. А может было лучше на те же деньги построить крытые катки с искусственным льдом по всей стране? За $ 10 млрд можно построить не менее 5000 катков, вовлечь в игру миллионы людей, и стать настоящей мировой спортивной хоккейной державой, с которой никакая, Канада не сравнится. Кто бы тогда построил гостиницы и благоустроил Сочи? Так во всём мире гостиницы и курорты успешно строятся на деньги частных инвесторов, а не на государственные, потому что они приносят прибыль. Это хозяева курортов должны строить, налаживать сервис, подводить коммуникации. Государство должно лишь регулировать процесс и собирать налог. Если же нет инвесторов, то наверно есть более первоочередные задачи в экономике, чем олимпиада? Теперь на очереди чемпионат мира по футболу. Что нового мы увидим в результате? Очередной распил и уголовные дела? Стоит ли «овчинка выделки» при таком подходе?

По поводу влияния рынка на развитие экономики добавлю, во-первых, понятие свободный рынок — это теоретическая абстракция никогда и нигде не реализованная. Да это и не нужно. Во-вторых, осуществляя связь между спросом и предложением посредством обыкновенного товарообмена, рынок всего лишь определяет спрос и цену на конкретно взятый товар. Определяет направления развития экономики, ведёт всех за собой, а реализует идеи и всё производит человек. Сам рынок никуда не ведёт, он лишь усредняет и обеспечивает связь между предложениями и спросом. По сути, рынок является арифметическим устройством, точнее сказать пропорционально-интегрально-дифференцирующим регулятором с обратной связью, говоря на языке автоматических систем. На сколько хорошо данное арифметическое устройство усредняет и связывает «УМЕЮ» и «НАДО», на сколько быстро рынок в состоянии отслеживать изменения на нём — это зависит от размеров рынка, культуры населения страны, экономической политики государства.

Эта «обратная связь» между спросом и предложениями может быть сильно перекомпенсирована, как например в СССР, где цена менялась раз в несколько лет по решению чиновников, когда у большинства людей и предприятий не было достаточных собственных средств для внедрения современного оборудования и технологий. Поэтому, на предприятиях частная инициатива работников практически не играла никакой роли, кроме как в получении премий за усовершенствования и авторские свидетельства. В таких условиях у большинства людей снижается «МОТИВАЦИЯ», и, как следствие, падает производительность труда. «Обратная связь» может быть недокомпенсирована. Например, когда на рынке созданы благоприятные условия для роста спекулятивных сделок. И тогда неизбежны резкие колебания, чередования бурного роста и не менее бурных кризисов. А может быть скомпенсирована в меру. Понятно, что такая регулировка оптимальна. Но она же и сама требует к себе повышенного профессионального внимания, поскольку условия на рынке меняются с каждым годом. В чём практически выражается государственная регулировка рынка? В кредитно-ценовой и налоговой политике, в регулировании денежной эмиссии, в законодательстве, в уголовно-процессуальной практике, в развитии транспорта и коммуникаций, во внедрении новых технологий, в обеспечении государственной безопасности и охране национальных интересов на внешней арене и т. д. Но главное, непосредственной целью этой регулировки должно быть обеспечение наиболее благоприятных условий работы и существования центрального «элемента» рыночного механизма — человека, а не рост поголовья скота и тонн выплавленного чугуна. Первичное — человек. ВВП, объём экспорта, доля высокотехничного производства и прочие показатели — вторичное. Они создаются человеком, а не наоборот. Будет ли человек использовать свои способности по максимуму на благо других, или будет ждать команды и думать о том, как её выполнить с наименьшими для себя затратами; будет ли человек следовать законам принятым обществом, потому что они способствуют его деятельности, или думать над тем, как обойти законы, потому что они наносят ущерб его внутреннему миру и его частной жизни — это два разных государственных подхода к пониманию роли человека в обществе.

Суммируем главные выводы изложенной модели, которые нам потребуются в дальнейшем:

1. деньги — это такой же товар, который может быть сохранён, и поэтому он может служить и средством обмена, и средством платежей, и быть объявлен обязательным к приёму при товарообмене. Являясь сохранным товаром, он в качестве стартового капитала становится одним из объектов «Спроса» необходимых для развития производств. Таким образом «деньги делают деньги». Функции денег, как и всякого товара, не зависят от типа общества и его численности. От них зависят эффективность тех или иных денежных функций;
2. рынок есть результат социальных взаимоотношений между людьми. Его происхождение связано с обменом предметами необходимых человеку для удовлетворения его желаний. Обмен между людьми был всегда, есть и будет существовать там, где есть большие социальные группы людей. Благодаря этой своей социальной природе, рынок определяет себестоимость денег. Любое государство всегда влияет на рынок определяя правила и условия обмена товаром.
3. то что «спрос рождает предложения» является не загадочным порождением свободного рынка, а особенностью человеческой психологии. Создавая разные условия на рынке, мы можем регулировать эффективность работы этого индивидуального двигателя прогресса. Жёсткое регулирование и чрезмерная спекулятивная активность на рынке создают неблагоприятные условия для развития экономики страны.
4. чтобы увеличить ВВП, товарооборот и спрос на внутреннем рынке надо в первую очередь стремиться поднять мотивацию и производительность труда. Об этом многие забывают рассуждая в рамках монетарных моделей;

рост количества денег на рынке может приводить или к росту товарооборота и инфляции, или к падению товарооборота и дальнейшему росту инфляции/гиперинфляции, в зависимости от роста или падения производительности труда. Первый случай иллюстрируется развитием штатовской экономики в послекризисные периоды. Второй случай — развитием СССР в горбачёвский, РФ в ельциновский и путинский периоды.