О Юлианском календаре, церковной традиции и стоянии в вере

В последнее время часто поднимается вопрос: почему Русская Православная Церковь живет по Юлианскому календарю, когда весь мир и большинство Православных Церквей давно уже перешли на календарь Григорианский? А действительно — почему? О том, насколько убедительны аргументы тех, кто ратует за отказ от Юлианского календаря, как связан календарь с духовной жизнью христиан, какие новые смыслы получает сохранение традиции в современном мире и что делать, чтобы церковный календарь для многих наших сограждан стал живым, — с читателями портала Православие.Ru беседует историк Павел Кузенков.

Дореволюционная поздравительная открытка с Рождеством Христовым. Фрагмент

Сегодня вновь разгораются дискуссии вокруг Юлианского календаря, причем вопрос ставится не так: почему Русская Православная Церковь живет по этому календарю? — что вообще-то очевидно: потому что такова тысячелетняя традиция, — а так: почему мы до сих пор не перешли на тот календарь, по которому живет большинство, как сказано в постановлении Совета народных комиссаров от 8 февраля 1918 года, «культурных народов»? Вопрос, по сути, сводится к тому, почему мы до сих пор храним традицию. Ответ, однако, очевиден: потому что в Православной Церкви очень многое связано с традицией.

Тем не менее, рассмотрим те аргументы, которые выдвигаются в пользу «перехода» на новый календарь. Их три: аргумент научный, аргумент с точки зрения церковной традиции и аргумент практически-бытовой.

Научная задача — исправить Пасхалию?

Введение григорианского календаря. Барельеф на могиле папы Григория XIII в Соборе Святого Петра в Риме

Научный аргумент таков: Григорианский календарь более точно описывает астрономические явления, а именно: он более точно соотнесен с продолжительностью тропического года, то есть с периодом вращения Земли вокруг Солнца. И для того, чтобы упорядочить счет времени, прежде всего, в Европе, он и был введен папой Григорием XIII. Началось это в католическом мире, потом распространилось на другие страны.

Но в действительности папа Григорий ввел новый календарь совсем по иной причине: главной идеей григорианской реформы было исправление Пасхалии. Ученые того времени, прежде всего итальянские, высчитали, что погрешности, которые дает классический юлианский год, приведут к тому, что через несколько тысяч лет Пасха окажется не весной, а летом. А еще через несколько десятков тысяч лет она окажется осенью, и тем самым будут нарушены некие принципы. Была создана комиссия, которая после достаточно продолжительных споров пришла к выводу, что нужно проводить реформу именно Пасхалии, и ради реформы Пасхалии был реформирован и юлианский год. В него были введены поправки, которые делают год чуть-чуть короче. Изменено было и правило определения високосных лет: годы, кратные 4 и 400, оставались високосными, а те, что были кратны 100, високосными не являлись.

А что же Пасхалия, ради которой менялся календарь? Весь православный мир придерживается традиционной Александрийской Пасхалии, в то время как католический мир свою собственную Пасхалию так и не выработал, и по сути католическое исчисление Пасхи опирается на ту же самую Александрийскую Пасхалию, к которой делаются дополнительные корректирующие добавки. Более того, совсем недавно, чуть ли не в прошлом году, католики в Святой Земле перешли прямо на нашу православную Пасхалию, вернувшись к той традиции, от которой они отошли в XVI веке, то есть признав тем самым, что главная задача, решить которую призван был Григорианский календарь, решена неудовлетворительно. Это признали и все Православные Церкви, которые из практического удобства в ХХ веке перешли на так называемый «новый стиль». Формально это не Григорианский календарь, а Новоюлианский, но несколько столетий он еще будет совпадать с Григорианским. Но, перейдя на этот новый календарь, Пасхалию эти Церкви по-прежнему справляют по старой традиции — по Юлианскому календарю, потому что Александрийская Пасхалия не может быть соотнесена с Григорианским календарем — таков ее внутренний математический аппарат, если угодно. Она рассчитана только на Юлианский календарь.

Итак, первый аргумент отпадает, потому что главная научная задача, которую был призван решить Григорианский календарь — исправление Пасхалии, — решена неудовлетворительно.

Календарь и литургический год

Воскресение Христово. Фреска в монастыре Хора

Рассмотрим теперь второй аргумент — с точки зрения церковной традиции. Но прежде заметим: попытки совместить Григорианский календарь с православной традиционной Пасхалией приводят к целому ряду литургических несообразностей — к исчезновению Петрова поста, например. Они нарушают весь строй литургической жизни, который выработан веками, и ничего другого, кроме церковных нестроений, вызвать не могут. По сути, это несовместимые системы, что, кстати говоря, признавали и творцы Новоюлианского календаря. Когда в 20-е годы XX столетия греки, а вслед за ними и другие православные страны переходили на этот новый стиль, задача была всё та же — выработать новую Пасхалию. Но ее так никто выработать и не смог, потому что это не просто трудная задача, а это задача не решаемая: такую Пасхалию сделать не удастся. Единственное, что можно, это поступить, как католики: сделать регулярные ежегодные коррекции по сложной математической формуле. Но сразу встает вопрос: а с какой целью?

Так что же такое календарь в церковной традиции?

Для церковной традиции календарь — это система, конечно же, утилитарная, не догматическая. Именно поэтому те Церкви, которые перешли на новый календарь — Греческая, Болгарская, — для нас такие же сестры, никаких догматических споров и разногласий у нас с ними нет, мы поддерживаем братское общение. Но календарь выполняет очень важную функцию.

Сам по себе Юлианский календарь — изобретение языческого мира, к христианству он вообще отношения не имеет. По сути, он нам не должен быть особенно дорог. Но дело в том, что на этом календаре основана та самая Александрийская Пасхалия, которая в течение столетий — с конца III — начала IV века — определяла строй не просто литургической жизни, но строение самого литургического года. Именно на основе этой Пасхалии формировалась система христианских праздников, которая как раз с IV века начала создаваться и к VI веку приобрела уже более-менее устойчивый — почти современный нам — вид. Календарь выполняет роль организатора литургической жизни, и вот в этом своем значении Юлианский календарь уже врос, впитался в церковную традицию настолько крепко, прочно, что любые попытки его оттуда изъять обязательно приводят к очень серьезным соблазнам, к тому, что греки называли «скандала», то есть к тому, что оскорбительно для людей, привыкших к этой литургической традиции. А литургическая традиция значит для христиан гораздо больше, чем просто какой-то ритуал.

На примере православных стран, что провели календарную реформу, мы видим, как болезненно, как тяжело проходили именно в церковном народе все эти процессы, как часто они бывали поводом для всякого рода соблазнов, расколов и т. д. Противление календарю может быть использовано как повод к оправданию расколов, хотя мы понимаем, что за расколами всегда стоит некая гордыня, попытка противопоставить себя Церкви. И мы, конечно, осуждаем это. Но, как говорится, «не соблазняйте малых сих» — нельзя давать повода для ищущих повода.

С точки зрения церковной традиции, такое болезненное явление, как смена календаря, еще и практически ничем не оправданно. Потому что та идея, которая лежала в основе григорианской реформы, согласно которой Пасха может быть только весенним праздником, празднуемым непременно после астрономического весеннего равноденствия, основана на ложных посылках. Нигде в Священном Писании не сказано про весеннее равноденствие, нигде в Священном Писании не сказано, что Пасха — это сезонный праздник. Иудейская пасха — действительно, сезонный праздник, связанный с сельскохозяйственным циклом. Но что такое христианская Пасха? — Это воспоминание о Воскресении Спасителя. Оно никакого отношения не имеет к астрономическим циклам, к ходу луны и звезд.

Что касается сезонов, то уже сейчас живущие в Южном полушарии православные — и не только православные, но и католики, и все христиане — отмечают Пасху осенью, и никого это не смущало и не смущает, включая нынешнего папу Римского, который, как известно, родом из Южной Америки.

Аргумент, лежащий в основе григорианской реформы, как будто бы естественнонаучный, для христианской традиции не только не имеет значения — он ее даже опровергает. Потому что как раз новая Пасха от той ветхой пасхи и отличается тем, что отныне это уже не праздник, связанный с земной жизнью, а праздник, связанный с жизнью будущего века. Это праздник, открывающий дорогу человеку в жизнь будущего века, в Царствие Небесное. Это уже праздник не от мира сего, и, соответственно, движение светил, смена природных циклов не имеет для него абсолютно никакого значения.

В едином ритме с Западом

Верните нам наши одиннадцать дней! Уильям Хогарт, 1755 г.

Третий аргумент — практическое удобство Григорианского календаря. Он приводится сегодня наиболее часто. Ведь именно исходя из этого аргумента на Григорианский календарь перешли протестантские страны, очень долго сопротивлявшиеся этому и проклинавшие папский календарь. Особенно упорствовали англичане и шведы: они, как известно, продержались аж до XVIII века. И они же, кстати говоря, не признавали никакого празднования Нового года — у них не было этой нашей «проблемы Нового года». Новый год в Англии начинался 1 марта — по старой-старой, еще римской христианской традиции. А переход на папский календарь был связан исключительно с требованиями коммерции: нужны были согласованные датировки договоров, сроки сделок и перемещения товаров, — потому что именно купцы зависят от календарей разных стран. Обычный человек ведь не знает, какой сейчас день в Китае по китайскому календарю или в Персии по солнечной хиджре. Но для купца, который ездит туда-сюда, это вопрос лишних денег. И коммерция взяла свое: она привела Европу к единой календарной системе, по которой она сейчас живет.

Что происходило в православном мире? Здесь ситуация более трагичная — потому что даже не коммерция решала вопрос, а банальная политика: ведь православные страны лавинообразно стали переходить на новый стиль именно в Первую мировую войну и после нее. Речь шла уже о синхронизации военных поставок. Первой перешла Болгария, которая была вовлечена в германский военный блок, а потом, после революции в России, уже и все остальные страны, потеряв свой главный якорь — Россию: она в данном случае выступала таким якорем юлианской календарной традиции, поскольку была серьезным культурным полем, с которым тоже нужно было жить синхронно. Православные страны предпочитали синхронизировать свои календари с русским, но когда Россия сама перешла на новый календарь, то и большинство других стран почти моментально перешли на этот самый западный европейский календарь, причем делали это правительства, а не Церковь. Церкви держались старых календарей — и в Болгарии, и в Сербии, и, конечно, в России. Так что вот с того момента идет расщепление календарной традиции. Исключение составила Греция. В Греции, которая дольше всего хранит — пытается хранить — единство политического и церковного начал, и светская жизнь, и церковная были переведены на другой календарь одновременно — в 1920-е годы, и не на Григорианский, а на Новоюлианский. Они попытались сделать это максимально престижно, если можно так сказать, потому что переходили не на западноевропейский календарь, а на православный, только новый. К слову, Афон на новый календарь так и не перешел, там придерживаются старого календаря.

И далеко не все Православные Церкви перешли. Попытка выдать это решение греков, прежде всего — греков-реформаторов, за общеправославное решение — не удалась. Патриарха Тихона тогда обманули: ему сообщили, что произошло общеправославное решение о переходе на новый стиль, и поэтому он издал свой знаменитый указ о том, что ради сохранения церковного единства и нам нужно переходить. Но как только патриарх Тихон узнал, что Иерусалимский патриарх не перешел, что другие Патриархаты колеблются тоже, он сразу этот свой указ отменил. Он более всего заботился о том, чтобы не утратить церковное единство православного мира, и если уж есть согласие других Православных Церквей о переходе на иной календарь, то нельзя, как говорится, гордыню русскую проявлять. Но как раз то, что вокруг этой темы было очень много лукавства, показывает, что календарный вопрос не был связан с чисто практическими целями. Конечно, в этом была замешана политика, потому что, по сути, речь шла о переориентации на европейскую цивилизацию в целом. На западную, евро-американскую. И, переняв календарь, православный мир сдал один из своих форпостов, одно из того, что его категорически отличало, выделяло, отделяло от западного мира.

Календарный сбой

Декрет о введении в Российской республике западноевропейского календаря. С. 1. Машинопись на бланке. Фрагмент. РГА СПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 5249. Л. 1−2

Переход на Григорианский календарь не был догматической проблемой. Но проблема эта, тем не менее, очень важная и принципиальная. И она достаточно остро переживалась в России.

Церковный народ с радостью, кстати говоря, отказался от календарной реформы еще и потому, что разделение на мирское и духовное, которое возникло, оказалось очень полезным для духовной жизни именно в России послереволюционной. Церковный народ оставался в правильном мире — в мире, который разрушался государством и обществом, но который сохранялся в Церкви. Кстати, ни одно из антибольшевистских правительств не признало европейские календари: все документы Белого движения датируются именно старым стилем — это тоже была некая форма изоляции от большевизма. И такая некая параллельная календарная жизнь просуществовала до конца советской власти — до 1990-х годов — именно как сознательная форма иной организации церковной жизни — организации, основанной на соблюдении традиций в государстве, которое поставило отказ от традиций во главу угла своей политики.

Ситуация изменилась, когда государство образумилось и вроде бы вернулось к традиционным ценностям и принципам, но отказаться от нового календаря, естественно, ни у кого не хватило ни силы, ни средств, потому что это занятие недешевое и, самое главное, очень не удобное с точки зрения государственных интересов. И в это время начался тот процесс, который, конечно, не может не настораживать: Церковь постепенно стала забывать о том, что ее календарь — другой. Из календарей стали постепенно исчезать цифры в скобках, которые указывали на правильные даты праздников и событий церковной жизни. Фактически возник некий гибридный церковный календарь, в котором все праздники — прежде всего речь идет о непереходящих праздниках с фиксированными датами — вдруг приобрели новое значение, новые даты, которые на 13 дней отличаются от принятых во всей остальной Православной Церкви. И, конечно, это вызывало и насмешки, и вопросы. И, конечно, это неправильно и ненормально. Создается некая двусмысленная, ложная ситуация: мы делаем вид, что живем по тому же календарю, что и все, но почему-то какие-то сбои возникают регулярно.

С Христом или с миром?

Фрагмент из к/ф «Ирония судьбы»

Самый известный из этих сбоев — предрождественский Новый год, вокруг которого сейчас особенно много всяких спекуляций. И здесь, конечно, большое пространство для всевозможных инсинуаций. Но вопрос-то очень просто решается, если Новый год обозначить, во-первых, его правильной датой, а во-вторых, лишить того статуса, который он приобрел в советское время. Ведь Новый год — праздник достаточно странный, его не празднуют в других странах. Только Россия и постсоветские сателлиты — страны, где Новый год приобрел статус семейного праздника, центрального праздника года, любимого праздника детей и т. д. Во всем мире этим статусом обладает Рождество — именно Рождественские каникулы связаны с отпусками, подарками, елкой и прочим. Хитрость возрождения праздника в СССР в 1930-е годы в том и была, чтобы его переиначить: возродить старую традицию под новым соусом. Елку оставить и звезду на ней, но звезду сделать пятиконечной, а елку представить неким таким символом, лишенным какого бы то ни было религиозного подтекста. Тогда же появился и Дед Мороз со Снегурочкой. Задача была — воспользоваться религиозными традициями для того, чтобы их преодолеть, лишив их смысла. И это удалось. Современный россиянин, конечно, не представляет, что это религиозный праздник.

Пришла пора поставить всё на свое место и вернуть новогодним торжествам их изначальный рождественский смысл. И тогда все проблемы рассеются сами собой, и гражданский Новый год будет малозаметным, достаточно важным, но в то же время предуготовлением к правильному, настоящему празднику, который ожидают все люди в это время. Тут не будет не только никакой трагедии — наоборот: это даже создаст дополнительные стимулы для людей православных, чтобы испытать себя: с кем ты — с миром или все-таки с традицией? Ведь это противостояние мира и традиции — фундаментально для христианства: христианство — это религия противостояния миру. Это начиналось с противостояния римским праздникам. Христиан всегда обвиняли, что они не радуются, когда радуются все язычники, что они празднуют праздники, когда язычники не празднуют, ведут какую-то свою особую жизнь.

А ведь это была одна из главных идей Господа: заставить человека посмотреть на этот мир как на некое временное пристанище, отлепить его от мирских привычек, праздников. Заставить расстаться с иллюзией того, что мирская жизнь — это и есть то, ради чего мы все и живем.

А впоследствии, когда христианство уже стало религией государственной, традиционной, некая вот эта уже христианская привычка стала одной из проблем христианского сознания. И не случайно монашество появляется именно в то время. Монахи ищут как раз противостояния миру, а бытовое христианство его, наоборот, как бы утрачивает — оно стремится сделать христианство удобным, привычным, комфортным, сделать жизнь такой, к какой привыкли язычники, какая привычна вообще для человечества.

Но что характерно: все равно всегда в христианском мире оставалось это сохраненное отчуждение: не просто так монахи в христианском мире всегда пользовались особым статусом. Это были единственные люди, которые ведут правильный образ жизни. Именно поэтому миряне на праздники часто ездили именно в монастыри: там они ощущали нормальную жизнь. Всё остальное — это мирское, но это некая форма паллиатива, какие-то переходные формы между ветхим и новым человеком, которые неизбежны, необходимы, но они не нормальны.

И в силу этого попытки сделать календарь комфортным — чтобы не надо было поститься в Новый год, когда все радуются, чтобы можно было путешествовать, не считаясь с церковными праздниками, с какими-то сбоями и сдвигами — это всё попытки сделать христианство удобным, попытки сделать его такой вот практичной, комфортной религией, которая не вызывает напряжения. Но это не что иное, как прямое выхолащивание самой сути христианства как религии. И я считаю, это великий дар Божий, что я живу в России, что она вдруг — паче чаяния, ведь никто же не рассчитывал на это — обрела такой дополнительный способ убедиться в собственной укорененности в традиции, как церковный календарь.

Полюбить церковный календарь

Юлианский календарь у нас хранится именно Церковью. Государство, которое раньше хранило его, отказалось от него, а Церковь — нет. И тем самым Церковь заявила о себе как о хранительнице традиций. Когда раньше считалось, что традиции хранит государь, как и саму Церковь, когда государство выступало неким попечителем о Церкви, возникало ощущение, что без него Церковь ничего и не может, что она беспомощна. Об этой беспомощности, кстати, многие писали. И она ведь имела место. А сейчас мы имеем календарную поддержку церковного свидетельства — свидетельства о несуетности традиций, несуетности всей религиозной системы, религиозного мировоззрения. Это тоже очень важный момент, и пренебрегать им и тем более жертвовать им ради практических удобств — это было бы как раз не что иное, как доказательство той самой беспомощности.

Это означает, что Церковь не в состоянии противиться миру, не может выдержать натиск комфорта, требования удобства, которые заявляют о себе ежедневно, ежечасно, ежеминутно. «Как же так: у них там один день, а у нас другой? Надо что-то высчитывать, что-то вычитать. У меня голова не соображает». Или: «Как это? Все веселятся, радуются, а у меня еще пост длится..» Эти аномалии можно решить двумя путями: воспринимать как нормальное и воспринимать как ненормальное и бороться. Но в том-то и штука, что христианство — это религия принципиально аномальная — с точки зрения здравого смысла, с точки зрения мира сего. Это безумие, как говорит апостол, что, действительно, есть вещи, которые нелепы. Но именно поэтому они нам и дороги.

Мне кажется, что это одна из самых важных, самых выигрышных черт нашего христианства — наш календарь. И те Церкви, которые вместе с нами еще хранят его, тоже это прекрасно чувствуют. Проблема в том, что это трудно донести до общества, но это донести можно.

Главное, преодолеть две основные проблемы. Первая — это утрата памяти о старом стиле, когда Рождество празднуется 7 января, что нелепо. 25 декабря — Рождество Христово! И именно эта дата должна фигурировать везде. А то, что мир живет по другому календарю и у него, у этого мира, в Англии, во Франции, еще где-то, в это время другое число — ну, таков этот мир: он сместился. И это один из наиболее ярких признаков, зримых свидетельств того, что он вообще сместился, — а то, что мир сместился относительно норм во всех других смыслах, мы прекрасно знаем. Календарные же несоответствия являют это воочию. Это, может быть, такая иллюстрация отступничества, которое мы наблюдаем.

И, конечно, нужно любить свой церковный календарь, и я считаю, что везде должны быть приоритетными даты как раз по церковному календарю. Для удобства, конечно, должна быть дата по мирскому календарю — это нормально, по-другому и быть не может, но первая — дата по календарю церковному — не иначе.

И второй момент: люди не понимают связи Пасхалии и календаря. Они думают, что достаточно перейти на Григорианский календарь, и все вопросы уйдут. А получится так, что у нас Пасхалия юлианская, а календарь Григорианский — но об этом всегда умалчивали сторонники календарной реформы. Потому что задача, которая была поставлена еще в 20-е годы XX столетия инициаторами перехода, — создание новой православной Пасхалии — не была решена, хотя огромные усилия прилагались к ее исполнению. И мы в эту задачу рано или поздно упираемся. А нужно ли нам это? Вот вопросы, которые возникают в связи с календарными спорами.

Традиционные календари в других странах

Еврейский календарь

Несовпадение сакрального календаря и календаря гражданского — это характеристика очень многих живых религиозных традиций, в частности и современной иудейской. В Израиле, как известно, существует свой традиционный — точнее: возрожденный иудейский календарь, основанный, правда, не на библейской традиции, а скорее на вавилонской по сути, но достаточно прочно вошедшей в иудейскую культуру, талмудическую прежде всего. Этот календарь в Израиле существует параллельно с гражданским Григорианским, и каждый день имеет две даты. На работе гражданских учреждений это никак не сказывается.

В Иране существует арабский календарь с тройным числом: европейская дата, лунная хиджра и солнечная хиджра — и никакой трагедии. Официальный календарь — солнечная хиджра. В Японии и Китае есть свои традиционные лунные календари, по ним сегодня не живут, но, тем не менее, их никто официально не отменял, и традиционно — народом, по крайней мере — они используются для всех праздников.

http://www.pravoslavie.ru/88 909.html