 |
| Православие.Ru | Протоиерей Дмитрий Смирнов | 23.11.2015 |
Зачем вновь и вновь предпринимаются попытки внедрить если не систему ювенальной юстиции (ЮЮ) в целом, то хотя бы отдельные ее элементы? Можно ли противостоять изъятию детей из семьи? Как конкретно помочь проблемным семьям? Как соотносится с ЮЮ абортная политика? Об этих «горячих» вопросах беседуем с протоиереем Димитрием Смирновым — известным московским батюшкой, основателем и лидером православного движения по защите семейных ценностей «Отдельный дивизион».
Я не вижу любви к детям
— Ювенальная юстиция, несмотря на протесты различных общественных и родительских организаций, продолжает медленно внедряться в нашу жизнь. Противники ЮЮ говорят о порочности этой системы, в то время как ее защитники уверяют нас, что в методах работы ЮЮ нет ничего страшного, что она печется о благе детей. Как бы вы прокомментировали эту ситуацию?
— Тут очень важно, какое содержание вкладывается в эти два слова — ювенальная юстиция, о чем ведется речь. Те, кто говорит, что ЮЮ не опасна, вкладывают одно: они имеют в виду выделение особой области правоприменительной практики, которая будет сосредоточена на отстаивании прав детей, использование особых технологий по защите детей. А те, кто пострадал от этих технологий, указывают на результат их применения: были разорены семьи, травмированы дети. Когда президент В.В. Путин говорил, что ювенальной юстиции у нас не будет, он имел в виду второе толкование.
Но мы видим, что с усердием, достойным лучшего применения, очень многие либеральные структуры, в частности Совет по правам человека при Президенте РФ, не только продвигают ЮЮ, а уже просто требуют принятия новых законов в рамках ЮЮ. Но, конечно, эти законы всегда маскируются какими-то хорошими социальными лозунгами. Однако они совершенно не учитывают, даже не принимают в расчет мнение ребенка. Чужие дяди и тети разрабатывают общие схемы, в которые в принципе не заложен учет реальностей конкретных ситуаций. И получается, конечно, очень плохо.
В любой ситуации можно сделать так, чтобы получилось хорошо для всех, и прежде всего для ребенка. Но у нас не так. Вот буквально два дня назад был такой случай. Он очень характерен. Одна мама потеряла в московском метро ребенка. Я не одно десятилетие занимаюсь проблемами семьи и детства, знаю, какие травмы получает сирота. Знаю, как это можно было бы смягчить. Знаю, как помочь семье социально слабой. Ведь это очень важно — поддерживать связь с семьей. Папа и мама остаются папой и мамой, даже если по-человечески они где-то оступились. Об этом нельзя ни в коем случае забывать.
— Маленького?
— Нет, уже большого. 12 лет. Он знал, что в таких ситуациях нужно делать и потому не стал метаться в истерике по всему метро, а остался стоять в том месте, где потерялся. Мама в это время подбежала к окошку, в которое можно подать объявление по громкой связи: «Пропал ребенок!» А ей в ответ: «У нас объявления платные! Сначала оплатите». Деньги вперед — потом поговорим.
Дело не в том, есть или нет у мамы эти 15 рублей. Но зачем манипулировать ее чувствами?! Почему не пойти ей навстречу, не дать объявление, а уже потом заводить речь об оплате? Тут ясно обозначилось отношение чиновника на государственной службе, который и существует-то только для того, чтобы давать объявления. Отношение наплевательское. И в этом всё дело.
Я знаю, что в органах опеки работают очень много прекрасных, святых людей, которые, занимая нижние ступеньки чиновничьей лестницы и испытывая порой давление тех, кто стоит выше, часто в очень тесных по площади помещениях, которые они занимают, делают свое замечательное дело, душу кладут за него. Но есть и формализм, который убивает всё на корню.
Семья как созданная Богом структура — это лучшее место для безопасности детей и лучшая форма их воспитания.
— Недавно был такой случай: из семьи Кулагиных, живущей в Перми, изъяли приемных детей, в том числе и тяжелобольных. Случай достаточно широко и громко обсуждался. Что же, мы сейчас на пороге нового противостояния родителей и ювенальных служб?
— Это всегда противостояние. Я не понимаю тех, кто с таким упорством пробивает ювенальное законодательство. Во всяком случае, те люди, которые ратуют за это, начиная от Общественной палаты и кончая нашим парламентом, не вызывают доверия. Я не вижу в них любви к детям, не вижу желания заботиться о детях. Значит, они кем-то ангажированы. Кем? Но кто согласен платить деньги для того, чтобы наши дети были счастливыми? Поэтому у меня, как у обывателя, создается впечатление, что кто-то гонорарами или грантами подогревает их рвение.
Вот еще новая инициатива: госпожа Е. Котова упорно пропагандирует ящики для детей.
— Бэби-боксы?
— Да. Только зачем называть это по-английски? Мы же в России. Так что по-русски это будет ящик для детей.
Делается это как? Сначала дорогие информационные вбросы, к этому подключается телевидение, где на всяких ток-шоу начинают обсуждение. А кто выбирает тему, организует ток-шоу? Попробуйте-ка вы провести ток-шоу. У вас ничего не получится. Значит, за этим кто-то стоит.
Бедность — беда, а не вина семьи
Руководство нашей страны говорит открыто, что против нас, нашего народа ведется война — идейная, идеологическая, пропагандистская. Технологии ювенальной юстиции — ее часть.
— Если мы говорим о войне, тогда кто находится в группе риска, какие семьи?
— В группе риска находятся любые ослабленные семьи. Вот, например: есть стадо оленей. Кто находится в группе риска? Оленята, раненые олени, олени, которые заболели, — они первые попадают в зубы хищнику. Вот и тут начинают с тех семей, которым трудно, которые бедные, у которых плохая ситуация с жильем, которые плохо ориентируются в законе, — а таких большинство в стране.
Кто в группе риска по лишению жилья? Пенсионеры. Потому что они очень доверчивы. Потому что раньше их ни разу в жизни так никто не обманывал. А их никто не защищает: их выкидывают на улицу, их убивают. И даже если не обманом добиваются от них жилья, то простым ничегонеделанием их лишают того, на что они имеют право. Но ведь и это тоже обман! Помню, накануне 60-летия Победы я своему соседу по деревне, ветерану Великой Отечественной войны, сказал: «Илья, тебе как ветерану положена новая квартира. Давай я тебе заявление напишу». Написали заявление, он его отнес в соответствующий орган и на следующей же неделе получил квартиру. Как он был доволен! Но ведь никто к нему до этого не пришел, не сказал: «Дед Илья, ты Родину защищал: вот тебе квартира». Так нет же! Затаились! Вот так помощь служащие государства не оказывают.
И ведь подобная ситуация везде. Про коррупцию уже не говорю. Чиновники — это особый какой-то контингент. Но в сотый раз повторяю: отнюдь не все. Слава Тебе, Господи! А то вообще нельзя было бы жить. Потому что у нас государство так устроено: чиновники — это правящий класс, а все остальные от них зависят. И если ты не чиновник, то вмешаться в жизнь людей и как-то ее изменить к лучшему ты не сможешь.
Добавлю круговую поруку, особенно на периферии, где это одна команда: милиция, прокуратура, суды, депутаты и так далее. Один сложившийся класс, довольно большой и мощный. Если он еще вооружается технологиями ЮЮ. Людям приходится довольно тяжко.
Прежде всего бедным.
А ведь можно было бы какие-то проблемы по-хорошему, по-человечески решать. Вот пьющая семья, дети заброшены. Да, конечно, ребенка можно у них забрать. Поместить его в специальный пансионат — детские дома сейчас освобождаются. Можно создать условия, чтобы мама и папа, когда они в хорошем состоянии, могли ребенка посещать. При этом ни слова плохого папе и маме не говорить. Чтобы психологической травмы у ребенка не было. А не так, как сейчас это делается: приходят чуть ли не ночью, хватают детей, куда-то везут, дети плачут. Это просто какая-то.
— ..операция по похищению ребенка.
— Да. Я понимаю, что, вероятно, все эти нюансы прописать в законе довольно сложно. Но ведь мы же заботимся о благе детей! Так зачем же травмировать ребенка? Ведь он с этой травмой неизбывно будет жить десятки лет!
— А есть ли порог вмешательства/невмешательства в неблагополучную по мнению соответствующих органов семью?
— Я слышал, что отсутствие апельсинов в холодильнике может стать поводом для изъятия ребенка из семьи.— Порог там, где кончается благо для ребенка. И это благо должно быть согласовано с самим ребенком.
— Да. Я был на суде, где инкриминировали маме отсутствие апельсинов у ребенка. Хотя сам я вырос без апельсинов. И ничего, вырос здоровый.
— Но это аргумент, который не принимается теми, кто изымает детей.
— Приходится защищать детей. Но ведь изыматели ловят ребятишек и в школе. Могут забрать из детского сада. А директор школы или заведующая детским садом перед изымателями беззащитны. Они боятся отстаивать интересы детей в таких ситуациях, ведь они рискуют своей должностью. А нужно, чтобы отстаивали. Такие есть и будут, но их единицы.
Протянуть руку помощи
— Но кто-то же может тут помочь? Кто? И как помочь?
— Конечно, помочь можно. Но давайте сначала зададимся вопросом: что такое бедная семья? и почему семья бедная? Потому что она не может пробиться на определенный уровень в нашем жестком мире, когда все обманывают всех. Апостол Павел по этому поводу говорил: «Мы, сильные, должны немощи немощных носить». Поэтому те люди, которые чувствуют ответственность за то, что происходит в обществе, должны задаться целью помогать слабым семьям. Они должны их выявлять, они должны их знать, их защищать, им помогать. От государства этого не дождешься. И не надо! Нельзя всё наваливать на государство. Хватит того, что государство содержит полицию, армию, в космос корабли запускает. А всё остальное должно быть от общества, если мы не хотим, чтобы потом к нам в дом пришли и наших детей забрали под каким-нибудь предлогом. Ну, например, за то, что дал по попке своему сыну. А ведь к этому идет. Как в других странах. И если пришли, например в Германии, забрать за этот шлепок ребенка, родитель никогда не решится противодействовать этому. Потому что могут отобрать и других детей.
— Запуганы?
— Нет. Просто прагматики.
— Отец Димитрий, а органы уже «берут на крючок» семьи?
— Нет, пока, чтобы «брали на крючок», такого, слава Богу, нет. Во-первых, сама структура не так уж велика. Органы опеки чрезвычайно загружены. Я знаю, их работа — очень тяжелый труд, очень серьезный. И если всё делать по инструкции, тогда дня рабочего не хватит.
Даже с помощью того законодательства, которое уже существует, можно у нормальных родителей детей отнять. Знаю случаи, когда выписывают детей из квартир, и никто этому помешать не может. Знаю случаи, когда папаша, чтобы отомстить мамаше, разведясь с ней и имея доход в миллион рублей в месяц, обкладывает ее алиментами.
— Маму?
— Маму. А когда она, согласно постановлению суда, один раз в неделю в его присутствии приходит повидаться с детьми, его охрана спускает ее с лестницы.
— Какой-то порочный круг получается: не только ювенальная служба, но и система в целом.
— А система у нас одна: чиновничество как правящий класс любые вопросы за ваши деньги вам решит.
— Отец Димитрий, вы давно работаете с семьями. Есть примеры, когда удалось спасти детей от ювенального вмешательства? И каким образом?
Кричат о семейном насилии. Какое семейное насилие? Насилие, как правило, несемейное. Даже по американским исследованиям, самое надежное место для ребенка — это его семья. Конечно, всякие бывают аномалии, но это всё же редкость. Для ребенка опасность — это улица, это школа. Где в Америке ребенка скорее убьют? — В школе. Потому что придет некий бывший ученик и перестреляет полшколы.- Есть, конечно. Если в округе имеются разумные молодые люди, которыми проблема данной семьи воспринимается как своя, тогда они могут привлечь к ситуации внимание прессы, внимание интернет-сообщества. Создать контринформационную волну. Потому что сторонниками ЮЮ каждый раз перед попыткой протащить какой-нибудь свой закон предпринимается информационная обработка общества. Делается вброс информации. Как с тем мальчиком, которого приемные родители якобы избивали. Создавались фальшивки, чтобы доказать издевательства и побои, мальчика даже в больнице гримировали для страшных фото. Вот до чего доходило! Я об этом доподлинно знаю, потому что знаю адвоката, который вел дело. Причем обвиняли мать, но лишили родительского права заодно и отца. Ребенка тогда отобрали, но, слава Богу, удалось отстоять родителей, а ведь женщине грозила тюрьма.
Существуют определенные технологии, чтобы взбудоражить общественное мнение. Достаточно в десяти газетах напечатать что-то, и вам скажут: «Все говорят».
А как бороться? Только полная гласность и только общественное мнение, которое государство всё-таки слушает, потому что от этого зависит его имидж в народе.
— Какими должны быть первые шаги?
— Первые шаги: нужно найти общественную организацию, которая будет семье помогать отстаивать своих детей. Найти юриста. Всё надо делать по закону. А если не получается, просто переехать в другое место.
— Взять и уехать?
— Взять и уехать. Чиновник никогда не будет преследовать их в другом районе. Никогда милиционер не пойдет на другую территорию, скажет: «Это не мой околоток». Когда всё утихнет, можно будет возвращаться.
— Надо регистрацию поменять официально?
— Можно и так. Можно снять квартиру без регистрации, если какая-то острая ситуация.
Аборт — это всегда катастрофа
— Отец Димитрий, те, кто с этими технологиями сталкивается, говорят, что это ювенальный геноцид. На ваш взгляд, какие последствия для страны может иметь их внедрение и применение?
— Если подобные тенденции будут продолжаться, то это приведет к ослаблению народа. Уничтожение семьи — это уничтожение государства. Как, по-вашему, что нашему государству больше всего угрожает? Думаете, Америка с Англией? Нет. Абортная политика. А абортную политику поддерживает Совет Федерации, Государственная Дума, правительство, медицинское сообщество и огромная часть населения плюс деятели культуры, журналистское сообщество. Эти все люди работают на самоуничтожение нашей Матушки-России.
Наша страна обескровлена. И это продолжается ежедневно, ежеминутно. Вот мы скорбим о жертвах катастроф и терактов. Погибли люди, это всегда большое горе. Но у нас убивается тысячи детей в абортах, и что-то никаких трауров не объявляется.
— Нет понимания, что это убийство?
— А давайте выйдем на улицу и спросим: аборт — это убийство? И каждый человек, каждый врач, каждый журналист, каждая актриса, каждая телеведущая, каждый депутат скажут: «Да, конечно, аборт — это убийство, это ужасное явление! Но..»
— Это «но» часто оказывается сильнее?
— Не часто, а всегда. Так что вот наш главный враг — состояние нашего собственного духа. Вот и думается мне, что, если с духовной точки зрения посмотреть на эту гидру — ювенальную юстицию, то это попущение Божие: чтобы люди почувствовали, что такое дети.
— Число абортов катастрофическое?
— Аборт — это всегда катастрофа. Потому что жизнь одного ребенка — это целый космос. А у нас по одним данным — 4 миллиона, по другим данным — 5 миллионов абортов в год. Это очень серьезная ситуация.
Нас должно было бы быть сейчас 600 миллионов, а нас — 140 миллионов с небольшим. И мы переживём всякие войны, если бы не аборты. Недаром Сталин на какой-то период их ограничил. Хрущев их вернул. Сталина совершенно справедливо называют злодеем, но то, что Хрущев разрешил аборты, — это не меньшее зло. Вот установка из советского прошлого: позволение совершать аборты — это фундаментальный блок в политике социалистического государства. А ювенальная юстиция — из этой же серии. Сталинское государство уничтожало родителей, а детей отправляло на перековку в специальные учреждения. Это та же самая практика, которую мы сейчас имеем. Кстати, неправильно ее называть ювенальной юстицией, потому что юстицией тут и не пахнет. Это политика. Она продолжается. Немножко меняется форма, немножко — цвет флага. Но красный, как цвет крови убитых и страдающих младенцев, остается.
— Святой старец Паисий говорил, что за каждый аборт отвечают все жители страны.
— Безусловно. Только они пока еще не отвечают. А ведь аборт — тяжелейший грех. Убиенный младенец вопиет к Богу об отмщении. За это придется отвечать. Всем. И ответим. А люди не понимают этого.
Демагогия права
Протоиерей Димитрий Смирнов
— Многие воспринимают ювенальную службу как добросовестный орган опеки.
— Он таким и создавался, но, к сожалению, везде есть оборотни. И среди врачей, и среди педагогов. И те люди, которые продвигают у нас эти мерзостные технологии, ищут оборотней. А если не находят, то их создают. Это называется вербовкой.
— А криминал?
— Явного криминала не ищут, потому что с криминалом дело иметь плохо. Криминал очень ненадежный партнер.
— Если кто-то занимается вербовкой, то это серьезное дело.
— Разумеется, серьезное. А кто говорит, что эта международная информационная война — несерьезное дело? Она стоит миллиарды, как госпожа Нуланд нам сказала.
— Многие себя успокаивают, что это разновидность органа опеки. А в чем коренное отличие ювенальных органов от тех органов опеки, которые существовали в советское время? Тогда тоже следили за тем, что творится в семье.
— Дело в том, что количество бедных в советское время было такое, что просто невозможно было создать структуру, которая бы их опекала. Народ жил очень и очень бедно. Население ориентировали на то, чтобы ребенок посещал государственное учреждение: ясли, сад, школа; если девиантное поведение или многодетная семья, то интернат, после этого ПТУ, после этого работа на заводе или на стройке. Человек должен был стать винтиком системы — это было главным для государства. Ему даже орден дадут, грамоту, могут даже деньгами заинтересовать, если он не пьёт.
— Раз в год отпуск.
— Раз в год отпуск у всех есть. Но что ощущает ребенок, оторванный от родителей, я хорошо знаю: это было мое детство. Меня родители вынуждены были отдавать в детский сад на пять дней в неделю. И еще я помню свои переживания, когда меня отправляли в пионерский лагерь на лето. Там приходилось отстаивать свое бытие, иначе над тобой издеваются и т. д. Конечно, взрослые очень хорошие люди организовывали разные интересные мероприятия, соревнования и прочее, но под спудом была такая жизнь, от которой меня могли защитить только мать с отцом. Конечно, такие стрессы закаляют, но ведь и травмируют психику.
— Можно представить, какой больший стресс переживают изъятые из семьи дети. Так почему об этом не думают?
— Потому что на детей всем глубоко наплевать. Главное, что забрали, что выполнили чье-то распоряжение.
— О правах матерей, которые тоже испытывают стресс из-за этого, тем паче не думают.
Кстати, спросите у людей на улице, что такое федерация. Вряд ли вам объяснят. Скажут: «Это про хоккей или про футбол». Так что очень важно понимать, что за чем стоит.- Должны быть права семьи. Это презумпция. Как можно права ребенка отделить от прав семьи? Какие права у ребенка отдельно от отца с матерью? Это уже есть расчленение. Сначала великую Россию из унитарного государства делают совокупностью союзных республик, а потом эти республики благополучно по искусственным границам обламывают. Этот проект был направлен на уничтожение наших огромных пространств. И это уже сработало. Но мы по-прежнему идем тем же путем. Мы — Российская Федерация. Дальше будем обламываться по федеративным границам. Это совершенно ясно. А ведь Россия никогда федерацией не была! Повторюсь: это было унитарное государство. Мы — Россия, вот название нашей страны.
— С точки зрения здравого смысла, насколько это нормально, когда ювеналы, защищая детей, обращаются к правам ребенка?
— Это демагогия. Всегда лозунг: «Свобода, равенство, братство». Или: «Коммунизм — светлое будущее всего человечества». И построили большой лагерь, а потом большой социалистический лагерь. Это всё от начала до конца обман. Цель совершенно другая была. Использовать биомассу для мировой революции.
То же самое сейчас делает ИГИЛ, такие же люди за ним стоят. Исламской молодежи объясняют: общество несправедливо. Почему оно несправедливо? Потому что они не живут по шариату, они то не делают, это не делают. И думают, что с помощью убийства мирных граждан получится что-то хорошее. Но это обман.
— Так закончится когда-нибудь это безобразие -ювенальная юстиция?
— Никогда. Если даже удастся это как-то локализовать или ликвидировать, тут же возникнет новая форма. Умнейшие люди, которые получают большие деньги, думают над тем, как ослабить, как уничтожить Россию. Мы живем в греховном мире, где люди горят желанием друг друга уничтожать. Но после того, как Христос пришел на землю, уже нельзя говорить: «Я вас уничтожу». После фашизма нельзя говорить, что вы не люди и потому подлежите уничтожению. Нужно всё это облечь в демагогический флёр. Нужно говорить о равенстве. Нужно обвинять своего противника в нарушении прав человека. Обязательно нужно обвинять. Он плохой, потому что то-то и то-то. И так будет всегда.
А в том, в чем мы действительно плохие, нас не будут обвинять. Нас Запад не обвиняет ни в абортах, ни в разводах, ни в наркотиках. А тут мы впереди планеты всей. Почему они нас не обвиняют в этом? Потому что это для них хорошо: мы уничтожаем сами себя. Это их вполне устраивает.
Интервью подготовил Никита Филатов
