Протоиерей Евгений Соколов: «Жизнь от Бога — и смерть от Бога»

По словам священника, тюремное заключение как шанс на покаяние более соответствует христианскому учению, нежели смертная казнь

«Вспомните „Преступление и наказание“ Достоевского. Наказание для Раскольникова наступает тогда, когда он осознает свою вину. Для него жизнь уже прекратилась, и он обрел ее вновь лишь спустя долгие годы покаянного труда. Если бы наша судебная и тюремная система помогала человеку осознать содеянное, разговоры о смертной казни были бы бессмысленны», — сказал в интервью «Русской линии» руководитель миссионерского отдела Архангельской и Холмогорской епархии протоиерей Евгений Соколов, высказывая свое отношение к возможной отмене моратория на высшую меру наказания в России.

Вопрос о смертной казни стал сегодня одной из центральных тем общественных дискуссий, инициатив и заявлений. В частности, как передает «Интерфакс-религия», Екатеринбургский родительский комитет в связи с истечением в 2010 году в России срока моратория на смертную казнь готов инициировать протест на его продление. «Мы считаем, что мы дошли до того состояния, когда нужно вводить смертную казнь. Сроки наказаний не останавливают насильников. Смертные приговоры необходимо выносить хотя бы в крайних случаях — в случае насилия над детьми или террористам», — сказал сегодня руководитель комитета Валерий Неталиев на пресс-конференции «Интерфакса». Он предложил поставить вопрос о необходимости продления моратория на голосование зрителей центральных телеканалов.

Со своей стороны депутат Свердловской областной думы Кирилл Баранов считает вопрос о необходимости моратория на смертную казнь двояким. «Правы и те, кто вспоминает о судебных ошибках при применении смертной казни, и те, кто возмущен, почему жизнь убийцы сейчас оценивается дороже жизни его жертв. Хотя мое мнение как отца — смертная казнь нужна», — сказал он на пресс-конференции. По данным врача-психотерапевта Вячеслава Боровских, за время существования в России моратория на смертную казнь число убийств выросло в два раза, в то время как, «согласно статистике, один смертный приговор предупреждает сто преступлений, за которые предусмотрена смертная казнь».

По словам протоиерея Евгения Соколова, общество должно рассматривать эту проблему под несколько иным углом зрения — заботиться скорее о нравственном климате, нежели строить систему запрета и устрашения, пытаться помочь преступнику осознать содеянное, нежели лишать его жизни и шанса на покаяние. «Если общество хочет наказать человека за преступление, самое тяжелое наказание для него — приговорить его к пожизненному заключению, — сказал священник. — Я говорил с людьми, которые приговорены к пожизненному заключению. Страшно видеть, насколько человеку больно жить, если он смог заглянуть вглубь себя и осознать суть своих деяний. В этой жизни его не спасает даже покаяние, настолько чувство вины для него невыносимо».

Нередко в пользу высшей меры наказания людьми приводятся экономический аргумент: несправедливо, что огромные суммы налогоплательщиков идут на содержание людей, совершивших злодеяние и тем самым лишивших себя сочувствия и сострадания со стороны общества. Не менее весомый аргумент гласит о необходимости ввести смертную казнь ради устрашения потенциальных преступников, что существенно снизит процент правонарушений; к тому же, согласно этой позиции, осведомленный о высшей мере и все равно идущий на преступление человек уже сам себя обрекает на казнь, а государство лишь приводит ее в исполнение, снимая с себя ответственность за человека.

«Я — священник, и считаю, что жизнь — это дар Божий, — сказал отец Евгений. — Человек может прийти к спасению души даже после самого страшного злодеяния, осознав степень его тяжести. Нам действительно порой не понять, как такой человек, потерявший образ и подобие Божие, может жить среди людей. Но в конце концов — это наш человек, это член нашего общества, в котором он вырос, воспитывался, учился, работал. Общество, так или иначе, несет ответственность за этого человека. Мы очень много говорим о бездуховности и безнравственности, а это наша общая проблема — семьи, школы, церкви. А когда мы настаиваем на необходимости не просто изолировать, но казнить человека, даже если он злодей, мы снимаем с себя ответственность за членов своего общества, из нашего сознания уходят вопросы воспитания, нравственности, ответственности друг за друга».

Как отметил отец Евгений, решить все проблемы с помощью расстрелов не получится, к тому же это не по-христиански. «Смерть — дело Божие. Жизнь от Бога — и смерть от Бога, — указал пастырь. — Пожизненное заключение больше соответствует христианскому учению, чем смертная казнь. Но речь идет не просто об изоляции преступника, общество должно помочь человеку осознать свой грех и сделать попытку покаяния ради спасения души».

Что касается введения смертной казни как меры устрашения, то эта мера, по мнению священнослужителя, вряд ли будет столь успешна, как на это рассчитывают люди. «Поверьте, соблазны сегодня столь пропагандируемы и рекламируемы, настолько разъедают сознание и душу, что духовно обнищавший человек не способен с ними бороться и сохранить свой рассудок. Наивно думать, что страх казни резко уменьшит преступность», — считает о. Евгений. «О чем нам надо действительно подумать, так это об усилении священнического служения в местах заключения; нужны опытные духовники. Я выступаю за то, чтобы продлить мораторий, но только с условием усиления духовной работы с заключенными. Церковь должна заботиться о человеческих душах», — заключил протоиерей Евгений Соколов.
Русская линия