Петр Великий. Pro et contra

10 июля — день памяти Полтавской битвы

27 июня 1709 года, на следующий день после празднования Тихвинской иконы Божьей Матери, произошла знаменитая Полтавская битва, изменившая не только весь ход Северной войны, но и поднявшая Россию на небывалую дотоле высоту. Завтра, 27 июня по юлианскому календарю (10 июля по григорианскому) мы отметим 296-ю годовщину победы русского оружия и молитвенно помянем воинов-победителей и их вождя-полководца Петра Великого, которому посвящен публикуемый ниже очерк известной петербургской писательницы Людмилы Ильюниной. Ред.

Много лет назад я получила исторический урок от замечательного человека, сочетавшего глубокую образованность с подлинной духовностью — архимандрита Иннокентия (Просвирнина), ныне покойного. Приехав в Питер в научную командировку, он назначил мне встречу у Исаакиевского собора. И, когда я, недоумевая спросила его: почему мы должны идти в этот музей, он ответил: «Сегодня день ангела небесного покровителя основателя города — преподобного Исакия Долматского. Мы должны его почтить. А потом мы должны почтить самого основателя». После Исаакия мы пошли в Петропавловловку, в соборе батюшка долго стоял и молился перед гробницей Петра Великого. Признаюсь, для меня тогда это было большим потрясением. Я привыкла согласно распространенной «православной традиции» относится к первому русскому Императору сугубо отрицательно. Батюшка не стал особенно ничего объяснять мне, сказал только, что основателя города и Государя Всероссийского почитать всегда необходимо.
Это было ненавязчивым уроком с одной стороны — подлинного монархического сознания, а с другой — вдумчивого отношения к жизненным явлениям, «нужно отучаться от наклеивания ярлыков» — поняла я тогда.
Пытаясь сформулировать для себя отношение к делу и личности Первого Императора Российского, я прочла немало исторических трудов. Многие из них потом были собраны в один увесистый том, изданный в серии «Русский путь. PRO ET CONTRA» (СПБ, 2003). И теперь перелистывая эту книгу, убеждаешься, что спор о Петре Великом ведется уже три столетия с неослабеваемой напряженностью. Причину того, что спор этот не имеет временных границ, выразил в послесловии к вышеназванному изданию А. Кара-Мурза: «За внешней формой спора о Петре скрывается спор о самом русском народе, его судьбе. Если народ — варвар, то методы Петра оправданы; если пред вами, напротив, непонятая Петром Цивилизация, то варваром автоматически оказывается он сам…
Не здесь ли источник и сегодняшних споров о проводимых преобразованиях, если народ и под большевиками остался все-таки homo sapiens, то попытка силком загнать его в рынок может привести к варваризации, а не очеловечиванию. Если же он всего лишь homo soveticus с варваризированным сознанием, то любая попытка заставить его „разбудить“, заставить „шевелиться“ будет очеловеченной и гуманной. Западничество и самобытничество опять спорят, опять спорят, где „животность“, а где „человечность“. Что цивилизованнее „дикий тоталитаризм“ или „дикий рынок“? И какова нынешняя власть — „Медный всадник“ Пушкина или Брюсова-Белого? Или „власть на Руси — волк и просветитель вместе“ — по Герцену?
И раз за разом в полемике о „русской цивилизации“ и „русском варварстве“ возникает многоликий образ Петра Первого…»
Добавим, что эту многоликость, как всегда гениально выразил Пушкин, и в вышеназванном «Медном всаднике». Между прочим, поэма эта неоднозначная, в ней говорится не только о трагедии «маленького человека» Евгения перед лицом Власти — «Гиганта на бронзовом коне», но в концовке пропет настоящий гимн делу Петра:

Красуйся, град Петров и стой
Неколебимо, как Россия
И да умирится тобой,
Вновь побежденная стихия.

А наиболее полно в «Полтаве»:

…Россия молодая,
В бореньях силы напрягая,
Мужала гением Петра.

Суровый был в науке славы
Ей дан учитель: не один
Урок нежданный и кровавый
Задал ей шведский паладин.

Но в искупленьях долгой кары,
Перетерпев судеб удары,
Окрепла Русь. Так тяжкий млат,
Дробя стекло, кует булат".

Не одного лишнего слова тут нет у Пушкина, — «русская историософия», глубинное согласное со Священным Писанием и Преданием осмысление судеб народа, содержится в его поэтических строках.
Добавим к этому ещё и то, что Пушкин не только ценил державный гений Петра, но и просто любил его как человека, потому считал его своим «свойственником» через прадеда — свидетельство этому повесть «Арап Петра Великого».
Нам, же, учась у нашего русского гения мудрости и сердечности, надо не забыть помянуть Государя Петра Алексеевича в своих молитвах в день его памяти.
Людмила Ильюнина, специально для Русской линии