 |
| Голос Эпохи | Дмитрий Соколов | 10.10.2015 |
— Насколько я знаю, путь Вашей новой книги к читателю был довольно долгим и непростым. Расскажите, пожалуйста, как складывалась её судьба?
— Вы совершенно правы. История появления новой книги, её написания и выхода в свет — необычна. В первую очередь, потому, что новое исследование и работа над ним не были запланированы. Всё произошло в результате особого стечения обстоятельств.
Весной 2013 г. в московском издательстве «Содружество „Посев“» вышло моё первое полноценное исследование, посвящённое революционным событиям на Черноморском флоте и первой попытке установления советской власти в Севастополе и Крыму — «Таврида, обагрённая кровью. Большевизация Крыма и Черноморского флота в марте 1917-мае 1918 г.». В июне того же года в Севастопольском Доме Москвы (сейчас там находится приёмная Президента России) состоялась её презентация. Это событие вызвало определённый общественный интерес, сообщение о выходе моей книги появилось в местных средствах массовой информации, в газетах и на телевидении. Книга получила благожелательные отзывы крымских, российских и украинских историков. Среди положительно оценивших её были и духовные лица. В том числе, схиархимандрит Илий (Ноздрин). Именно это обстоятельство в дальнейшем стало определяющим в работе над новым исследованием.
В конце июля 2013 г. на моём мобильном телефоне раздался звонок. Звонили с российского номера. Представившись редактором одного из московских православных издательств, собеседник поинтересовался у меня возможностью переиздания отдельной брошюрой второй главы «Тавриды..», в которой рассказывалось о первой волне красного террора в Крыму в конце 1917-начале 1918 гг. Брошюру предполагалось выпустить большим тиражом и безвозмездно распространять среди прихожан. Но, поскольку, согласно условиям договора с «Содружеством „Посев“», воспроизведение фрагментов из книги и перепечатка её материалов не может быть осуществлена без согласия издательства, этот вопрос следовало выяснить непосредственно с правообладателем. В ходе многодневных консультаций, бесед и обмена электронными письмами идея публикации фрагмента «Тавриды..» в качестве отдельной брошюры развилась в концепцию новой книги. Такой вариант я предложил в качестве компромисса. Расширить хронологические рамки повествования до 1921 г., сделав развёрнутое исследование о красном терроре в Крыму с декабря 1917 г. до первых месяцев после окончательного установления советской власти на полуострове осенью 1920 г. В конце концов, это предложение было принято. Был определён формат будущей книги. Она должна была стать популярным изданием, ориентированным на массового читателя, и, тем не менее, опирающимся, на данные первоисточников и материалы научных работ.
Издательство поставило передо мной достаточно жёсткие сроки. Написание книги заняло немногим больше двух месяцев — с августа по десятые числа октября 2013 г. Никогда прежде я не работал в таком сумасшедшем режиме. Ведь кроме исследовательской и публицистической деятельности, у меня в тот момент было много текущей работы.
В ноябре-декабре 2013 г. издательство произвело первую вёрстку, и сделало макет обложки. Он представлял собой коллаж из фотографий периода красного террора в первые годы советской власти. Неожиданно в начале 2014 г. мне предложили сделать краткую «выжимку» из написанной книги. Так появилась брошюра «Полигон смерти. Коммунистический террор в Крыму в 1917—1921 годы». Что же касается книги, то её предполагалось издать ближе к лету 2014 г. Такое положение в тот момент меня совершенно устраивало. Во-первых, книгу следовало дополнить новыми фактами, иллюстрациями. Вычитать. Во-вторых, в Севастополе и в Крыму в феврале-марте 2014 г. произошли известные политические события, итогом которых стало проведение референдума 16 марта и воссоединение с Россией. Что также внесло свои коррективы в работу. История в тот момент была не на страницах книг и на полках архивов. Она вершилась на наших глазах. Так или иначе, в апреле 2014 г. книга была дополнена, вычитана и вновь передана в издательство. Но, в связи с возникшими финансовыми проблемами, усугублёнными экономическим кризисом, дата публикации всё время откладывалась. Наконец, в апреле 2015 г. меня благословили искать другое издательство. И вскоре, с Божьей помощью, всё решилось. Один из моих читателей и единомышленников, ректор Международного независимого эколого-политологического университета (Академии МНЭПУ), Сергей Станиславович Степанов, предложил свою помощь в издании. Именно благодаря его усилиям, книга, наконец, увидела свет.
— Это уже не первая Ваша книга на тему Красного террора в Крыму. С чем связано, с чего началось Ваше обращение к ней?
— Стечение обстоятельств. Серьёзно заниматься этой темой стал после знакомства с одним из исследований научно-редакционной группы «Реабилитированные историей», посвящённых истории политических репрессий в Крыму в 1920—1950-е гг., которое состоялось весной 2005 г. Увидев краткий раздел о красном терроре на полуострове после эвакуации Русской армии генерала П.Н.Врангеля, я очень заинтересовался этой страницей истории края. Прежде события Гражданской войны воспринимались, в основном, сквозь призму официозных советских трактовок. Репрессии тех лет виделись не инструментом построения «нового общества», а «вынужденной мерой». В противовес репрессиям 1930-х гг. Поток разоблачений и публикаций периода «перестройки» и последующих лет прошёл мимо меня стороной. Хотя и тогда я периодически задавался вопросом, что в это время происходило в Севастополе и в Крыму. Основной поток информации на страницах газет и на телеэкранах затрагивал события в центральных российских областях и в столице. Материалы о большевистском терроре, которые тогда периодически попадались мне в руки, представляли собой различные отрывочные сообщения в прессе, подборки цитат. Это производило тяжёлое впечатление, но не завладевало мной целиком. Всё поменялось с 2005 г. Именно тогда начался активный сбор информации по теме красного террора в Крыму. Если о репрессиях конца 1930-х гг. кое-что уже было известно, то трагические события осени 1920-зимы 1921 гг. были для меня сплошной terra incognita. Поэтому, прежде всего, было интересно восполнить этот пробел. Постепенно это стремление трансформировалось в потребность систематизировать факты, выстроить некоторую последовательность. Так были написаны первые очерки. С 2007 г. я стал активно публиковаться в электронных СМИ и местных периодических изданиях. Параллельно продолжал собирать материалы. Появились личные знакомства среди историков и краеведов, что также весьма положительно сказалось на дальнейших исследованиях. Если поначалу я работал преимущественно с опубликованными источниками, то в настоящее время стараюсь, по возможности, привлекать архивные и библиотечные фонды.
Новая книга является популярным изданием, ориентированным на массового читателя. Приступая к работе, я учёл пожелания духовных пастырей: схиархимандрита Илия, иерея Дмитрия Алешкевича, настоятеля храма во имя иконы Божией Матери «Всех Скорбящих радость» в Севастополе. Построить исследование так, чтобы основное внимание акцентировалось на религиозных, нравственных и моральных аспектах. Но при этом опиралось на материалы научных исследований, воспоминания современников, документы. Всё дело в том, что многие тексты, повествующие о красном терроре, антирелигиозных кампаниях 1920−1930-х гг. и сущности большевизма, написанные православными авторами, часто грешат различного рода неточностями, а также тяготеют к конспирологии. Совершенно недопустимо преувеличивать, искажать или придумывать факты, поскольку реальность своей беспощадностью страшнее всякого вымысла.
— Существует довольно распространённое мнение, что преступления большевизма и конкретные персоналии, за них ответственные, должны быть официально осуждены, подобно преступлениям и преступникам нацистским. Согласны ли Вы с этой точкой зрения? Какие условия необходимы для того, чтобы такое осуждение могло состояться?
— Моральная и юридическая оценка преступлениям большевизма, безусловно, должна быть дана. Причём, на государственном уровне. Без этого невозможно качественное движение вперёд. Коллективизация, искусственный голод, депортации и террор — не те эпизоды российской истории, которыми нужно гордиться. А равно замалчивать их. В то же время я не считаю корректным приравнивать преступления коммунистических режимов к нацистским. За ними стоит разный исторический опыт. Что же касается вопроса об условиях для преодоления наследия большевизма, то здесь, на мой взгляд, необходима, прежде всего, активная созидательная и просветительская работа. С тем, чтобы выросло поколение людей, для которых быть антикоммунистом и русским патриотом также естественно, как, например, умываться и чистить зубы. То есть, необходимы качественные изменения на уровне общественного сознания. Что же касается юридической составляющей, то здесь нужна комплексная работа, осуществляемая не только специалистами в области права, но и учёными, религиозными и общественными деятелями. На мой взгляд, необходимо изучить и осмыслить, как позитивный, так и отрицательный опыт попыток осуждения преступлений марксистских режимов в ХХ столетии и в новейшее время. России необходимо, наконец, определить свою идентичность и сферу правопреемственности. Грамотно расставить акценты. Отделить собственно большевизм от страны, в которой он утвердился. Сделать это сложно, но не так уж невыполнимо. Нынешняя международная обстановка, включая трагические события на Украине, как никогда остро ставит этот вопрос.
— Как исследователь Гражданской войны, Вы наверняка отмечаете немало число параллелей событий тогдашних с теми, что наблюдаем мы теперь на Украине и в Новороссии. Какие характерные сходства Вы бы отметили?
— Этих параллелей столь много, что впору потеряться во времени. Серьёзно, многое из того, что до недавнего времени обывателям было в лучшем случае известно по книгам и кинофильмам, в послемайданной Украине сегодня стало обыденностью. Сходство «украинской революции» с трагедией «Русской Смуты» начала ХХ в. действительно потрясает.
Характер прихода к власти в Киеве политических сил, выступивших под лозунгами и флагами Евромайдана, их деятельность накануне, во время и после государственного переворота в феврале 2014 г. очень напоминает события революций в России 1905 и 1917 гг.
Если отбросить националистическую, бандеровскую и русофобскую составляющие, риторика сторонников «евроинтеграции» до свержения правительства Януковича, представляла собой всё ту же оголтелую демагогию, что и у российских революционеров в начале ХХ в. Как и во время «первой русской революции» 1905−1907 гг., в оппозиционной украинской прессе была развёрнута кампания по дискредитации сотрудников правоохранительных органов. Их изображали садистами, душителями свободы, готовыми на всё ради внеочередных званий, премий, наград. Любые эксцессы со стороны сил правопорядка мгновенно тиражировались пропагандой. Давя на эмоции, активисты майдана дополняли реальные случаи произвола множеством выдуманных подробностей либо распространяли откровенную ложь.
Революционный разгул в центре Киева зимой 2014 г. был словно ожившей картиной начального периода «Русской смуты» (февраль-март 1917 г.). Погромы, убийства, захват административных зданий — всё это до жути похоже на происходившее в Петрограде столетие назад. И это не единственные параллели, которые уместно здесь провести. Как и в начале ХХ в., к власти пришли экстремистские, преступные силы. Культивирующие русофобию и отрицание традиционных устоев. В кратчайшие сроки и до того нездоровое украинское общество исторгло из своих недр сонмы преступников и подонков, готовых убивать во имя химеры. Как здесь не процитировать известного русского писателя, Ивана Бунина:
«В мирное время мы забываем, что мир кишит этими выродками, в мирное время они сидят по тюрьмам, по жёлтым домам. Но вот наступает время, когда „державный народ“ восторжествовал. Двери тюрем и жёлтых домов раскрываются, архивы сыскных отделений жгутся — начинается вакханалия».
Происходящее сегодня на Украине позволяет увидеть воочию, что такое революция, гражданская война, политические репрессии и террор. Проклиная коммунизм и его преступления, послемайданные власти действуют практически теми же методами, что и большевики во время Гражданской войны в России и в 1920—1930-е гг. В обществе насаждается шпиономания и «охота на ведьм». Служба безопасности Украины дублирует методы НКВД 1930-х гг., во множестве фабрикуя дела по обвинению в «сепаратизме». Инициируется сбор информации о людях, которые не приняли переворот в Киеве и выступили против него. Для чего созданы специальные интернет-сайты. На примере нынешней Украины мы видим, сколь мало нужно времени и усилий, чтобы погрузить страну в хаос, сделав ещё вчера добропорядочных граждан соучастниками преступлений, убийцами и фанатиками.
Надо сказать, что теперешняя ситуация в республике поразительным образом воспроизводит не только самые мрачные эпизоды российской истории ХХ в., но и ужасные страницы из прошлого стран Европы, Латинской Америки, Африки, Азии. Реальностью стали и те явления, которые прежде считались социальной и научной фантастикой.
— Как складывается сегодня ситуация в Крыму и Севастополе в, скажем так, мемориальном аспекте? После возвращения Крыма в Россию говорилось о переименовании улиц, о возвращении имперского герба, собирались ставить памятник Врангелю, поднимался вопрос об установке памятника Колчаку. Что теперь происходит со всеми этими намерениями и инициативами?
— Касаемо установки памятника адмиралу Александру Васильевичу Колчаку. Не думаю, что этот вопрос будет решён положительно в ближайшее время. Хотя дискуссии на данную тему в Севастополе ведутся с середины 1990-х гг. Последний раз на моей памяти подобное пожелание прозвучало на Часе истории, посвящённом 140-летию со дня рождения адмирала. Это мероприятие состоялось в Севастопольской Морской библиотеке в ноябре 2014 г. Ранее, в апреле того же года, на волне эйфории от «Крымской весны», группа российских историков, религиозных и общественных деятелей, направила в адрес тогда ещё и.о. губернатора Севастополя Сергея Меняйло открытое письмо с просьбой содействовать инициативе установки памятника адмиралу Колчаку в Севастополе. В числе подписавших это письмо был и Ваш покорный слуга. Хотя мне было сразу понятно, что эта пустая затея. Тем не менее, я собрал некоторое количество подписей на местном уровне, затем письмо официально направили в адрес правительства города..и на том всё закончилось. Этот результат вполне предсказуем. По моему убеждению, инициатива установки в городе памятника Колчаку или Врангелю может увенчаться успехом только при наличии реальной поддержки на уровне высших государственных институтов. Тогда мгновенно найдутся и место, и необходимые финансовые ресурсы. Местные средства массовой информации сразу начнут выдавать хвалебные репортажи, о том, какими прогрессивными деятелями были Верховный правитель России и главнокомандующий Русской армией. А официальные лица произнесут цветистые речи, подчёркивая выдающуюся роль Колчака и других белых воинов в истории страны.
Если говорить в целом, то в деле увековечивания памяти о Белом движении и дореволюционной России в Севастополе и в Крыму в последнее время сделано многое. В том числе, и на законодательном уровне. Так, 10 марта 2015 г. Законодательным собранием Севастополя принят Закон № 122-ЗС «О праздниках и памятных датах города Севастополя». Ст. 2 указанного Закона 14 ноября — день эвакуации армии Врангеля из Севастополя, объявлен памятной датой. В декабре 2014 г. в Севастополе состоялся чин освящения бюста Царя Николая II, который установлен на территории будущего храмового комплекса, создаваемого у действующего храма Державной иконы Божией Матери на Красной горке. В июне 2015 г. на Приморском бульваре заложили камень в основание будущего памятника видному государственному деятелю Российской империи времён Екатерины II — князю Григорию Александровичу Потёмкину. Наконец, с 10 по 12 сентября 2015 г. при поддержке правительства Севастополя в городе проводилась международная научно-просветительская конференция «Крымский пролог: Исход на чужбину русской армии, флота и гражданских беженцев осенью 1920 года», в которой я также принял участие. На этой конференции были высказаны очень интересные предложения. Так, председатель Законодательного собрания Севастополя, лидер «Крымской весны» Алексей Чалый выступил с инициативой устроить тематический парк, посвящённый Исходу Русской армии Врангеля в 1920 г. Идею установки в городе памятника генералу Врангелю высказал руководитель Общества памяти российской Императорской гвардии князь Александр Трубецкой. Да и сама конференция имеет исключительно важное воспитательное и просветительское значение не только для Крыма и Севастополя, но и для всей страны.
Касаемо возвращения городу старого имперского герба — я думаю, вопрос также будет решён положительно. Вопрос только в сроках. Мнение голосующих за советский герб Севастополя (это даже не герб, а скорее эмблема) здесь вовсе не следует принимать во внимание. Эта публика хороша в соцсетях, интернет-форумах. В реальности — примут то, что им будет предложено. То же и с переименованием улиц. Не надо бояться гнева виртуальной «общественности» и поклонников Сергея Кургиняна из «Сути времени». Нужна лишь государственная воля. Это успешно продемонстрировали в Республике Крым. По крайней мере, нескольким улицам Симферополя вернули исторические названия. Многое делается и для восстановления памяти о пребывании на полуострове императора Николая II и его семьи, а также других представителях дома Романовых.
Если такая положительная динамика сохранится в дальнейшем, то Крым станет тем полюсом притяжения, с которого начнётся национальное возрождение.
— Каковы Ваши дальнейшие творческие планы?
— В планах — продолжить освещение трагических событий истории Крыма в ХХ столетии. У меня отложилось множество материала о жизни полуострова в первые годы после окончательного установления советской власти осенью 1920 г. Это не только красный террор, но и другие аспекты.
Также планирую систематизировать свои записи о событиях «Крымской весны» в феврале-марте 2014 г. Скорее всего, что-то из этого будет реализовано в ближайшее время в виде очерков и статей.
