 |
| Интерфакс-Религия | Митрополит Саратовский и Вольский Лонгин (Корчагин) | 30.01.2006 |
— Какие приоритетные направления Вы себе отметили, вступив в управление Саратовской епархией?
— Приоритетным направлением своей деятельности я считаю восстановление полноты церковной жизни, почти уничтоженной в нашей стране в ХХ веке, и роли Церкви в жизни общества — той роли, которую она может и должна занимать, исходя из ее исторических заслуг перед российским государством. А церковная жизнь сегодня — это восстановление разрушенных храмов, открытие и строительство новых приходов, подготовка и воспитание духовенства, дела милосердия и благотворительности — то, без чего невозможно общественное служение Церкви, поскольку нам заповедано Господом показывать веру нашу из дел наших (Иак. 2, 18). Все это происходит сегодня и в Саратовской епархии. И все же задачей первостепенной важности является для нас воспитание юношества. Необходимо приложить все усилия, чтобы тех молодых людей, которые живут сегодня рядом с нами, называли не потерянным, а обретенным поколением — обретенным для Церкви.
— Как Вы считаете, поможет ли членство в Общественной палате развитию Ваших епархиальных проектов?
— Я очень надеюсь, что работа Общественной палаты поможет развитию гражданского общества в России, что благодаря контролю над деятельностью законодательной и исполнительной ветвей власти произойдет оздоровление общественной жизни, общественной атмосферы в стране, то есть само существование Общественной палаты должно быть полезно обществу в целом. А то, что полезно стране, полезно и для Церкви, а значит, и для епархии.
— Недавно Вы назвали Россию моноконфессиональной страной. Какой критерий, по Вашему мнению, позволяет различать моно- и поликонфессиональные страны? Является ли Саратовская область поликонфессиональной?
— Когда это мое высказывание приводится вне контекста интервью, частью которого оно является, происходит смещение акцентов: на самом деле я лишь выразил свое несогласие с постоянным повторением постулата о многоконфессиональности России в либеральной прессе. Россия, конечно же, страна с преобладающим большинством русского или, как сейчас принято говорить, русскоязычного населения, исповедующего Православие. По оценкам различных статистических центров, эту группу составляют до 80% жителей. Если следовать общемировым критериям, страна с такими показателями является моноконфессиональной. Тем не менее у нас есть исторические территории, где наблюдается несколько иная статистика: к примеру, Татария, Башкирия, Северный Кавказ, где значительная доля населения исповедует ислам. Но в общем Россию, конечно же, можно называть (и я убежден в этом) православной моноконфессиональной страной, где традиционно, исторически длительное время существуют и другие религии.
В этом плане Саратовская область демонстрирует нам модель, которая характерна для всей России: здесь мы также можем говорить о большинстве православного населения и значительном присутствии ислама, который является второй по величине конфессией в нашем регионе. Недавно у нас состоялось заседание Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при губернаторе, где глава Духовного управления мусульман Поволжья Мукаддас Бибарсов привел такую цифру: по его мнению, в Саратовской области проживает сегодня 200−250 тысяч мусульман (согласно переписи населения 2002 года, этнических мусульман в этом регионе 185 тысяч, что составляет 7% его населения — «ИФ»). Общее население нашей области составляет 2 750 000 человек. Исходя из этого, можно судить о реальном присутствии ислама на саратовской земле и расставлять акценты.
Количество представленных на нашей территории религиозных течений может быть сколь угодно большим. В этом смысле можно говорить о поликонфессиональности области, как и всей страны. Но в то же время процентное соотношение достаточно красноречиво, потому что подавляющее большинство нашего населения все же крещено в Православной церкви, отождествляет себя с Православием. Другое дело, что степень воцерковленности этих людей различна. Есть люди, которые являются сознательными постоянными прихожанами: они регулярно посещают Церковь, участвуют в ее таинствах; есть люди, которые делают это реже — один, быть может, два раза в году; есть люди, которые приходят в Церковь несколько раз в жизни. Но примерно такая же картина и в других религиозных сообществах. Нельзя же утверждать, что все 100% традиционно мусульманского населения являются постоянными посетителями мечети и исполняют все предписанные исламом обряды! Поэтому с известной долей условности мы можем все-таки говорить о моноконфессиональности России
— Как развивается христиано-мусульманский диалог в Саратовской области?
— Надо сказать, что диалога теоретического, скажем так, богословского у нас пока нет. Присутствие мусульманского духовенства на православных конференциях и православного на мусульманских, скорее, можно назвать дипломатическим представительством, чем каким-либо реальным диалогом. Я считаю, что сегодня отношения между исламским сообществом и Церковью в Саратовской области вполне удовлетворительные.
В Саратове начал работу Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при губернаторе области. Я думаю, это вполне реальная площадка для того, чтобы мы могли общаться и ставить какие-то вопросы перед властью, обсуждать наши общие проблемы. Первое же заседание показало, что общего у нас, религиозных деятелей традиционных конфессий, в Саратовской области гораздо больше, чем до этого могло показаться.
— Как много казахов и татар переходит в православие в Вашей епархии. Принимают ли ислам русские? Насколько интенсивны эти процессы?
— Я думаю, что все разговоры о массовых переходах, с одной стороны, русских в ислам, с другой стороны, казахов и татар в Православие, мягко говоря, преувеличенны. Мы живем в одной стране, которая была единым культурным пространством, и даже, я бы сказал, единым атеистическим пространством. Поэтому очень многие люди, которых сегодня мы относим к православным или к мусульманам, потому что они родились в семьях, которые должны были бы принадлежать к той или иной традиционной конфессии, многие эти люди на самом деле представляют собой «чистый лист бумаги»: они не имеют никаких религиозных впечатлений, знаний и предпочтений. Поэтому как встречаются случаи «перехода» в ислам русских людей, так существует и «переход» казахов и татар в Православие. В нашей епархии есть духовенство, священнослужители — казахи и татары, есть семинаристы (и это не один и не два человека) из татарских и казахских семей, есть люди, которые принимают крещение.
Но дело в том, что приход человека в Церковь — это всегда индивидуальный акт. Это путь каждого отдельного самостоятельного человека, который невозможно каким-то образом втиснуть в рамки какой-либо кампании, идеологии, системы, поэтому мне кажется, что лучше никогда не говорить о таких вещах, как «массовый переход». И, конечно же, мы не занимаемся специальными подсчетами, не ведем статистику по национальному признаку — это было бы странно. Хотя, повторяю, действительно есть люди из мусульманских семей, которые принимают крещение.
— Каково Ваше отношение к попыткам ряда исламских деятелей изменить государственную символику и ввести многоженство в России?
— Конечно, у меня отрицательное отношение и к одному, и ко второму предложению. То, что за последнее время мусульманские лидеры выступили с рядом подобных инициатив, объясняется тем, что ислам традиционно более политизирован. У многих из наших журналистов и общественных деятелей пока это вызывает удивление. Но дело в том, что самоощущение ислама отличается от того понимания религии, к которому мы привыкли в рамках христианской цивилизации, поскольку в исламе духовная жизнь не отделена от общественной и политической. Это система, в которой существуют предписания, скажем так, относительно душевной и телесной гигиены, но так же четко регламентирована роль каждого человека в мусульманской общине и в государстве в целом. Поэтому политическая деятельность исламских лидеров является для них естественной.
Что же касается последних заявлений, которые у всех на слуху, у меня складывается впечатление, что их авторы пользуются услугами так называемых PR-технологов, и те подсказывают им, что главное сегодня — это присутствовать в информационном пространстве: неважно, в каком качестве, неважно, с какими инициативами, но присутствовать. Еще создается впечатление, что они пытаются подобным образом прозондировать общественную ситуацию — «как слово отзовется», и постепенно приучить россиян к таким мыслям, которые сегодня кажутся нам неприемлемыми.
— Как развиваются в Саратовской епархии отношения с католиками и старообрядцами?
— Отношения с католиками у нас достаточно доброжелательные, но нельзя сказать, что они глубоки. Католическая епархия в Саратове представлена двумя приходами: в городе Марксе, традиционном месте проживания поволжских немцев, и в Саратове. Это достаточно малочисленные приходы. Никаких конфликтов нет, хотя сам факт организации епархии Римо-католической церкви с центром в Саратове мы по-прежнему считаем недружественным актом по отношению к Русской православной церкви.
Со старообрядцами, по традиции, отношения у нас достаточно теплые. В советское время Саратовская епархия помогала единственному тогда старообрядческому приходу в областном центре всем, чем могла. Сегодня приходов несколько, но, к сожалению, у саратовских старообрядцев уже несколько лет нет священника.
Старообрядчество на саратовской земле имеет богатейшую историю, однако от его былого распространения осталось очень мало. И в таких легендарных местах, как Иргиз, окрестности Хвалынска, старообрядчество является только «преданьем старины глубокой». Большая часть потомков старообрядцев являются прихожанами наших православных храмов.
— Реально ли ввести «Основы православной культуры» в школах Вашего региона?
— Мы занимаемся этой работой, и уже сегодня «Основы православной культуры» факультативно преподаются в 54 школах области. Саратовский государственный университет совместно с епархией уже второй год организует курсы повышения квалификации педагогов, готовит преподавателей «Основ православной культуры», им выдаются сертификаты государственного образца. И с увеличением количества квалифицированных преподавателей будет увеличиваться количество школ, в которых преподаются ОПК: я считаю, это нужно делать постепенно, исходя из наличия грамотных преподавательских кадров.
— Что Вы думаете о запрете коммунистической идеологии Парламентской ассамблеей Совета Европы?
— Думаю, что, если бы это было сделано до 1990 года, может, это решение и имело бы какой-то смысл. Сегодня никаких чувств, кроме недоумения, оно вызвать не может.
Церковь не является сторонницей коммунистической идеологии и не может симпатизировать ей по определению. Но одно из искушений нашего времени состоит в том, что мы боремся с тем, с чем бороться бессмысленно, и примиряемся с тем, с чем необходимо бороться.
