 |
| ПолитикHALL, журнал | Любомир Гузар | 26.09.2005 |
Разговоры о необходимости единой поместной церкви для Украины ведутся уже десять лет. Созываются соборы и конференции, создаются комиссии, издаются президентские указы и правительственные постановления. Благие намерения оборачиваются взаимными упреками, спорами о каноничности, доходя до обвинений в ереси и анафем. У главы Украинской Греко-Католической церкви кардинала Любомира Гузара есть своя версия пути к объединению.
— С 1960-х годов Украинская Греко-Католическая церковь добивается от Ватикана права на статус патриархата. Как дело обстоит сегодня?
Давайте исторически посмотрим на восточные церкви, к которым принадлежит и наша. Первоначально апостолы и их наследники создавали христианские общины и епископства. Со временем, особенно когда христианство стало государственной религией Римской империи, оформились влиятельные церковные центры, совпадавшие с центрами светской власти. Такими стали Рим, Александрия и Антиохия. Следом — Царьград (Константинополь) как столица императора. Они доминировали над определенными частями Римской империи, вокруг них и сформировались первые патриархаты. На протяжении веков христианство распространилось на всю Европу, некоторые местные церкви получили большую силу и самостоятельность. Среди таких — Кипрская церковь, церковь Киевская. Особое значение Киевской митрополии придавали величина территории, влияние, которое имел Киев на соседние земли: отсюда христианство распространялось фактически на весь славянский восток. Митрополитов в Константинопольской патриархии было более шестидесяти, но Киевский, безусловно, выделялся политическим и экономическим влиянием, хотя и не имел специального титула. Со временем имевшие особое значение митрополии получили статус патриархатов. Патриархаты второго поколения — это Московский, Сербский, Болгарский, Румынский. Греко-Католическая церковь продолжает историческую линию Киевской митрополии и по решению Второго Ватиканского собора именуется верховным архиепископом. Это нечто большее, чем митрополия, но и не патриархат. Однако в традиции восточных церквей такое явление малоизвестно: когда обыкновенный христианин слышит «верховное архиепископство», он не знает, что с этим делать. В традиции Киевской церкви есть понятия митрополии и патриархата. И мы ощущаем, что она давно доросла до роли патриархата. Тем более что в 1960-х в Католической церкви был поднят вопрос о предоставлении статуса патриархатов восточным церквям, объединенным с Римом, ибо это является естественным развитием поместной церкви в восточной традиции. Вопрос очень активно обсуждался еще в XVII веке, когда Киевская церковь покрывала гораздо большую территорию, чем нынешняя Украина. Российская Православная церковь уже в те времена называлась Московской, она создала свою отличную идентичность. Киевская же, включавшая то, что мы сегодня называем Беларусью, в конце XVI века, к сожалению, разделилась: часть народа стремилась к объединению с Римом, другая этого не хотела. Но уже тогда у дальновидных митрополитов с обеих сторон возникали идеи об объединении в форме патриархата. Такая мысль витала в Украине еще во времена Киевской Руси, но по определенным причинам не осуществилась. В 30-х годах минувшего века в Западной Украине снова начали говорить об этом, ощущая, что Греко-Католическая церковь этого достойна. В 60-х тема актуализировалась, когда на волю из советских лагерей вышел кардинал Иосиф Слипый. Он предпринял очень конкретные усилия для создания украинского патриархата, но обстоятельства крайне тому не способствовали: Украина была порабощена, УГКЦ в СССР официально не существовала. Теперь уже существует наша независимая держава. И, согласно восточной традиции, частью которой мы являемся, поместная церковь такой величины и структуры в обстоятельствах нормального существования в своем государстве должна ввести патриархат.
— Но как это будет воспринято в условиях разделения верующих среди нескольких Православных и Греко-Католической церквей?
Это целая проблема: как бы нам сойтись, что есть в нас общего? На основе чего мы могли бы вернуться к изначальному единству? Наилучшее решение, я считаю, если бы в Украине был патриархат. Один патриарх для всех. У нас нет претензий, чтобы патриархом обязательно стал греко-католик, но этот патриарх должен быть тем, кто может объединить всех. Мы ставим только одно условие: чтобы эта церковь и этот патриарх были объединены с Римом. Тут также есть своя проблематика, нельзя повторять ошибок минувшего. В чем трудность? Когда в XVI веке мы подтверждали единство Киевской церкви с Римом, очень разным было его богословское понимание в нашей и латинской традициях. Из-за этого возникло немало недоразумений. Наши предки искали сопричастия, а латинское богословие не могло понять какого-то сопричастия разных поместных церквей с Римской. Оно понимало единение, как подчинение, и процесс этот получил название «униатизма». Осуждая сегодня униатизм, мы ищем, как должно выглядеть единство. Оно должно строиться не на единообразии, а на том, что каждый сохраняет собственную традицию в форме сопричастия. Это довольно сложный богословский экклесиологический вопрос и, к сожалению, в наших обстоятельствах недостаточно решенный. Мы уверены, что должны идти к решению и быть в авангарде, в Риме также пришло определенное переосмысление ситуации. Второй Ватиканский собор открыл большие возможности для переосмысления природы церкви, основой единства признано сопричастие: такая форма, где каждый сохраняет свою традицию, сохраняет себя.
Но есть немалые трудности в достижении этой нашей миссии, поскольку не все в Риме переубеждены. Существуют и другие аспекты, многое завязано на отношениях с православными. Мы хотим, чтобы провозглашение патриархата было общим делом. За патриархат боролась Украинская Автокефальная церковь, в связанной с Московским патриархатом Украинской Православной церкви также есть идея автокефалии и патриаршества. Эти духовные процессы проходят очень неупорядоченно, без усилий все осмыслить совместно и найти некий общий путь. До определенной степени все это — обстоятельства рождения или возрождения, все мы находимся в довольно хаотичном состоянии, из которого должны шаг за шагом выходить.
— Не возникнет ли ситуация, когда вместо единого патриархата в Киеве появится три: русско-православный, греко-католический и автокефальный?
Но ведь это уже три партнера для переговоров! Будет гораздо легче вести конкретный разговор. Конечно, если стороны не закоснеют, не заморозят ситуацию, что не будет полезным ни для кого. Разговор должен быть между равными, а не когда кто-то высший, а кто-то — меньший. Так мы скорее пришли бы к идее одного патриарха и единого патриархата.
— Пока же Московский патриархат дает понять, что не видит УГКЦ конфессией, с которой можно сесть за стол переговоров.
Это нереалистично. Мы относимся к той же киевской традиции, мы не пришли Бог знает откуда и не возникли нелегально. Во времена князя Владимира в Европе была одна христианская церковь, которая, к сожалению, разделилась. И, думаю, кто действительно ратует сердцем за добро для народа и церкви, поймут друг друга. Но мне кажется, что ни Москва, ни Рим не дадут нам нашего единства. Мы должны сами его выработать. И тогда Рим, Царьград или молодая сравнительно с ними Москва примут этот факт. А нежелание с кем-то говорить является плохим знаком. Мне он кажется нездоровым.
Президент Украины многократно заявлял, что правительство желало бы видеть единую поместную церковь. Над этим нужно весьма серьезно дискутировать. Я был бы очень рад видеть такую дискуссию, в которой участвовали бы различные конфессии и правительство — это наше общее дело. Невозможно, чтобы какая-то конфессия доминировала над другими, власти не могут наделить старшинством кого-то одного: это не будет работать, поскольку оттолкнет определенную часть населения. Единство церкви — проблема компетенции не только президента и руководителей конфессий, она требует определенного внутреннего роста всего общества. Все мы должны своими силами вырабатывать в этом направлении далеко идущую политику, открытую, но строящуюся на определенных фундаментальных позициях. Этот вопрос невозможно решить быстро, над ним нужно работать очень откровенно, искренне и реалистично.
— Однако Ваше Преосвященство не может не видеть, как много людей просто не настроено на диалог, считая свою позицию единственно верной?
Сегодня не настроены. Должны появиться настроенные и влиять на тех, кто не настроен. Есть ведь примеры определенных решений. Северная Ирландия — с какими трудностями люди борются там за то, чтобы жить в согласии! Палестинцы и израильтяне: только кажется, что диалог наладился, и снова — конфликт. Есть и другие примеры — Франция и Германия, веками враждовавшие за то, кому доминировать в Европе, пришли к пониманию, что это не имеет смысла. Чтобы решить проблемы, необходим диалог. Это процесс роста, перемен. Сесть за стол переговоров — будет самым рациональным. Мы должны показать — хотя бы люди с высшим образованием, более сильной духовной подготовкой — себя настолько зрелыми, что готовы начать разговор. Мы должны осознать, что и как церковные, верующие люди обязаны делать. Это не вопрос нашей доброй воли. Здесь речь о заповедях. Церковь должна быть одна, и это мы все признаем. Всякий раз, произнося молитву «Верую», мы говорим, что веруем в одну единую церковь. И если в этом направлении не работаем, не можем считаться истинными христианами. Распаляющий ненависть, распаляющий разделение на «еретиков» и «нееретиков» действует против Божьей заповеди, кто б это ни был, православный или католик. Равнодушный или, еще хуже, противник поисков единства сам себя ставит на суд. И это не человеческий суд. Часто слишком легковесно наше отношение к Божьим заповедям!
Журнал «ПолитикHALL», октябрь 2002
Опубликовано на сайте «Проза» 12 сентября 2005 года
