Вернуться к самим себе!

— Владислав Александрович, как мне представляется, Ваша новая книга «Священные основы нации» является значительным событием в том, слава Богу, достаточно сегодня мощном потоке патриотической литературы, выходящем в нашей стране. В отличие от многих, без всякого сомнения, нужных и интересных книг русской тематики, она не посвящена напрямую каким-то частным событиям нашей истории или разработке некоей абстрактной идеологической схемы. Скажите, почему для своей книги вы избрали такой нестандартный метаисторический, в какой-то мере даже метафизический подход?

— Дело, наверное, в том, что, поставив перед собой вопрос, из чего истекает такое явление нашей жизни как нация, я задумался о самых глубинных корнях этого явления. Что такое нация в своей первооснове, в своих самых глубинных корнях, глубже даже чем на уровне подсознания, и если нация, национальность — это без сомнения явление духовное, что такое дух человека вообще.

Всю глубинность и сакральность национального мы осознаём и даже если не осознаём — то чувствуем, но на уровне формальной логики, к сожалению, современная патриотическая мысль России, да и не только, представляет собой какие-то беспомощные потуги, объяснения, ничего толком не способные объяснить. В результате, когда нагромождают на такое фундаментальное понятие, как «национальное», какую-нибудь ложную идеологию, получается нежизнеспособная и противоречащая себе самой схема, внелогичная сама по себе. И поэтому, обратившись к теме национального, я постарался найти и осмыслить прежде всего — логически — генезис того мощного чувства, которое мы в комплексе воспринимаем как «голос крови».

Разумеется, я отнюдь не первым сделал такую попытку и поэтому мне, наверное легче, чем тем, кто пытался осмыслить понятие «национального» до меня. Потому что мне с самого начала было видно: те формальные признаки, на которых пытались утвердить понятие национального, исходя из формальных схем, — не работают. Ни религиозный, ни социальный, ни расовый, ни модные нынче культурологический и лингвистический подходы неполны с самого начала и не могут не привести к критической ошибке в своём развитии, ломающей всё построение. Потому что на самом деле они не самодостаточны и не самобытны, а являются попытками некоего закамуфлированного воспроизводства рудиментов государственнической идеологии.

Религиозный подход действовал в эпоху феодализма, когда постулировалось, что «русский — значит православный», и наоборот. В советский период на смену этой подмене оснований самоопределения пришёл псевдоэкономический подход. В настоящее время господствует подход территориальный. Но ни тот, ни другой, ни третий не дают понимания действительных сакральных основ такого мощного фактора, пронизывающего всю жизнь человека, как национальное.

Как мне кажется, я нашёл действительный стержень, ту первооснову, на которой зиждется понятие национального. То, на чём покоится то ощущение священного, те могучие эмоции, которые вызываются этим понятием, то, что и определяет внутреннее и глубоко личное чувство национальной принадлежности, которое способно побуждать людей к совершению поступков, далеко выходящих за пределы обыденного.

Сегодня часто встречается вульгарное представление, что человек может выбрать себе нацию. Но это — заблуждение. Ведь глубоко в сознании такого человека всё равно, хочет он этого или нет, будет сидеть гложущий его червячок: ведь сам-то он будет знать, что на самом деле это — не его нация, что он какой-то «не настоящий». Такой произвольный «выбор нации» абсолютно бесперспективен и для человека — он никогда не будет по уже сказанной причине чувствовать свою подлинную принадлежность к данной нации, испытывать настоящую гордость за её достижения и настоящее горе. Такой человек не способен творчески развить культуру им избранной нации, на самом деле он не чувствует и не мыслит в её категориях. Таким образом, и его творчество будет какой-то подделкой, имитацией, пусть даже мастерской и внешне похожей.

— А. Севастьянов в одной из своих статей высказался очень близко к тому, что Вы говорите. Он написал: «в современном мире очень легко сменить место жительства и гражданство, научиться говорить и даже думать на другом языке, в конце концов даже поменять пол теперь не проблема. Единственное, что человек не может сделать в этой жизни, — это родиться от других родителей». Это без сомнения верно. Как и то, что написал в своё время немецкий антрополог Йенш: «Кровь и раса — в основе всего. От строения капиллярной сети и до мировоззрения протягивается единая нерасторжимая нить». Но нам сразу же приведут несколько примеров, когда человек, не имеющий и капли данной крови, стал не просто одним из представителей национальной культуры, но выдающимся таким представителем. Что бы Вы могли ответить на это и чем отличается Ваш подход от механистически понятого на уровне 30-х гг. XX века расового учения, которым некоторые сегодня так увлечены?

— К сожалению, эти люди идут не по пути собственного постижения явления национального, а по пути, скажем так, археологических, чуть ли не палеонтологических исследований. То же самое касается и многих наших так называемых неоязычников. Они берут какие-то летописи, документы, имена древних божеств, но подходят к ним как к каким-то музейным экспонатам — это в случае с последними.

Первые же, правильно установив громадное значение крови и кровного родства, ухитрились игнорировать момент, который мне представляется важнейшим. Кровь является посредником передачи некоего духа, зримым олицетворением духовной связи от поколения к поколению. А вульгарные расисты подходят к исследованию тайны крови с какой-то математической меркой. Например, если папа немец, а мама — русская, следовательно ребёнок полурусский-полунемец. И он может выбрать, кто он на самом деле — тот или другой. А если он женится на немке, то его дети будут уже вроде как на три четверти немцы, а это значит, что выбора у них нет — они делаются «как бы немцы», но не первого сорта, а второго. Немцы, кстати, и термины для таких «научных» расчётов придумали: «фольксдойче», «мишлинге» и т. д.

С плоскоматематической точки зрения это может быть каким-то образом и оправдано, но с точки зрения национального духа — это ерунда. Во-первых, дух по определению целостен и неделим и не может, соответственно, ни разделяться на половины и четверти, ни смешиваться. И человек будет или немцем или русским — в зависимости от того, какой национальный эгрегор будет для него родным и довлеющим, но никак не серединка-наполовинку.

К тому же многочисленные наблюдения, равно как и понимание тончайших генетических процессов, которого не было в 1930-х гг., говорят нам о том, что проснуться и стать истинным самоопределением человека может именно та часть крови, которая в математическом расчете будет ½ или, допустим, 1/16. Мы знаем даже и такие случаи, когда человек, рождённый вообще без всякой кровной связи с русским народом, обретает русскую душу. Конечно, случаи эти единичны и исключительны, и как это происходит, мы не знаем, но они есть. Например, можно вспомнить датчанина Даля или собирателя русских былин немца Гильфердинга, еврея Левитана, ставшего одним из классиков русского искусства. Еще более близкий к нам пример — американец датского происхождения Юджин Роуз, больше известный нам под именем иеромонаха Серафима. Но ещё раз повторюсь, речь идёт о случаях исключительных, чрезвычайно редких. А в основном передача национального духа связана с кровью.

— И в конце разговора, не могли бы Вы кратко сформулировать главный месседж своей книги, то послание, которое Вы обращаете к человеку, её квинтэссенцию.

— В первую очередь, моя книга не столько послание, наверное, сколько поиск истины. А квинтэссенция её в том, что для того, чтобы быть счастливым, человек должен следовать предназначенному высшей нуминозной силой пути, достигнуть некоей гармонии с нею. Я долго думал о том, почему мы так плохо живём, почему не одно столетие подряд Россия проходит через какие-то трагедии, почему наша нация идёт путём каких-то ошибок, колоссальных заблуждений и жертв. Мне кажется, это оттого, что мы идём путём некоего фундаментального, действительного богоборчества — не в церковном, а в сакральном смысле этого слова, путём борьбы с самыми сакральными основаниями внутри себя самих, борьбы с самоприсущими себе основами жизни. Чтобы это изменить, нам нужно научиться жить в гармонии с этой нуминозной силой, постигать её в себе самих, вернуться наконец к самим себе, к тем духовным основаниям нашего бытия, которые являются надчеловеческими, надмирными, священными, если хотите.

Нуминозное есть некая самоприсущая любой нации, открытая любому человеку этой нации исконная сверхъестественная сила, которая предваряет наше явление в этот мир, сила, охватывающая область, в которой обитает наша душа. Тот Бог, который сотворил этот мир в своём могуществе.

С Владиславом Александровичем Карабановым беседовал Юрий Чуканов