Многодетность — от доверия Богу

Непонимание, недоверие, сочувствие, осуждение — со всем этим Татьяне и Дмитрию Штокгамерам приходится сталкиваться постоянно. Сто лет назад многодетность была нормой, но сегодня, хотя государство и декларирует заботу о таких семьях, в обществе еще царит сдержанно-настороженное отношение к ним. И даже в православной среде далеко не каждый может принять всем сердцем заповедь, данную Богом: «Плодитесь и размножайтесь». В этой семье Богу доверяют в такой степени, что вопрос планирования рождаемости никогда не стоял. Восемь детей дал им Бог. И за всех слава Богу!

+ + +

Ласточкино гнездо

Как это — жить под одной крышей вдесятером? Можно ли воспитать гармоничных людей в таких стесненных обстоятельствах? Как найти время на всех? Об этом и многом другом мы хотели узнать, напросившись в гости в семью Штокгамер. Для этого пришлось совершить «восхождение» на гору в районе 2-й Дачной. Здесь, у кромки леса, на крутом склоне, словно ласточкино гнездо, прилепился их небольшой домик.

Первое, что слышишь, переступая порог, — звуки пианино. Инструмент в этом доме замолкает только ночью — все дети старше шести посещают кроме обычной школы еще и музыкальную. Комната быстро заполняется ребятами, которые чинно усаживаются на диване. Сегодня семья не в полном составе. Старшая дочь Анастасия — на вручении диплома в колледже искусств, а сын Арсений, шестиклассник, отдыхает в православном лагере «Солнечный». Остальные представляются: Елена — десятиклассница, Анна — перешла в восьмой класс, Надежда — в четвертый. Николай пойдет во второй класс, а Иван, в этом году поступивший в музыкальную школу, в следующем начнет учебу в общеобразовательной. Самой младшей, Маше — четыре года.

«Официальная часть» позади, и младшие отправляются в свою комнату — смотреть мультики. С нами остается только Елена: когда нет дома Анастасии, она — за старшую, если родителям придется отлучиться. А пока она с интересом слушает семейную историю о том, как все начиналось.

Дом вместо ботинок

Дмитрий и Татьяна познакомились на Саратовском подшипниковом заводе, где они оба работали. Для Дмитрия это был второй брак. О причинах, почему первый не сложился, говорит, не скрывая от дочери горькую правду.

— Я пожил в обычном браке, пожил в православной семье и вижу разницу. Эгоизм супругов способен разрушить даже самую большую любовь. А когда любовь сводится лишь к определенным отношениям, разрушается она вообще легко.

По словам Дмитрия, в семье, живущей не по христианским традициям, настолько размыты обязанности супругов, что выстроить хотя бы какое-то подобие союза, основанного на сотрудничестве, взаимопонимании, поддержке, очень сложно.

— Глава семьи таковым себя не ощущает, потому что и вторая половина на эту роль претендует. В конце концов постоянное перетягивание одеяла лидерства настолько утомляет, что люди понимают: им проще быть не вместе. В православной семье все иначе. В ней те трудности, которые служили источником разногласий, только еще больше сплачивают. Глава семьи чувствует огромную ответственность — супруга ему доверяет, но и весь спрос с него. Сразу становится понятно, что собственной мудрости маловато, поэтому обращаться с молитвой к источнику мудрости — Богу — приходится ох как часто.

А трудностей на долю молодой семьи, начинавшей самостоятельную жизнь в девяностые, выпало предостаточно. Лишенные поддержки старшего поколения (родители Татьяны к тому времени уже умерли, а отец Дмитрия ухаживал за тяжело больной супругой), они были вынуждены рассчитывать только на самих себя. Хотя нет. Они уповали на Бога.

— Нас часто спрашивают: как можно прокормить восемь детей? А мы и не смогли бы. Но Богу все возможно. В 90-е, когда я работал на авторынке, зимой заработков не было вообще. Приходилось туго. И вдруг совершенно незнакомые люди из Центра милосердия предложили нам талоны на продукты. Это нас тогда здорово выручило, — вспоминает Дмитрий. — И таких примеров неожиданной, но всегда своевременной помощи сотни.

Но самым ярким примером участия в их судьбе Промысла Божия супруги считают историю с ваучерами. Дмитрий — единственный знакомый мне человек, извлекший пользу из приватизации.

— Получив на руки ваучеры, мы с отцом начали думать, что с ними делать. Мне нужны были ботинки, и я решил, продав «бумажки», купить обувь. Пошел уже в контору, где принимали чеки, и там совершенно незнакомый человек посоветовал вложить ваучеры в «Газпром». И я его почему-то послушал. Про ваучеры тут же забыл, но спустя десять лет случайно, но очень своевременно мы узнаем, что, продав акции, можем купить этот дом. Ну и как, скажите, после этого не верить в Бога? Я вырос в семье, где о религии никогда не говорили. Крестился в сознательном возрасте, в 22 года. После крещения в моей жизни изменилось все. Отношение к себе, к жизни, к близким. А потом я встретил Таню.

Супруги говорят, что большую роль в их жизни сыграл протоиерей Николай Архангельский. Он был духовником Таниной мамы, к нему же за духовным руководством обратилась молодая семья.

— Как же важно иметь наставника! — размышляет Дмитрий. — Очень непросто мирскому человеку перестраивать мировоззрение. Когда ты только начинаешь воцерковляться, учишься видеть в событиях жизни Промысл Божий, у тебя еще не выработаны рефлексы правильного отношения. Сталкиваясь с какими-то стрессовыми ситуациями, мы впадали в ступор. Какие были нервы! А ведь верующий человек в любой ситуации сохраняет спокойствие: на все воля Божия. Помню, как Тане предстояли очередные роды, а у нее не было флюорографии. И за это ее отправили рожать в «грязное» отделение больницы, куда свозили женщин, у которых при наблюдении в женской консультации не хватало каких-то анализов. Слезы, паника — мы подцепим инфекцию! Звоню отцу Николаю, объясняю ситуацию, прошу благословения забрать жену и перевезти ее в другой роддом. А он спокойно говорит: «Оставайтесь там, где вы есть». Мы послушались, и это были самые комфортные — если такое слово вообще уместно — роды. Тогда как в других роддомах персонал сбивался с ног из-за большого потока рожениц, в «грязном» отделении столпотворения не наблюдалось. Внимательное, добросердечное отношение медработников к мамам тогда очень тронуло Татьяну. И впоследствии мы не раз добрым словом вспоминали батюшку, который удержал нас от поспешного, неверного шага.

Отец Николай никогда ни на чем не настаивал, никогда не возмущался, ни к чему нас не принуждал. Он не тащил нас, словно репку из земли, а поливал, рыхлил вокруг нас землю, и в таком добром отеческом уходе мы росли, согретые его любовью и молитвами. Бывало, задумаем что-то, не посоветовавшись с батюшкой, начнем осуществлять наши планы, а все идет не так. Придешь к отцу Николаю, расскажешь, что к чему, он вроде и ничего не скажет особенного, а только все у нас потом получается, по его молитвам.

После того как отец Николай отошел ко Господу, духовного наставника семья Штокгамеров обрела в лице игумении Феодосии (Бессоновой), настоятельницы Свято-Алексиевского женского монастыря Саратова. Матушка игумения в свое время отговорила Дмитрия и Татьяну от рискованного шага — они хотели уехать в глубинку, в сельскую местность.

— Но она сказала, что не нужно, — рассказывает Дмитрий. — И мы послушались. Начинать все с чистого листа хорошо, когда вы молодые и малодетные. А срывать с места восемь душ, у которых уже своя налаженная жизнь, друзья, школа, любимые преподаватели, — было бы неразумно. Уметь отказываться от каких-то своих прихотей — это тоже важный урок в школе семейной жизни.

Семейный тандем

Сейчас Дмитрий работает в монастыре на пяти должностях: алтарник, катехизатор, преподаватель в воскресной школе для взрослых, ответственный за пожарную безопасность и трудник.

Дома отец семейства бывает редко. Один выходной — пятница. Но авторитет главы семьи в доме непререкаем. И как им это удается?

— У нас модель семьи по принципу государственного устройства: отец — президент, мама — премьер-министр, дети — народ, — улыбается Дмитрий. — Я определяю направление движения, ставлю задачи, мама отвечает за их исполнение. Ей не нужно самой все делать. Но необходимо следить, чтобы дети выполнили то, что им поручено. Многодетная семья — система саморегулируемая. Здесь все знают свои обязанности, а если кто-то выбывает по какой-то причине из строя, его ответственность тут же разбирают сестры и братья. Взрослые часто говорят: самому проще сделать, чем ребенка заставить. Это в корне неправильная позиция. Так ребенок никогда ничему не научится. И вы до пенсии будете за него все делать.

Большую роль в поддержании авторитета отца играет и мама. Послушанию мужу ей — единственной дочери обожающих ее родителей — пришлось учиться.

— Раньше я, бывало, не могла понять, почему Дима принимает какое-то решение, которое не кажется мне очевидным, и пытала его вопросами. А когда он раскладывал все по полочкам, оказывалось, что он прав. Мужчину Бог создал руководителем, Он дал ему способность видеть на пять шагов вперед, тогда как я, например, вижу максимум на два. Кроме того, Создатель благословляет решения отца, и, даже если поначалу они кажутся не самыми удачными, впоследствии оказываются верными. Поэтому сейчас я уже ни о чем не спрашиваю, просто делаю. Это экономит время, — говорит Татьяна.

Не воспитывать детей — воспитывать себя

У многодетных семей свои проблемы, у однодетных — свои. Страх родителей, воспитывающих одного ребенка, вырастить избалованного, не приспособленного к жизни эгоиста вполне обоснован. Все-таки это достаточно сложное испытание для малыша — быть единственным объектом любви своих родителей. В многодетной же семье вырасти эгоистом практически невозможно. А успехи в школе доказывают, что по умственному развитию такие дети не отстают. Кроме того, они гораздо лучше подготовлены к взрослой жизни. Все умеют: готовить, стирать, убирать, работать на огороде, ухаживать за домашними животными. А где еще ребенок может научиться не только подчиняться, но и руководить? Когда взрослых нет, малыши слушаются старших девочек так же, как папу и маму.

Одна из главных проблем современных родителей — зависимость детей от компьютера, Интернета и различных гаджетов. В семье Штокгамеров такой проблемы нет вообще. Хотя компьютер имеется, но используется он исключительно по делу. Три года семья жила без телевизора, и, как вспоминает Татьяна, это были лучшие годы. По вечерам все вместе читали Евангелие, жития святых, классическую литературу. Но потом все-таки взрослые решили, что телевизор нужен — не хотели, чтобы дети совсем были оторваны от мира. Но все, что они смотрят, проходит родительскую цензуру. Зато в плане выбора жизненного пути — полная самостоятельность. Собственный горький опыт, когда шли учиться не по велению сердца, а по родительской указке, подсказывает, что авторитарность в данном вопросе неуместна. Старшая, Анастасия, определилась с профессией еще в детстве, когда полюбила уроки музыки. Красный диплом колледжа искусств открыл дорогу в консерваторию — на отделение хорового дирижирования.

— Меня как-то спросили: а как ты собираешься дать всем своим детям образование? И тут я поняла, что не задумываюсь над этим вопросом, — размышляет Татьяна. — Ведь Господь говорил: не заботьтесь о завтрашнем дне (..) довольно для каждого дня своей заботы (Мф. 6, 34). Мы так и живем. Прошел день: все живы, здоровы, сыты, одеты, обуты — и слава Богу! А что завтра будет, да кто же знает?

Я рассматриваю многочисленные фотографии детей, отмечая, какие у них счастливые, веселые глаза. Какой контраст с потухшим взглядом подростков, «живущих» в Сети. Но весь этот положительный образ — не плод ли воображения родителей, когда-то решивших, что они будут рады каждому ребенку, которого пошлет им Бог? Может, дети, не знающие уединения, думают иначе?

— Иногда я задумываюсь: как это — остаться одной в доме? И хочется вроде бы узнать, что это такое, когда никто не шумит, но тут же вспоминаю своих подруг, которые постоянно жалуются на скуку, и такие мысли пропадают, — вступает в разговор Елена. — Я не знаю, что такое скучать.

А я вспоминаю песню ВИА «Верасы» «У меня сестренки нет, у меня братишки нет» и свою детскую зависть к девочке-соседке, у которой было две сестры. В детстве я имела все, о чем только мог мечтать советский ребенок, но помню, как страдала порой от одиночества — даже вымоленная у родителей собака не спасала.

Подруги старших девочек приходят к Штокгамерам как на экскурсию. Им интересно, как можно спать на двухъярусных кроватях — таких в комнате младших три, как много требуется времени, чтобы перемыть посуду после обеда большой семьи, где помещается 60 пар обуви? Штокгамеры не стесняются обстановки в своем доме: в тесноте, да не в обиде.

Красивые интерьеры, модные гаджеты, нарядная одежда — все это не делает детей счастливыми. Зато совместное купание в бассейне, поездки в деревню, грибы, рыбалка — то, что навсегда останется в памяти светлыми, радостными воспоминаниями согретого любовью детства.

Спрашиваю, откуда родители понабрались педагогических премудростей. Может, книжки умные читали?

— Читали, да только не для нас они написаны, — говорит Дмитрий, — поскольку рассчитаны на семьи, в которых растет один, максимум два ребенка. Вот психологи советуют не наказывать чадо за проступок сразу — нужно дать шалуну время осознать свою вину. Когда у тебя один ребенок, ты можешь себе позволить ждать, когда он что-то осознает, а когда у тебя их восемь, пока ты одного ждешь, семь других еще чего-нибудь натворить успеют. Поэтому у нас наказание наступает быстро. И «что такое хорошо, а что такое плохо» усваивается сразу и повторения не требует. Но главный вывод, к которому я пришел исходя из своего опыта, таков: проступок легче предотвратить, чем иметь дело с его последствиями. Если доходит до наказания, значит, мы — родители — что-то в ребенке проглядели. Не заметили вовремя какую-то особенность характера, требующую исправления. И это больше наша вина, чем его. Наши дети ничем не отличаются от других. Они не только познают мир, но и исследуют границы, в том числе границы дозволенного, границы нашего терпения. Родителям нужно быть твердыми и последовательными в запретах, иначе дети будут дезориентированы. Опыт других многодетных родителей, знакомство с которыми много полезного нам дало, эти выводы подтверждает.

Трудное счастье

Когда человек перестает заботиться о себе лично, о нем начинает заботиться Господь. Это утверждение всегда вызывало у меня недоверие. Не провоцирует ли такая позиция пассивность, безынициативность, иждивенческие настроения? И вдруг я увидела людей, которые так живут. Людей энергичных, жизнелюбивых, и. счастливых.

Татьяна об этом не говорит, но ее выбор предполагает полное самоотречение. Готовность услышать от врача в женской консультации насмешливое: «Ой, ну вот опять, и все в той же кофте». Отказ от карьеры, но при этом круглосуточный, без выходных и отпусков, тяжелый труд. Сегодня много говорится о необходимости профессиональной реализации для ощущения, что ты живешь полноценной жизнью. Но разве есть поприще более почетное, ответственное, сложное и благодарное, чем быть мамой? Да, это трудное счастье, но это именно счастье, а не суррогат, скроенный по лекалам гламурных журналов. Но как же страшно на него решиться!

— Когда я сказала маме, что хочу еще детей, она всплеснула руками: «Да ты одного бы вырастила!». И это моя православная уже на тот момент мама! Что говорить о людях, далеких от веры.

Татьяна признается, что по поводу «регулирования рождаемости» ей порой приходится слышать не очень приятные реплики в свой адрес. Особенно тяжело общаться с медиками. Бывало, приходилось выдерживать настоящий прессинг со стороны врачей, настаивающих на чем-то, что шло вразрез с религиозными убеждениями женщины.

— Вначале мы не задумывались о планировании беременности. А потом уже просто иначе быть не могло. Это же вопрос доверия Богу, — говорит Татьяна. — Ну и надо сказать, государство все-таки сейчас многодетные семьи поддерживает. Материнский капитал, программа «Детский сад на дому» — большое подспорье, а уж когда нам «Газель» подарили, после того как седьмой ребенок появился, мы вообще были несказанно рады. Я бы хотела сказать: не надо бояться! Если доверяешь Господу, Он не оставит.

Фото автора и из архива Дмитрия Штокгамера

Газета «Православная вера» № 13 (537)

http://www.eparhia-saratov.ru/Articles/mnogodetnost-ot-doveriya-bogu