Семь чудес отца Владимира

Есть такая профессия — души спасать

КАК ПРИШЕЛ НОВЫЙ ГОД В КЕЛЬЮ НА ТАГАНКЕ

Встать с постели задолго до рассвета. В темноте по скользкой дороге долго трястись до далекого села — на службу.

И это в один из первых новогодних дней. Когда одни еще празднуют, а другие приходят в себя после празднеств. У него же — такая работа. Ненормированная. Не похожая ни на какую другую. С небольшой зарплатой. И, по его собственному признанию, самая радостная, какая только может быть на свете.

Мы встречались с ним 31 декабря после утренней службы. Утренняя — это потому, что начинается в 7.30 (а по воскресеньям на час раньше). Заканчивается же далеко после полудня, пока разойдутся все прихожане со своими проблемами и вопросами к батюшке. А тут еще мы — журналисты.

Но он беседует добро и спокойно. И даже в этот день не спешит так, как те, кто уже с утра думает о новогоднем столе. Ему-то куда спешить? Перекусить до пяти вечера успеет, а в пять — следующая служба. После нее к семейному столу все равно не попасть. Дом его от района Таганки в Москве, где он служит, за сто километров — в поселке Семхоз близ Сергиева Посада. Да и наутро — опять служба. Так что ночевать в какой уже раз придется в келье при храме. А через день как раз та самая поездка по предрассветной дороге — тоже за сто километров от Москвы, только в другом направлении.

Его всегда ждут. Ведь он — спасатель. И все время на вахте. Но работает без спешки и авралов. Потому что спасает человеческие души. Есть такая профессия.

КАК ОБЫЧНЫЙ ЧЕЛОВЕК СТАНОВИТСЯ СВЯЩЕННИКОМ

Настоятелю храма Покрова Пресвятой Богородицы в Лыщиковом переулке протоиерею Владимиру Ригину 52 года. Он статен, красив и умен. Однако, похоже, не это делает священника особенно притягательным для прихожан. Во всяком случае не только это. Главное же — это то, что составляет одну из тайн профессии. Чем-то таким наделен всякий священник по призванию, что делает общение с ним спасительным для многих людей, открывает им дорогу к Богу, а значит — и к себе самим подлинным.

Такому не научишь, это не передается по наследству. У него во всяком случае в роду священников не было. Самая обычная семья. Отец, израненный на фронте, умер рано. Мама с бабушкой водили его раз в год в церковь в Сергиевом Посаде, где они жили. А однажды, в девятом классе, поехал в Москву в первый раз самостоятельно, пришел в храм и вдруг понял, что его неудержимо тянет в церковь. Никакими внешними причинами объяснить это нельзя.

— Господь ждет такого момента, — говорит отец Владимир, — когда человек к Нему придет сам, сознательно. Бывает, человек что-то видит, слушает, читает, но перелом случается, когда сердцем почувствует: Бог есть! А после этого уже любые чудеса становятся естественными.

И свое поступление в семинарию он считает чудесным. Когда оставался последний экзамен, его отсеяли на медкомиссии из-за глухоты на одно ухо. Стоял на лестнице, чуть не плакал, и тут — шаги неторопливые. Прямо к нему подходит митрополит Питирим. Расспросил, успокоил, отправил на экзамен, пригласил к себе в храм. Потом много чего еще было, вроде бы случайного, но очевидно путеводного.

— Да она ведь вся состоит из чудес, — говорит он о жизни. Не только о своей. Вообще о любой. Уже рождение человека — чудо. Чудо, когда человек из появившегося на свет кусочка плоти становится человеком. И что вообще это происходит.

Таких самых любимых чудес у отца Владимира и матушки Наталии семь. Их зовут Сергей, Алексей, Ульяна, Ольга, Трифон, Николай и Амвросий.

КАК БУДУЩИЙ ПАСТЫРЬ НАХОДИТ БУДУЩУЮ ЖЕНУ

Ближе к концу учебы, как и у всякого семинариста, у него был выбор: становиться монахом либо жениться.

— Вроде бы склонялся к монашеству, — говорит отец Владимир, — но никак не мог решить самостоятельно. В таких случаях ищут совета у старца. Вот и я отправился к отцу Серафиму Тяпочкину в белгородское село Ракитное. Это тот самый старец, который оживил знаменитую «каменную Зою», девушку, танцевавшую с иконой Николая Угодника и застывшую, как статуя. Рассказал я отцу Серафиму про свои сомнения, он выслушал внимательно и говорит: «Ну давай вместе помолимся». Помолились. Он мне: «Ну и поезжай с Богом». Я вернулся в недоумении: что это все значит? Старец меня проводил с таким видом, будто судьба моя определилась, а какова она, я не понял. А выбор-то уже был сделан. И мне это предстояло узнать через несколько дней…

После окончания занятий он сломя голову вместе с другими семинаристами мчался по лестнице в столовую. И завернув за угол, со всего маху столкнулся с девушкой.

— Мы просто врезались друг в друга в буквальном смысле. А потом влюбились на всю жизнь. Обвенчались. Вырастили пять сыночков и две лапочки-дочки.

КАК ВЫМАЛИВАЛИ ХРАМ ХРИСТА СПАСИТЕЛЯ

В 1992 году в жизни отца Владимира произошел очередной невероятный поворот. Он возглавил общину храма Христа Спасителя. Хотя самого храма тогда и в проекте не было, как и решения об его восстановлении.

— Каждое воскресенье собирались мы на молебен у бассейна «Москва», — вспоминает отец Владимир. — В воде люди плескаются, из динамиков музыка гремит, а мы — с церковными песнопениями на берегу. И крестные ходы совершали. Вокруг нас собиралось более сотни человек. Многие сочувствовали, но поверить в то, что на месте бассейна снова появится храм, мало кто мог.

Однажды он прочитал о блаженной Матронушке, тогда она еще не была прославлена как святая. И всей общиной отправились к месту ее захоронения на Даниловском кладбище. Просили похлопотать и за их несуществующий храм.

— Видно, хорошо молились, — говорит отец Владимир, — на третий день приходит известие о том, что решение насчет храма наконец принято.

Когда храм Христа Спасителя обрел реальность, его настоятелем как кафедрального собора по статусу стал Святейший Патриарх. А отцу Владимиру Алексий II предложил возглавить храм, который отрекомендовал ему как «очень хороший». «Тебе, — сказал, — понравится». Так и оказалось.

КАК У СЕЛЬСКОЙ ЦЕРКВИ ПОЯВИЛАСЬ КРЫША

Глядя, как служит отец Владимир в храме Покрова Пресвятой Богородицы, как общается с прихожанами, можно сказать, что вкладывает он в этот храм всю душу.

Это и так, и не так.

Ведь, кроме того, он с такой же самоотдачей еще и руководит строящимся храмом преподобного Андрея Рублева в Раменках. А в селе Федоровское Ступинского района у него еще один храм — во имя святителя чудотворца Николая.

Так случилось, что обратились к нему жители села с мольбой. Если не вы, говорят, то так и оставаться нашему храму без крыши.

— Вы что же, хотите, чтобы я для вашего храма «крышей» стал? Так я не по этой части, — пошутил отец Владимир. — Почему вы ко мне пришли?

Если подробно рассказывать, как федоровцы нашли его, из чего заключили, что только он вернет жизнь в их старинный храм, и почему отец Владимир в конце концов согласился, то все сведется к мистике и чудесам. Но для него самого это еще одна вполне привычная история, каких в его жизни множество. И теперь уже покрыли храм крышей, вставили окна, провели отопление и воду. Не только храм ожил. Для многих в селе после появления пастыря началась новая жизнь. Кто-то преодолел беду. Кто-то взялся за ум. Как и в Москве, большинство в пастве отца Владимира составляют те, кто пришел к нему со своими проблемами, а нашел не только их решение, но дорогу к Богу. И регулярно колесит теперь отец Владимир в Федоровское на службы.

Вот только как он это все успевает, непонятно.

— Я же не один, — объясняет, — у нас здесь очень хорошие священники и диаконы.

КАК УСПЕШНОМУ РЕЖИССЕРУ ПОСЧАСТЛИВИЛОСЬ СТАТЬ СТОРОЖЕМ

Один из диаконов храма, отец Александр, прежде был театральным режиссером.

Впервые увидел отца Владимира еще в советские времена, когда крестил у него своего маленького сына.

— Как-то сразу, — рассказывает, — запал мне в душу этот священник. Впрочем, оставался я от Церкви далек, но его не забывал. Потом надолго уезжал из Москвы, работал главным режиссером Свердловского академического театра. А когда вернулся, ставил спектакли во МХАТе у Дорониной и как-то заглянул в храм неподалеку от театра. Шла Всенощная служба, хотя я не знал тогда, что это такое. И вдруг открылись Царские врата и в полном облачении вышел отец Владимир — тот самый священник. Это стало для меня потрясением. Потом, после службы, я подошел к нему. Через некоторое время была исповедь не исповедь, но такая беседа, когда он выслушивал меня часа три с таким вниманием и участием, что понимаешь: это не только мне, но и ему важно. На работе и в жизни все у меня складывалось успешно, но вдруг настал такой момент, когда я понял: пора мне в храм. Пришел к отцу Владимиру, а он и предложил мне место сторожа при храме. Я обрадовался: это то, что мне было нужно. Теперь вот диаконствую.

КАК СПАСТИСЬ И ОБРЕСТИ РАДОСТЬ

— Хозяйственные заботы, конечно, тяготят, — говорит отец Владимир, — но куда же от них денешься. Нужно храмы строить, восстанавливать, обустраивать. Самое тяжелое — искать на все это средства. А вот служба для меня в радость — мог бы, не уставая, сутками служить, исповедовать.

— Так ведь тяжело, должно быть, слушать о чужих грехах и бедах?

— Всякое бывает. Но какое счастье — помогать людям, спасать их!

— И чего у вас больше в жизни: радости или печали?

— Бывали, конечно, и тяжелые события. У нас с матушкой ведь восьмой ребенок умер при родах. Умирали наши бабушки. И когда беда у кого-то из прихожан, переживаешь как свою. У меня же одна семья дома, а другая — наш приход. Сживаемся так, что несчастья одних — это несчастья для всего прихода. Но ведь и радости тоже так. Конечно, светлого в жизни нашей куда больше. Это ведь когда господствовал атеизм, считалось, что в церкви все уныло, скучно, для бабушек, а на самом деле наша вера очень радостная и праздники радостные. Не зря так часто звучит на наших службах: радуйтесь!