Раз в крещенский вечерок.

Святочные обряды стали забываться в девятнадцатом веке, но в некоторых российских деревнях девушки еще ждут своего суженого

— Суженый мой, ряженый, боюсь ножки промочить, боюсь сердце погубить. Если я тебе нужна, переведи через мосток, — пятнадцатилетняя Валентина, живущая в поселке Локоть, только что с бабушкой нарезала тоненьких лучинок, уложила их мостиком через блюдо, наполненное водой. Блюдо на ночь поставят под кровать, на которой спит девушка, и с той минуты — молчок.

Бабушка предупреждает: ни слова не должна вымолвить внучка, если желает узнать облик того, кто поведет девушку под венец. Сон крепок, и наутро Валентина никак не может вспомнить, кто же ей являлся.

Что ж, придется применить иной способ. Покупают дешевый гребешок и прячут его вечером под пятку невесты, которая читает:

— Ложу с четверга на пятницу, кладу гребешок под пятицу. Пятница-пятница, кто любит, тот приснится…

Присниться должен милый, который причешет девушку гребешком. Может, черный, может, лысый, а может, и вовсе военный. Сон никому не должна рассказывать, даже если он страшный. Но опять не привиделось. Девушка докучает бабушке: «Почему никого во сне не видела?» — «Значит, время еще не приспело», — успокаивает бабушка.

Остается еще одна возможность если не облик суженого рассекретить, то хотя бы узнать сторону света, откуда он придет. Внучка берет башмачок и идет на «росстань» — на перекресток. Покрутив над головой, бросает его и бежит посмотреть, куда обращен носок. Странно, обращен к лесу. Тут уж бабушка не выдерживает: «Как это к лесу? Кто ж тебе оттуда заявится? Медведь, что ль?» — «А я чем виновата?" — чуть не плачет девушка.

Но суженый рано или поздно даст о себе знать — гаданий-то на Руси испокон великое множество. Можно ночью выйти к воротам и призвать неведомого пса: «Залай, залай, собаченька! Залай, серый волчок. Где залает собаченька, там живет мой суженый». Валентина уверяет, что старшая ее подруга увидела-таки во сне своего будущего мужа. Явился он длинноволосым и в плаще. С похожим парнем и познакомилась через несколько месяцев.

В иных брянских деревнях стараются узнать будущее по замеченным луковицам (какая раньше прорастет, той девице и выходить замуж прежде подруг). В других — судьбу решает обычная поленница: надо отвернуться или зажмуриться и вытащить одно полено, чтобы по его виду определить, каким будет жених. Если ровное полено да еще с тонкой гладкой кожей — молодец подрастает пригож и строен, если же корявая и без коры деревяшка попалась — жить тебе, девица, соответственно, с некрасивым бедняком.

Во многих деревнях распространено гадание по теням. В блюде сжигают ком бумаги или клубок тряпья, пытаясь потом угадать по тени от свечи или горящего фитиля, что изобразилось на стене — то ли профиль суженого, то ли тройка, то ли и вовсе некое самоходное устройство.

Корни некоторых гаданий уходят в ветхозаветные времена, но их вытесняет просвещение. Сейчас вы уже не услышите о вечерних посиделках, собиравших девушек и парней в чьей-нибудь избе для гадания на вещах, собранных под блюдом. То, что прежде было таинством, нынешней молодежи кажется даже не смешным. Но некоторые девушки в одиночку все еще пытаются угадать свое счастье в зеркале. А иногда собираются за святочным столом две-три подружки и гадают на кольце и хлебе.

Из святочных обрядов в Брянской области меньше других пострадало колядование. Некоторые дети ухитряются даже в городах заработать себе конфет и мелочи простым языческим действом: «Коляда, коляда, открывай ворота…» Деревенский коляда, как и положено, рядится в вывороченную овчинную шубу, пристраивает на лоб рога. И идет козлоподобное существо пугать и потешать честной люд.

В селе Юдинове, рассказывает местный житель Леонид Иванович Гришин, колядам особенно полюбился дом главного врача, уроженца Дагестана. Кавказцу так понравилось языческое действо, что ни одну козлиную делегацию не оставлял без щедрых угощений. Лишь однажды дагестанец не сдержался. Целый вечер беспрестанно принимал пляшущих и поющих ряженых, но когда ближе к полуночи явились в вывороченных тулупах какие-то мужики, похожие на деревенских пьяниц, не выдержал и вытолкал их за дверь. Только тогда мужики сняли наряды и обернулись коллегами-врачами, все посмеялись от души.

— Всякие у нас есть «козы», — рассказывает Леонид Гришин. — Наше село богато на такие традиции, к колядованию готовятся заранее, чтобы музыкой и плясками хорошо повеселить односельчан. Под старый Новый год опять начнется. Некоторые запирают дома, другие наоборот рады принять коляду. Один мужик у нас с патефоном ходил. Была у нас и замечательная сказительница баба Коростелиха. Как затянет: «Соколе ясный, паниче красный…» В свои восемьдесят лет помнила сотни песен и сказаний.

Церковь веками боролась против языческих обрядов, но были у простонародья вельможные покровители. Любил, например, святочное баловство царь Петр, который выряжал своих любимцев папами и кардиналами, церемониймейстерами, после чего шел к боярам по домам славить. Не церковного осуждения не выдержали святочные традиции, а упадка деревни, начавшегося в шестидесятые годы прошлого века. Исчезнут ли древние обряды, веселые игровые забавы вовсе? Пока этого можно не опасаться. Руководитель фольклорного ансамбля «Макоша» Лариса Мазарская утверждает, что в брянских селах гадание и поныне распространено, и девушки хоть и сами над собой подшучивают, а не прочь попытать судьбу. Все так же бросаются башмачки, обнимается забор (если четное число дощечек обхватили девичьи руки — найдет она себе пару в новом году), бросается колечко, строятся мостики. Разве что к зеркалу относятся с опаской: по поверию, такое гадание связано с сатаной. А на старый Новый год обязательно поведут по деревням «коз» и «коней».

НАША СПРАВКА

Святки — две недели зимних праздников, начинающихся с Рождественского сочельника (06.01) и заканчивающихся Крещением (19.01).

По церковному календарю, крайние даты этого периода посвящены памяти о евангельских событиях рождения Христа и крещения его в Иордане. В народной традиции к этим датам примыкает и празднование Нового года, дата которого приходится на середину святочного периода (31. XII). Отличительной особенностью святок является повсеместно соблюдаемый запрет работать (особенно с наступлением темноты), что и определило народное толкование названия всего праздничного цикла — «святые вечера».

По восточнославянским поверьям, Бог, радуясь рождению сына, выпускает с того света и души умерших, и нечистую силу гулять по белу свету. Этим объясняется негативная трактовка святочного времени как «бесовского», «нечистого», «злого», «страшного» и «вредного». У южных славян святочные дни назывались «погаными», «некрещеными», «вражьими» и т. п.

По приметам пытались угадать погоду и достаток в хозяйстве в течение будущего года. Считалось, что с Рождественского сочельника солнце идет на лето, а зима — на мороз: что на Новый год день прибывает «на куриный шаг»; что день Нового года — это «году начало, зиме — середка»; что если на святки много звезд на небе или часто идет снег и на деревьях много инея, то год будет урожайным…

В святки любого пришедшего в дом встречали как особу священную и одаривали обрядовой пищей, предназначенной для духов. По первому посетителю гадали об удаче или неудаче в жизни и хозяйстве. Приход персонажей загробного мира инсценировали и святочные ряженые, среди которых наиболее популярными были фигуры страшилищ, оборотней, «старики», «дед и баба», «кудесники», «буки», «кикиморы», «покойники»; в Вологодском крае их называли «страшные наряженки». К этим же поверьям можно отнести обычай рядиться «умруном», «смертью», «покойником» в святочных северорусских играх на посиделках.