 |
| Вера-Эском | Г. Донаров | 23.12.2004 |
Мало кто знает даже такую деталь: Малороссия — это вовсе не обидное слово, наоборот, почетное. Оно имеет то же происхождение, что и словосочетание «малая родина», то есть место, где находятся могилы твоих предков. Греки именовали малыми коренные территории. То есть Малая Греция — это, собственно говоря, сама Эллада, а Великая Греция — земли, заселенные греческими колонистами. Соответственно, Малороссия — это колыбель русского народа.
Если мы признаем, что малороссы и белорусы — это какие-то особые народы, нерусские, то должны будем пойти дальше и заявить, что в таком случае никакого единого украинского народа в природе также не существует. Есть совершенно русские Донбасс и Крым, есть малороссы, населяющие Центральную Украину, а кроме того, закарпатцы, буковинцы, волынцы, галичане и т. д. Причем различия между ними не по крови, а по устремлениям часто больше, чем между русскими и татарами.
Попытка превратить всех этих людей в украинцев предпринимается не впервые. Большевикам в начале их правления нужно было во что бы то ни стало разделить громадный русский народ. Эту идею веками разрабатывали польское и австрийское правительства, в 17-м году над этим ломали голову самостийники Центральной Рады и Петлюры. В СССР доходило до смешного. Президентом Украинской академии наук был избран старый и смертельный враг России — Михаил Грушевский. Человек, который при самом благосклонном отношении Австро-Венгрии больше других сделал для теоретического обоснования украинства. А первые кадры «лесных партизан"-бандеровцев ковались в КУНМЗ — Коммунистическом университете национальных меньшинств Запада им. Ю. Мархлевского в Москве. Там с 1921 г. готовились специалисты для подрывной борьбы с «панской Польшей», в которую Галиция входила до 1939 года.
Многие украинцы учить мову в школах отказывались. Малоросские наречия использовались ими для домашнего обихода, да и то далеко не всеми. Представьте, что у нас вятских отделяют и заставляют их писать книги, читать газеты на вятском диалекте. С одной стороны, хорошо, но со всех других — смешно и глупо.
Когда перед войной в Кремле одумались (Грушевский, в частности, был репрессирован), менять что-то оказалось уже поздно. Голодомор, который унес на Украине до десяти миллионов жизней, сталинский террор, гонения на Церковь, сначала православную, потом униатскую, — все это продолжало нас разделять. Возникло искушение бежать от России подальше, забыв, что ни о каких украинцах еще в девятнадцатом веке большинство малороссов слыхом не слыхивало. Само слово это польского происхождения. Варшава всегда считала Украину своей окраиной, что можно понять и как захолустье. Обидное слово. Чтобы избавиться от неприятного оттенка, сейчас иные киевские «ученые» уже «доказали», что малороссы произошли от неких укров.
Вновь украинизировать малороссов принялись после распада СССР. Причем так упорно, что во многих областях началось отторжение всего украинского. Даже в Харькове, например, непросто найти книгу на украинском языке, не говоря о Донецке. Некоторое время назад было проведено исследование, какая часть Украины говорит на русском языке, какая — на украинском. 45 процентов ответили, что на русском, столько же людей попытались заверить, что на украинском, 10 процентов — на том и на другом. В это можно было бы поверить, если бы не одна деталь. Участники опроса должны были вписать свой ответ в специальную анкету. Часть анкет была напечатана на русском, часть на украинском. «Русские» анкеты предпочли 62 процента участников исследования.
Тем не менее, в стране осталось всего 13 процентов школ, где преподавание ведется на русском. Ложь и насилие украинизации многим надоело до такой степени, что люди готовы согласиться на распад страны, лишь бы правительство и националисты оставили их в покое.
Восточная Украина
Особенно это характерно для юго-востока Украины.
Кратко скажем, как он заселялся. Во время монголо-татарского нашествия Малороссия пострадала больше других русских земель. Киев, например, превратился в небольшое село. Большинство русаков из этих мест отхлынуло на Запад, в Галицию, которая тогда включала в себя Краков, Закарпатье, Словакию и т. д. Там их язык подвергся некоторому влиянию польского и других западнославянских наречий, но назвать это эпохой рождения украинской мовы очень трудно, скорее всего, невозможно. Надписи на надгробьях во Львове и найденном там колоколе подтверждают, что еще в четырнадцатом веке малороссы писали на древнерусском языке, который от мовы отличается, по оценкам многих специалистов, даже больше, чем русский.
Когда монголы перестали представлять из себя какую-то опасность, малороссы начали постепенно возвращаться на старые земли, двигаться в сторону северо-восточных русских княжеств. В свою очередь, великороссы начали продвигаться на юго-запад. Так формировалось население, например, Харьковской области. Ее территория долгое время входила в состав Московского государства. В семнадцатом веке туда хлынули малороссы, затем вплоть до недавнего времени в эти места переселялись великороссы.
Донецкая земля в свое время именовалась Диким полем, здесь кочевали половцы, потом рыскали татары, но в целом она была безлюдна. Единственными, кто находился там подолгу, были московские воины из дозорных отрядов, по-нынешнему — пограничники. Других славян запорожский полковник Шафран (который оставил записки о своем путешествии по Дикому полю) в начале XVI века здесь не застал.
Свои претензии на эту территорию самостийники обосновывают тем, что 20 августа 1576 года польский король Стефан Баторий выдал запорожским казакам грамоту, в которой провозглашалось их право владеть Дикой степью до самого Дона. Все бы хорошо, да только земля эта к Польше никакого отношения не имела. С таким же успехом Президент Путин может подарить Германии французские Эльзас и Лотарингию. К концу XIX века, как пишут исследователи, сравнительно «тонкий поток» переселенцев из России превратился в «бурный водопад». Между 1870 и 1900 гг., особенно в 90-е годы, два региона на юго-востоке современной Украины — Донбасский и Криворожский — благодаря неожиданному стечению обстоятельств стали самыми быстрорастущими промышленными областями Российской империи, а может быть, и мира. В Донбассе стали разрабатывать уголь, в Кривом Роге — руду. Между 1870 и 1900 годами добыча угля в Донбассе выросла более чем на 1000 процентов. В своем экономическом развитии регион изначально был ориентирован на нужды России. Здесь было сосредоточено 40 процентов ее промышленности. К тому же это был более русский регион, чем, например, Кубань. Украинцы составляли не более трети шахтеров, металлургов, интеллигенции.
После революции, во время первых опытов по созданию Украины, Донбасс как бы повис в воздухе. Он не считал себя частью Малороссии. Так же, как Одесская земля, Таврия, Крым, Приднестровье, — это была Новороссия.
После февральской революции и создания в Киеве украинского правительства — Центральной Рады — малороссы попытались было заявить свои претензии на Новороссию. Но, по словам одного из их лидеров, члены Временного правительства, как только услышали об этом, «начали размахивать руками, расхристались и проявили суть своего русского голодного, жадного национализма». В итоге в состав Украины вошли Киевская, Полтавская, Подольская, Волынская и Черниговская губернии. И все! После Октябрьского переворота малороссы объявили Донбасс своим, осталось спросить, как смотрят на это русские шахтеры и металлурги. А смотрели они косо. 9 февраля 1918 года было провозглашено образование Донецко-Криворожской республики как независимого от Киева государства.
Тогда в дело вступил Ленин. В начале марта 1918 года ЦК РКП (б) принял постановление, где подтверждалось, что «Донецкий бассейн рассматривается как часть Украины». Донецкие реагировали вяло. Москва время от времени упраздняла их республику, но еще в 1920 году на документах в Юзовке (ныне Донецк) ставились печати с надписью «РСФСР». В феврале того же года в Юзовке прошел съезд волостных ревкомов, который заявил: «Съезд настаивает на быстром экономическом и политическом слиянии Донецкой губернии с Советской Россией в едином ВЦИК Советов». Последовал отказ. Отчего так упорствовал Кремль? Без русского, пролетарского Донбасса Украина была буржуазно-крестьянской, сельскохозяйственной республикой («буряковой», как ее еще называют — от слова «буряк», то есть «свекла»). Практически так же обстоят дела и сегодня.
Западная Украина
Когда после нашествия монголов начался упадок Киевской Руси, Галицкая земля (ныне Львовская, Тернопольская и Ивано-Франковская области) входила по частям то в состав Венгрии и Польши, то в состав Турции, и, наконец, в XVIII веке она была аннексирована Австрией. Во время польского ига по Галиции был нанесен тяжелейший духовный удар, ее духовенство заставили принять унию с Римом. Общаться с Константинопольским Патриархом, который прежде управлял тамошними епархиями, запретили под страхом смертной казни, был развязан религиозный террор — православные приходы захватывались силой.
Временное облегчение принесла лишь оккупация края Австрией. Два выдающихся иерарха первой половины XX века, униатский митрополит Львовский Антоний Ангелович и епископ Перемышльский Иоанн Снегурский, возглавляли национальное возрождение Червонной Руси. В 1837 году появляется первый робкий литературный опыт на родном русском языке. В Галиции был выпущен литературный сборник «Русалка Днестровая», где можно было встретить такие слова: «Вырвешь мне сердце и очи мне вырвешь, но не возьмешь моей любви и веры не возьмешь; ибо русское мое сердце и вера — русская».
В 1865 году ведущая газета Галичины «Слово» открыто доказывала, что галицкие «русины» и великороссы — один народ, а язык «русинов» — незначительное отклонение от русского языка и отличается от него только выговором; от Карпат и до Камчатки существует только один русский народ.
Австрия все больше понимала, что это представляет для нее все большую опасность. Она начинает поощрять робкие опыты по созданию в Галиции украинского литературного языка, а также настроения, что украинцы — это особый, не русский народ. Некоторые представители образованной молодежи, т.н. народовцы, увлеклись этими идеями. Постепенно в крае сформировались две партии: народовская («украинская») и старорусская («москвофильская»). Свою лепту в этот конфликт внесли иезуиты, которые начали создавать семинарии, где молодежь воспитывалась в антирусском духе.
О методах униатов этого сорта можно судить по такому эпизоду.
Крестьяне села Гнилички, недовольные давлением своего униатского духовенства, постановили вернуться в православие. В печати поднялся шум. В этом усмотрели акт чисто политический, доказательство нелояльности к Австрии и предъявили обвинение в государственной измене. Крестьян оправдали, но холодная война между украинцами и русскими в Галиции (иногда это были члены одной семьи) набирала обороты. На стороне москвофилов находилась большая часть населения, на стороне народовцев — австрийское правительство.
Холодная война переросла в «горячую» после начала Первой мировой войны. Австрийцы были шокированы, обнаружив, что галицкое население упорно не желает воевать со своими единокровными братьями — русскими солдатами. Начались репрессии. Заподозренных в «москвофильстве», как пишет историк Андрей Дикий, без суда и следствия вешали, а в лучшем случае ссылали в концлагеря в глубь Австрии. Наступавшая тогда русская армия на каждом шагу натыкалась на следы этих зверств, на еще не остывшие тела повешенных, среди которых были и женщины. Одной из жертв таких расправ пал уважаемый всеми священник о. Максим Сандович. Он был расстрелян без суда в сентябре 1914 г. в Горлицах. Падая, он воскликнул: «Да здравствует русский народ и святое православие!» Палачи докололи его штыками…
Поражение наших войск привело к тому, что вслед за русской армией из Галиции в Россию хлынуло до полумиллиона беженцев. А в самом крае был развязан такой террор, какого эта земля еще не знала. Казнить могли за одно сказанное по-русски слово, за хранение русской книги, газеты, открытки, за наличие в доме иконы из России или портрета русского писателя. Австро-венгерским солдатам выдавали специальные шнуры для виселиц. Среди казненных были 5−7-летние мальчики и девочки и даже грудные младенцы. Всего было уничтожено не менее 60 тысяч человек, еще около 100 тысяч умерло в лагерях. Народовцы-украинцы играли в происходящем огромную роль. Именно по их доносам погибали галичане, не желавшие забывать, что они русские. Так русская Галиция стала превращаться в украинскую — ядро Западенщины.
Последующие события, впрочем, примирили на время москвофилов и народовцев, им пришлось сплотиться против общего врага — Польши. Осенью 1918 года, во время распада Австро-Венгрии, в Галиции была создана Западно-украинская Народная Республика (ЗУНР) со столицей во Львове. Но уже через сутки город оказался во власти поляков. После нескольких месяцев боев около 50 тысяч малороссов организованно отступили в российскую часть Украины, где сначала примкнули к самостийникам, а потом влились в деникинскую армию.
После советско-польской войны Галиция попала под власть Варшавы. В 39-м году Сталин отбил ее обратно. Именно тогда, в результате красного террора, окончательно сбылась шестивековая мечта Польши и Австро-Венгрии. Западная Украина утратила чувство, что является частью русской земли. Полякам это, впрочем, стало уже безразлично. Все, чего они добились лично для себя, — лютой ненависти галичан. Множество польских сел было вырезано. Эти настроения сохраняются по сей день. В 1997 г. боевики УНА избили учеников польской гимназии во Львове, в октябре 1998 г. осквернили львовские могилы польских легионеров, погибших в советско-польской войне 1919−1920 гг., и т. д. В Западной Европе и США, однако, плохо понимают, что за силы стоят сейчас за Виктором Ющенко. Надо полагать, что их ждет в Галиции немало сюрпризов.
Забытое зерно
Мы описали здесь два полюса Украины: Восточную и Западную ее части. Особняком стоит Волынь, которая долго была под властью России и где сильно было православие, но сейчас националисты заставили большинство православных здесь перейти в Автокефальную Церковь. Еще дальше отстоят от Западенщины Буковина (Черновицкая область) и Закарпатье (Закарпатская область). Буковина очень долго входила в состав Молдавии, Закарпатье — Венгрии. Православие там по-прежнему сильно и не особо враждует с униатством, сохранившимся в этих местах лишь по вине обстоятельств. Дело в том, что эти области не прошли польской обработки и до сих пор многие их жители — кто тайно, а кто явно — считает, что особых отличий у них с русскими нет. Часть закарпатцев по-прежнему полагает, что они не украинцы, а русины, и протестует против украинизации. В идеале буковинцы и закарпатцы не прочь были бы создать собственные республики.
Веками раздробленная Украина по-прежнему далека от единства. Создание самостийной Украины не только не помогло преодолению этого разделения, но лишь усилило неприязнь друг к другу западно-русских народностей. Свою роль играет и церковный раскол, разделяющий украинцев на приверженцев Православной, Католической, Униатской, Автокефалистской, Филаретовской Церквей. Где искать выход из этого положения? Было бы наивно полагать, что многие малороссы мечтают о воссоединении с Россией. Даже в Восточной Украине мысль об отправке сыновей на чеченскую войну не вызывает особых восторгов. Пока Россия не станет не просто сильной, но нравственно сильной, как в прежние века, — малороссов нам не привлечь. Но не объединить их без нравственной силы и Киеву. Понимание этого там практически отсутствует.
Лишь где-то у корней — там, где сохранилась живая православная вера, — и тернопольцы, и одесситы, и донбассцы по-прежнему верны заветам святого Владимира и остаются единым с нами народом. Это зерно сейчас не востребовано, лежит впотьмах, забытое, почти всем чужое. Но Бог даст, однажды оно прорастет.
N 479, декабрь 2004 г.
