О религиозной паранойе и религиозной истерии

Болезней с такими названиями ни в одном из диагностических справочников и классификаторов заболеваний нет. Однако, в бытовом смысле они применяются довольно часто, обозначая те или иные отклонения в общественном поведении некоторых людей. Поэтому мы попытаемся проследить основные этапы происхождения и развития этих состояний, действительно имеющих место быть в нашей жизни, опираясь на учение о высшей нервной деятельности великого русского физиолога И.П.Павлова. Впервые придя в Церковь, человек сталкивается с совершенно новым, незнакомым и непонятным ему миром.

При этом срабатывает т.н. «установочный рефлекс», или рефлекс «что такое?» по Павлову — человек весь внутренне подбирается, мобилизуется, для того, чтобы адекватно ответить на изменившиеся внешне обстоятельства. Эта внутренняя готовность очень важна, т.к. менять приходится много — образ жизни, питания, поведения, труда и отдыха и пр. Причем менять приходится часто в сторону ограничения, а это еще тяжелее. Начинается период неофитства. Неофитство — это совершенно нормальный физиологичный процесс для вновь вступившего.

Цель его — упорядочить и привести к определенным стандартам внешние проявления жизни и подвести к началу внутренней жизни, которая и будет в дальнейшем определять бытие этого человека в сообществе себе подобных и в вере, которую он исповедует.

Однако, неофитство, как процесс вхождения в суть дела, может преображать и патологические черты. В чем здесь причина? Причина, как правило, в установочном рефлексе, который срабатывая на изменение внешней среды, требует конкретный образец поведения и образа жизни в новых условиях. В идеале этим примером должен быть человек высокой духовности — старец, делатель, но в нашей действительности таковых — дефицит. При отсутствии старца, лучшим вариантом является фиксация сознанием на образцах жизни и поученииях святых Отцов Церкви. Но далеко не всегда мы встречаемся с этими вариантами неофитства. Чтобы читать Святых отцов, необходимо время, терпение, большие усилия для поддержания внутренней сосредоточенности — а это возможно при достаточно крепкой, сильной нервной системе. Слабая нервная система большей части неофитов не выдерживает такого напряжения и требует немедленного примера, знамения, символа, просто более сильной личности. Однако, найденные символы, знамения и люди являются объектами внешнего мира, они дают на какое — то время силы для сохранения внешних ограничений, но не дают толчка к началу внутренней жизни. Вот это отсутствие внутреннего духовного развития, дающее понимание смысла необходимости внешних ограничений «изнутри» и является причиной религиозного ханжества, лицемерия, показной религиозности, законничества, запретительства.

Что же происходит далее? Дальнейшее развитие неофита происходит в соответствии с его типом высшей нервной деятельности. И.П.Павлов экспериментально выделил 4 типа высшей нервной деятельности, но нас будут интересовать лишь 2 крайних варианта: сильный неуравновешенный (соответствует Гиппократовскому холерику) и слабый неуравновешенный (меланхолик у того же Гиппократа).

Холерики представляют собой людей, у которых интеллектуальная деятельность преобладает над чувственно — эмоциональной сферой (такой тип мыслителя, зарытого в бумажки и не обращающего внимания на дырявые носки, бардак в комнате и уплывающий кофе на плите). Такой человек склонен цепко и очень прочно фиксироваться сознанием на какой-то идее, возводя ее в превосходную степень до поклонения ей. Также им свойственна переоценка собственной личности, самоуверенность, нетерпимость к чужим мнениям. резко выраженная чувствительность в отношении фактов, ущемляющих их повышенное самолюбие, склонность к увлечению какой — либо идеей, доходящая до фанатизма. Это ведет к развитию недоверчивости и подозрительности, жизнь его проходит в постоянной борьбе с окружающими людьми, которые, как он считает, к нему несправедливы.

В периоде неофитства, начитавшись вместо св. Отцов всевозможных комментариев к ним, написанных не от Духа, а от «большого ума» в стиле «православных страшилок», они переживают некое внутреннее потрясение, которое, как им кажется, дает им смысл понимания происходящего. Как правило, после прочтения «страшилок» появляются навязчивые (хочется сказать бредовые) идеи преследования по типу так называемого парафренного синдрома, выражающиеся в поиске и видении всегда и везде врагов: жиды, масоны, компьютерная сеть, спутниковое кодирование, секты, сатанисты, экуменисты, журналисты и пр. Да, это действительно имеет место быть в нашей жизни, но не в такой же степени, чтобы забыть о настоящей жизни и думать только о кознях преследователей. В дальнейшем навязчивая идея преследования наводит на мысль — ведь если так неотступно преследуют, так значит неспроста…! Значит, есть в нас, а в частности во мне, нечто такое, что им покоя не дает! Так постепенно формируется навязчивая идея величия. При истинной паранойе все может начаться не с идеи преследования, а сразу с идеи величия, когда человек считает, что человек знает или умеет нечто такое, что может спасти мир, дать человечеству огромные возможности в лечении болезней, получении дешевой энергии, продуктов питания. избавления от «нечистой силы», спасения России и пр. Эти идеи занимают человека всего, подчиняя себе его деятельность и жизнь. Сложность этих состояний заключается в том, что при наличии таких тонких духовно — психических нарушений они абсолютно сохранны интеллектуально, работоспособны, набожны порой до исступления, так что даже рука не подымается заподозрить их в отклонении. Они же свои подозрения рассылают направо и налево.

Исходом этого состояния будет или постепенная деградация личности, или параноидная форма шизофрении. Духовная же подоплека этого очевидна: при отсутствии истинной внутренней духовной жизни, душевная природа, не терпящая пустоты, заполняется духом лжи и ведет к гибели.

Второй крайний вариант высшей нервной деятельности — меланхолики. Это люди очень слабые психически, чувствительные, мнительные, больших интеллектуальных, психических и физических нагрузок не переносят, они вводят их в депрессию, ступор; тогда как различные мелочи воспринимаются обостренно и им придается преувеличенное значение до экзальтации или аффективного экстаза. Преобладает чувственно — эмоциональная сфера над интеллектуальными построениями.

В периоде неофитства, после «страшилок», «знамений», младостарцев — парафреников и параноиков такие субъекты впадают в состояние истерии.
Истерия очень разнообразна в своих проявлениях и усложняется тем, что таким людям свойственны высокая внушаемость и подражание. Подражая соседям, они боятся «кодирования», ищут «знамений», «знаков свыше», придавая повышенное значение субъективным ощущениям и житейским мелочам. Они считают сколько раз их «пробивает благодать» в том или другом храме во время службы того или иного священника, ищут «благодатных» батюшек, а найдя таковых истинных или надуманных, раздувают вокруг шумную кампанию прижизненной канонизации, ловя каждое чихание как «знак свыше», чем даже вводят в соблазн и самих священников.
Меланхолики — это люди, дающие нам основной процент разнообразных тяжелых и хронических заболеваний, связанных, как правило, со слабой регуляцией головным мозгом их внутренних органов и обмена веществ. Поэтому им, в силу их внушаемости, так важна установка на исцеление у чудотворных икон. источников, мест и пр. Именно среди этих людей мы и наблюдаем, как правило, все имевшие место быть чудеса исцеления, поэтому меланхолики и составляют основную массу хронических паломников. Этим я не желаю умалить ценность исцеления у икон, мощей и пр., но хочется сказать, что исцеление само по себе не является самоцелью для человека, а есть помощь, поддержка, поощрение за внутренний духовный труд и подается не всем одинаково, а по силам. Для сильных типов — сангвиника и флегматика слишком просто было бы куда — то приехать, к чему — то приложиться и готов результат — язва исчезла, рана заросла, камни высыпались — они могут и должны потрудиться не на «благодатном месте», а внутри себя. тогда им будет помощь вне зависимости от благодатности места.

От меланхолика же много не требуется — пусть небольшое сосредоточение, небольшое действие — результат получен. Однако и здесь наши истеричные меланхолики переусердствуют, — разум фиксируется не на вере, бдении и молитве, а на болезни как желании повторения эффекта исцеления или страдать, вызывая сочувствие к себе окружающих, в подражание Серафиму Саровскому и Амвросию Оптинскому. Но подражают. опять же не их молитве, а их болезням и желают себе (а подчас и своим близким заодно) новых и все больших болезней, забывая, что духовный рост через перенесение телесных страданий — удел очень немногих и очень сильных людей, с сильным уравновешенным типом высшей нервной системы, но никак не для меланхоликов. Однако, общественность в заблуждение вводят своими экзальтированными рассказами взахлеб о пользе и необходимости болезней вплоть до их активного поиска, провокации и прочего членовредительства.

Завершается это формированием истерических припадков по типу временной слепоты, глухоты, временного паралича, нервных тиков, или напоминающих эпилептические припадки с судорогами и пеной у рта.
Духовная подоплека этого та же, что и у парафрено-параноиков, только здесь одержимость приобретает иные, уже явно классические черты.

В повседневной жизни мне приходится ежедневно сталкиваться как с теми, так и другими типажами. Лепить диагноз сразу не хочется, да и нет имеет смысла: параноик сделает тебя своим личным врагом, но не исправится, а истерик начнет плакать, кричать, бить посуду, стучать кулаками, топать ногами, того и гляди упадет и выгнется дугой в судорогах, но результат будет тот же.

Поэтому, пользуясь случаем, хочется обратить внимание на некоторые аспекты:

1. стараться поменьше читать бесконечные сериалы «православных страшилок» и комментариев к св. Отцам, а основной упор делать на самих первоисточниках.

2. Читая отцов Церкви, не искать у них указаний на признаки «последних времен», а пытаться найти у них ответы на следующие вопросы:
— как мне конкретно строить мою жизнь?
— как мне молиться?
— какие существуют критерии оценки правильности моей жизни и молитвы, чтобы не впасть в еще большую прелесть, чем та, в которой нахожусь сейчас?

3. Попытаться понять, что истина открывается только через внутренний поиск, а не через поиск внешних врагов или благодатных мест и найти в себе начала этого внутреннего поиска. На этом считаю необходимым завершить затянувшийся разговор, чтобы утомленный читатель не заподозрил автора в дебюте паранойи.