Она не училась и не была в Париже

Выставка архивных документов, посвященная Екатерине Великой, рассказывает личную историю императрицы

«Жила была немецкая девочка, у которой было целых три имени. Вместе с папой и мамой жила она в своем очень маленьком и очень бедном княжестве, и ничего интересного ее в жизни не ожидало. Но, на счастье или на беду, девочке достался не по-женски цепкий ум и бешеная воля — совсем не по масштабам ее почти кукольного княжества…» — так можно было начать эту историю.

Вот только до конца ее мы добрались бы очень не скоро — описание жизни нашей Софьи Фредерики Августы займет множество увесистых томов. Потому что жизнь Екатерины Алексеевны Романовой (так ее стали звать после замужества) — это эпоха в мировой истории, причем эпоха, перенасыщенная важнейшими событиями.

Поэтому устроителям выставки «Блестящий век Екатерины Великой. К 275-летию со дня рождения» не позавидуешь.
Ну как вместить в три небольшие комнаты в Выставочном зале федеральных государственных архивов хотя бы важнейшие события десятилетий екатеринского правления?

Глобальные реформы системы управления и русско-турецкие войны, Чумной бунт и постройку Исаакиевского собора, присоединение Крыма и восточной Грузии, секуляризацию церковных земель и освобождение дворянства, Вольтера и Пугачева, окончательное присоединение Украины и раздел Польши, Суворова, масонов, Черное море, Радищева, осетин, заговор Мировича и прочая, прочая, прочая…

Да никак. Как любят говорить математики: «задача не имеет корректного решения».

Поэтому устроители выставки нашли неожиданный ход — раз поводом к экспозиции послужил день рождения, поговорим просто о человеке, о его жизни, а все остальное пойдет фоном. Задача, надо сказать, тоже почти нерешаемая — жизнь самодержцев, тем более тех, что остаются в истории с эпитетом «Великий» слишком густо покрывают позолотой, и уже через несколько лет остается лишь памятник в непроницаемой броне.

Выход один — скалывая напластования, пробиваться к живому. Самое удивительное — устроителям это удалось. Правда, дорогой ценой — как заметил на открытии выставки руководитель Федерального архивного агентства Владимир Козлов, «наверное, такого количества уникальных документов наш зал еще не видел».
Начинается все с самого начала — с «доношения» князя Репнина императрице Елизавете Петровне о прибытии в Петербург принцессы Иоганны-Елизаветы Ангальт-Цербстской с 15-летней дочерью, выбранной в невесты наследнику Петру III.

А дальше — нелегкое житье одинокой худородной провинциалки в этой чужой и очень странной стране, возврата из которой для нее уже не было: границы России она больше не пересекла ни разу. Подведением черты под прошлой жизнью — экспонируемый акт отречения вел. кн. Екатерины Алексеевны от полагающегося наследства в Ангальт-Цербстских землях.

Потом — пунктиром. Врастание в новую жизнь, обзаведение связями, изучение русского языка, весьма успешное — письмо Елизавете написано хотя и с помарками и ошибками («нижайшая мая благодарность»), но на неплохом русском. Екатерина истово пытается стать русской, и, как многое другое, это ей удается. Ко времени воцарения Петра перед нами уже не напуганная девочка, а уверенная в себе 33-летняя женщина, готовая помочь мужу в управлении страной. В своем дневнике она пишет: «Я не желаю, я не хочу ничего, кроме блага стране, в которой меня поставил Бог, он мне в том свидетель». Одна беда — муж этой незаурядной женщине достался предельно никчемный и ни к чему не годный.

Лучшее свидетельство тому — записка Петра III, написанная жене уже после переворота, которому посвящен целый стенд. Чуть ли не печатными буквами, с многочисленными ошибками он вывел: «Ваше величество, я ещо прошу меня, который вашей воле исполнял во всем отпустить меня в чужие краи, с теми, котория я, Ваше величество, прежде просил и надеюсь на ваше великодушие, что вы меня не оставите без пропитания. Верной слуга, Петр».
Человек просто ничего не понимал — какое пропитание, какие «чужие края»? Ему жить оставалось считанные дни.

А дальше — уже долгое царствование, и множество славных дел, иллюстрируемых документами, написанными все тем же уверенным почерком. Масштабы работы Екатерины просто поражают, похоже, нет ни одного мало-мальски значимого дела, оставленного ею без внимания. Даже «Указ о публичном наказании в Москве помещицы Дарьи Салтыковой за истязание дворовых людей» написан ею собственноручно. А пофамильное «доношение» директора московского университета М. Хераскова «об успехах и прилежании каждого ученика»? Картина маслом: «Ректор МГУ В. Садовничий отправляет президенту В. Путину табели успеваемости студентов».

Много материала и по «внеслужебным» увлечениям Екатерины. Знаменитая переписка с философами Вольтером, Дидро, Руссо, Д`Аламбером и пр. — «я, которая не училась и не была в Париже, конечно, бедна сведениями и умом, и поэтому не знаю, чему следует учиться, и даже чему можно учиться и где все это можно почерпнуть, как не у подобных вам…». Литературные опыты — на выставке представлены многочисленные издания ее пьес вроде «Начальное управление Олега (подражание Шекспиру без сохранения обычных феатральных правил)». Ее увлечение историй — вроде рассуждений о исторических работах «Плютарха Хяропейского». В общем, все как у Пушкина: «Мне жаль великия жены,/Жены, которая любила/Все роды славы: дым войны/И дым Парнасского кадила».

Ну и, наконец, совсем уж личные вопросы. Стенд, посвященный фаворитам императрицы, игриво украшен чудом сохранившимся чулком Екатерины и чьей-то розовой подвязкой. Но ажиотаж вызывают не они, а переполненная бабьим счастьем сорокалетней женщины записка к Потемкину:
«Миленький, какой вздор ты говорил вчерась. Я и сейчас еще смеюсь твоим речам. Какие счастливые часы я с тобой провожу… Я от роду так счастлива не была, как с тобой…».

А рядом, на стенде, посвященном детям и внукам, полное материнской вины письмо внебрачному сыну Алексею Бобринскому: «Мать ваша, быв угнетаема разными неприязнми и сильными неприятелями, по тогдашным смутным обстоятельствам, спасая себя и старшаго своего сына, принуждена нашлась скрыть ваше рождения…». И, наконец, любимые внуки. Детские каракули будущего Александра I неотличимы от миллионов писем бабушкам: «Очень желаю, чтоб вы скорее приехали. Ваш внучик Алексаша».

Пройдет немного лет после смерти всесильной бабушки, и Россию, которую она так твердо провела из XVIII века в XIX, опять куда-то понесет. «Внучик Алексаша» в борьбе за престол ухайдокает «сыночка Павлушу», и родившийся через три года после смерти Екатерины великий поэт свое стихотворение завершит строчками «Россия, бедная держава,/Твоя удавленная слава/С Екатериной умерла».

«Блестящий век Екатерины Великой. К 275-летию со дня рождения», Выставочный зал федеральных государственных архивов, (Б. Пироговская, 17), до 26 ноября

22 октября 2004 г.