 |
| Богослов. Ru | Ксения Кривошеина | 09.06.2015 |
Недавно вышедшая в издательстве «Эксмо» книга К. Кривошеиной посвящена личности монахини Марии (Скобцовой). В этой книге впервые публикуется её подробная биография, летопись земного пути женщины, чьё имя входит в совсем не многочисленный список людей, о которых можно было бы сказать, что это настоящие христиане ХХ века. Её жизнь, сначала в России, а затем в эмиграции, была очень деятельной и яркой. Мать Мария открывала бесплатные столовые, дома для престарелых и бездомных. Во время Второй мировой войны и оккупации Франции она спасала и укрывала советских военнопленных. Эта опасная деятельность связала её с французским Сопротивлением и в результате привела к трагической гибели в концлагере Равенсбрюк.
Имя матери Марии до сегодняшних дней используют как знамя для самых разных идей, а с её жизнью и прославлением в Русской Православной Церкви связано много споров и недомолвок. В СССР её преподносили обществу как партизанку и большевичку, а на Западе — как борца с косным православием и заступницу евреев. Это противостояние вокруг многогранной личности матери Марии (Скобцовой) продолжается до сих пор.
Вместе с издательством ЭКСМО мы задумали выпустить книгу не как академическое издание, а для широкого читателя, который, может быть, никогда не слышал этого имени.
Издательский Совет РПЦ дал гриф этому изданию, а поэтому книгу можно будет купить не только в светских магазинах, но и в церковных лавках. Книга снабжена фотографиями и цветными вставками живописных работ матери Марии. Удалось найти и неизвестные биографические материалы, пригласить к написанию статей специалистов. Не мне судить, насколько наш коллектив справился с поставленной задачей, но могу сказать, что книга творилась с любовью и большим тщанием. Мне очень хотелось как можно шире рассказать о времени и людях, окружавших эту интереснейшую личность, о России, которую мы все потеряли, о Европе, которая сформировала не только её, но и весь русский Серебряный век.
События, перевернувшие историю России в 1917 году, и последовавшая гражданская война непосредственно коснулись Елизаветы Юрьевны Кузьминой-Караваевой — будущей матери Марии. Эти «окаянные дни» стали во многом поворотными в её дальнейшей судьбе, которая через три года вынесла её за пределы России в исход, где началась её вторая жизнь.
Она родилась в Риге 8 декабря 1891 г. и была человеком своего времени, наследницей европейской культуры, идеалисткой с романтическими представлениями о «равенстве и братстве на земле». Мать Мария много писала о предназначении России и о её будущем. Голос и творческое наследие монахини и сегодня звучат актуально.
Митрополит Антоний Сурожский глубоко почитал мать Марию и писал о ней: «Она сумела, следуя по стопам своего Господа и Учителя, любить „напрасно“, „безрезультатно“: любить людей пропащих, безнадёжных, тех, „из кого всё равно ничего не выйдет“, кого „и могила не исправит“, — потому только, что они ей были „свои“, русские, обездоленные, погибающие; а позже, во время войны, просто потому, что они были люди в смертной опасности, в страхе, в гонении, голодные, осиротелые — свои по крови не потому, что они принадлежали той или другой национальности, а потому, что для них Свою Кровь излил Христос, потому, что ею овладела до конца Божественная Его Любовь».
Сегодня, подойдя к рубежу 70 лет с момента её гибели, мы знаем о ней очень много, поминаем мать Марию не абстрактно, а как нашу современницу, свидетеля и активного участника трагического XX века. Она оставила после себя много интересных воспоминаний, богословских эссе, размышлений о добре и зле и определённые советы, основанные на собственном опыте, как обустроить «наше православное дело». Есть в её жизни важные вехи становления личности — зарубки памяти, сохранились художественные произведения и даже те, что она создала в лагере. Умирая от истощения, она помогала выживать в нечеловеческих условиях своим солагерницам. Сегодня мать Мария возвращается к нам, живой и улыбающейся, и говорит, что смерти нет, а есть только любовь к Богу и человеку, и надежда на то, что ненависть и злоба будут повержены!
Она писала: «Мы безбытны. Что это — случай? Что это — наша житейская неудача? В такую, мол, несчастную эпоху мы родились? В области жизни духовной нет случайностей, и нет удачных и неудачных эпох, а есть знаки, которые надо понимать, и пути, по которым надо идти. И мы призваны к великому, потому что мы призваны к свободе».
В этом и есть смысл жизни и трудов матери Марии. Христианская свобода личности рассматривалась ею как бесценный дар Божий, и она шла на видимые и невидимые миру жертвы, чтобы сохранить его для тех, кто был рядом. При этом она сама оставалась по-настоящему свободным человеком. Её свобода активно проявлялась в неустроенности земного бытия: в храмах, спешно переоборудованных из гаражей и конюшен, в «стульях», сооружённых из пачек телефонных справочников, в незапиравшейся двери в бедную каморку под чёрной лестницей.
Уже в 30-е годы, находясь далеко от России, она болела за Церковь и за монашество. В статье «К делу», опубликованном в журнале «Новый Град», она высказывает опасения по поводу проблем, которым могут подвергаться монастыри: старение монахов и монахинь, их вымирание, запрет новых пострижений на Валааме, запрещение поступлений (в прибалтийские монастыри) не местных подданных и той роли, которую, по её мнению, должно нести современное монашество.
По её словам: «оно должно занять такое же органическое место в нашей жизни, какое принадлежало ему в отдалённые времена. Оно должно нести на своих плечах большие творческие задачи активного православия и организовывать около себя не только духовную, но и экономическую, и бытовую жизнь людей».
Мать Мария после пострига, в 1932 году в Париже, побывала в Прибалтике и Финляндии, приезжала в Ригу, прожила здесь около двух недель. В рижском женском Свято-Троицком монастыре ей сшили женское монашеское облачение.
Её приезд был связан с проведением съездов РСХД в Прибалтике, она встречалась с молодёжью и даже приняла участие в их спортивном празднике на Рижском взморье, с ночёвкой на сеновале. Многие отмечали необыкновенную общительность и живость монахини.
Она не обладала сентиментальным характером, но поездка в Прибалтику, которая состоялась почти сразу после её пострига, была неким символическим знаком. Ведь она покинула Ригу в младенчестве — Лизой Пиленко, а вернулась к родным местам в монашеском облачении.
Во время этой поездки она посетила и Эстонию. Здесь с группой женщин РСХД она побывала в Нарве, где они совершили поход к границе с СССР. Там из-под проволоки они нарвали цветов и накопали земли, которую мать Мария увезла в Париж.
В одной из статей, в моей книге, профессор Жорж Нива говорит: «Лиза Пиленко, Елизавета Юрьевна Кузьмина-Караваева, мать Мария. личность парадоксальная, многосложная, вызвавшая острые споры, но и цельная, дошедшая до конца, осуществившая себя в мере, редко кому дарованной.
Она полностью принадлежит ХХ веку. Её гордая и смиренная, вечно алчущая душа искала свет в той «европейской ночи», о которой пел скептик и трагик Владислав Ходасевич. Она добровольно погрузилась в эту ночь тоталитаризма, пыток, холокоста, в её неминуемую тьму.
Судьба матери Марии присоединилась к судьбам миллионов жертв. Она вписывается в мартиролог века и в мартиролог поэзии рядом с Мандельштамом, Цветаевой, Ахматовой, Шаламовым и многими другими".
