 |
| Труд | Владимир Забровский | 15.10.2004 |
— Почему сегодня наши спецслужбы не могут обуздать терроризм? Не хватает профессионализма?
— В спецслужбах по-прежнему служат прекрасные специалисты. Среди них и мои ученики. «Альфа», другие подразделения спецназа работают достаточно профессионально. Но сейчас одного профессионализма в узком смысле этого слова уже недостаточно. Как бывший разведчик могу сказать, что у нас явно слабая агентурная сеть. В Афганистане у меня были агенты среди душманов. Конечно, примерно половина поступавшей от них информации являлась откровенной «липой», но с остальной можно было результативно работать. Через своих агентов я получал, скажем, сведения о действующих в Пакистане центрах по подготовке террористов, удалось даже добыть карту, где были нанесены места их расположения. После проверки, проведенной нашей разведкой, информация подтвердилась на 90 процентов.
Структура террористических организаций хорошо известна: вдохновители, преследующие определенные политические цели, — организаторы — исполнители. Желательно иметь информаторов на всех трех уровнях. Но обязательно — в финансовых и мозговых центрах террора. И спецслужбы должны обмениваться информацией. А у меня складывается впечатление, что нынче каждая из них тянет одеяло на себя.
— Может быть, в чужой стране вербовку осуществлять проще?
— Методы вербовки — это секрет. Но могу сказать, что и в Афганистане, и в Чечне они различаются не многим. К примеру, на Востоке и в республиках Северного Кавказа сильны традиции кровной мести. Мы этим пользовались достаточно часто. Ну и, разумеется, деньги. Хотя в Бадахшане агенты иной раз просили у меня за информацию не афгани, а «красную рыбу» — упаковку кильки в томате. Но тогда там был голод.
— Сейчас практически каждая операция по освобождению заложников заканчивается большой кровью. В ноябре 1983 года вы руководили штурмовой группой, освободившей захваченный группой террористов пассажирский самолет в Тбилиси. Известно, что при этом не пострадал ни один заложник, а вы не потеряли ни одного бойца.
— 18 ноября наше 4-е отделение группы «А» находилось на боевом дежурстве. Помню, начальник отделения Виктор Карпухин вызвал меня и приказал: «Ребятам — готовность N 1». Лишних вопросов в «Альфе» задавать было не принято. Быстро экипировались, взяли оружие. Через четверть часа мы с Карпухиным были у руководителя «Альфы» Геннадия Зайцева. Получили задачу: «Готовьтесь к серьезной операции. Вылетаем в Тбилиси. Там захвачен самолет». В течение 10 минут загрузились в транспорт и поехали в Домодедово. На взлетной полосе нас ждал личный самолет председателя КГБ СССР.
Только в аэропорту Тбилиси узнали, что 8 террористов захватили Ту-134 с пассажирами, который должен был лететь в Ленинград. Требуют отправить их в Турцию. Создан штаб по освобождению под руководством Эдуарда Шеварднадзе, ведутся переговоры. Дело осложнялось тем, что на борту уже было двое раненых. Захватившие лайнер стреляли в бортинженера и инспектора Аэрофлота…
К тому времени, когда мы получили приказ занять боевые позиции вокруг самолета, в штаб уже поступила некоторая информация о тех, кто его захватил. Хотя главарем был неоднократно судимый Гиви Кабаидзе (в прошлом актер), среди террористов оказались дети весьма высокопоставленных родителей. Накануне двое из них — дочь главного архитектора Тбилиси Тамара Патиашвили и сын известного ученого Сосо Церетели сыграли свадьбу. По разработанной легенде они вместе с друзьями, среди которых был и художник Гия Табидзе (тоже фамилия в республике известная), летели в Ленинград в свадебное путешествие. Вся группа прошла на борт по «высоким» родительским звонкам через депутатский зал и пронесла с собой оружие. Проведя обыск на квартирах террористов, оперативники госбезопасности нашли гранаты. Значит, можно было предположить, что гранаты есть и на борту.
В штабе продолжали попытки войти в контакт с террористами еще четыре часа. Хорошо, что Шеварднадзе не пытался руководить нашими действиями: некомпетентное вмешательство способно завалить любую операцию. Все силовики были замкнуты на нашего командира Зайцева. А работу «Альфы» (было несколько спецгрупп) координировал из штаба Карпухин.
Все это время моя штурмовая группа на бетоне под пронизывающим ветром ждала приказа. Я находился всего в семи метрах от двери лайнера — в «мертвой зоне». И когда переговорщики очередной раз подошли к трапу, увидел, как в проеме показалась темноволосая женщина в дорогой шубе. В руке она сжимала гранату и что-то выкрикивала на грузинском. Для меня это было не расстояние. Из своего «макарова» я все восемь пуль всаживал в «десятку» и на 25 метров. Но команды на уничтожение не было. Оставалось наблюдать. Правда, если бы женщина попыталась вырвать чеку, я имел право принять самостоятельное решение. И выстрелил бы без колебания. Позже узнал, что это как раз и была Тамара Патиашвили.
Наконец, по связи (она была односторонней) прозвучала команда «Штурм». Бойцы моей группы ринулись вперед. Двери и люки самолета были плотно задраены изнутри, но мы умели их открывать и снаружи. У меня случилась секундная заминка — свой люк сразу открыть не удалось. Хотя щелчок прошел, но где-то механизм заклинило. Вдвоем с напарником Володей Игнатовым нанесли синхронный удар ногами, и крышка просто вылетела. Ворвались в салон, применив светошумовые гранаты. Каждый из нас работал строго в отведенном секторе, чтобы не мешать остальным. В руке у меня был пистолет, прикрепленный к экипировке специальным фалом — синтетическим шнуром огромной прочности. Случайно он зацепился за рычаг на кресле. Я автоматически рванул и порвал фал. Потом наши ребята не могли поверить, что такое возможно. Но в экстремальной ситуации возможности человека многократно увеличиваются. Справа от себя сразу увидел инспектора Аэрофлота. Тот сидел, зажимая рану на шее. А в проходе передо мной оказался высокий грузин, истошно оравший: «Я ранен, я ранен!». Заложники находились в шоке, но один из них знаком показал мне — бандит. Обернувшись, приказал следовавшему сзади Жене Первушину: «Взять его!». Это и был главарь, который для маскировки сам выстрелил себе в ногу (под брючным ремнем у него был спрятан пистолет). Мои бойцы быстро обезвреживали остальных.
А у меня в голове сидела одна мысль — найти даму с гранатой. Хотя террористов удалось обмануть и под предлогом дозаправки выкачать из баков самолета значительную часть топлива, взрыв в салоне мог наделать много бед. Пробежав по проходу, обнаружил женщину рядом с кабиной пилотов — на сиденье для стюардесс. Узнал по шикарной шубе. Сдернул, заломил руку с гранатой и, бросив на пол, накрыл своим телом. На мне был бронежилет, и, если бы она все же успела выдернуть чеку, взрыв я бы принял на себя. Об опасности в такие секунды просто не думаешь — надо выполнить задачу. Отобрав гранату, поднял голову и увидел Виктора Анисимова, который уже организовывал эвакуацию пассажиров. Подозвал его и попросил помочь. Здоровяк Анисимов (он, кстати, был в числе первых ворвавшихся во дворец Амина в Афганистане) мгновенно скрутил террористку и передал ее подоспевшим оперативникам. Потом мы с ним вошли в кабину пилотов и на руках вынесли тяжело раненного бортинженера. Захваченных нами террористов по одному усаживали в подъезжавшие к самолету машины. Я взглянул на часы: вся операция длилась 1 минуту 27 секунд.
— Чего, на ваш взгляд, нам ожидать в ближайшем будущем?
— К сожалению, у меня нет сомнений, что будут готовиться новые масштабные теракты. Нашим спецслужбам необходимо интенсивно работать на упреждение. Но поскольку террористы фактически объявили нам войну — каждый гражданин страны может внести свой вклад в борьбу с ними. Не знаю, необходимы ли при этом народные дружины, все-таки террористы — не уличные хулиганы, но вот сообщить в милицию, ФСБ о подозрительных людях, машинах, о помещениях, в которых складируются неизвестные грузы, — это реальная помощь.
Беседовал Владимир Гаврилов
