Доклад митрополита Смоленского и Калининградского Кирилла

О вопросах восстановления общения между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью и старообрядчеством

Ваши Высокопреосвященства и Преосвященства,

возлюбленные архипастыри!

Особой темой для рассмотрения на настоящем Соборе являются значительные изменения, которые произошли за последнее время во взаимоотношениях с Русской Зарубежной Церковью.

Как известно, ко времени избрания Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II открылись новые возможности для сближения с Русской Зарубежной Церковью, которые незамедлительно были использованы Его Святейшеством и Священноначалием Русской Православной Церкви. Об этом свидетельствует целый ряд документов. В частности, в открытом письме Святейшего Патриарха от 17 октября 1991 года, имевшем программное значение, говорилось: «Внешние оковы агрессивного безбожия, долгие годы связывавшие нас, пали. Мы свободны, и это создает предпосылки для диалога». Цель этого диалога была определена как восстановление канонического единства, единства в свидетельстве и молитве при сохранении автономии Зарубежной Церкви.

Постараемся кратко описать те разногласия, которые в начале 1990-х годов рассматривались в качестве основных препятствий к восстановлению общения между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью. Большей частью эти проблемы были обусловлены предшествующей политической ситуацией, сложившейся в советской России и определявшей ее отношения с государствами, где осуществляла свое служение Русская Зарубежная Церковь.

В двадцатые-тридцатые годы прошлого века Русская Церковь была в полной изоляции, общение с зарубежьем было минимальным. Митрополит Елевферий (Богоявленский) писал: «Казалось, что между Патриархией и зарубежной Церковью лежит такая непроходимая пропасть, что о каком-то личном общении нельзя и думать. Нам, зарубежным, оставалось довольствоваться только случайными разнообразными вестями».

Государственная власть в СССР проводила политику, направленную на полное уничтожение Церкви внутри страны и ослабление ее частей, оказавшихся в эмиграции. Архивные документы подтверждают, что от Святителя Тихона многократно требовали лишения сана и отлучения от Церкви зарубежного епископата.

В послевоенный период возможность диалога осложнялась условиями «холодной войны», когда Московский Патриархат и Зарубежная Церковь оказались по разные стороны «железного занавеса», разделявшего две противостоящие мировые системы. Церковный фактор при этом использовался политиками, как с одной, так и с другой стороны.

Оставляя в стороне всю политическую риторику прошлого, можно указать следующие канонические проблемы, которые, с точки зрения Московского Патриархата, должны быть разрешены для преодоления нашего разъединения.

1. Вопрос о каноническом статусе Русской Зарубежной Церкви и возглавляющего ее Архиерейского Синода в свете указа Святейшего Патриарха Тихона, Священного Синода и Высшего Церковного Совета Русской Православной Церкви об упразднении Высшего церковного управления за границей. Указ был подтвержден последующими актами Священноначалия Московского Патриархата, включавшими и канонические прещения, в частности, запрещение в священнослужении, наложенное на группу зарубежных архиереев.

2. Засвидетельствованное в ряде документов непризнание иерархами Русской Зарубежной Церкви канонической законности соборных актов и других важнейших решений Священноначалия Русской Православной Церкви. В отдельных заявлениях выражалось сомнение в присутствии благодати Божией в Русской Православной Церкви и совершаемых в ней таинствах.

3. Евхаристическое общение, в котором Русская Зарубежная Церковь состоит, во всяком случае, формально, с неканоническими группами, отделившимися по различным мотивам от других Поместных Православных Церквей и действующими, в частности, на канонической территории Румынской, Болгарской и Элладской Церквей. В последнее время эти группы пытаются также развивать деятельность на нашей канонической территории и территории Грузинского Патриархата.

4. Наличие среди священнослужителей Русской Зарубежной Церкви лиц, перешедших из клира Московского Патриархата и других Поместных Православных Церквей и находящихся под каноническими прещениями.

5. Наконец, с начала 90-х годов существует острая проблема наличия параллельных епархий и приходов, учрежденных Русской Зарубежной Церковью на канонической территории Московского Патриархата.

Со стороны Русской Зарубежной Церкви выдвигались, как правило, следующие условия восстановления общения с Московским Патриархатом.

1. Осуждение Русской Православной Церковью Послания митрополита Сергия 1927 года, а также представленного в этом документе политического курса, включающего компромисс с безбожными властями.

2. Отказ Московского Патриархата от экуменизма, под которым понимается такого рода общение с неправославными христианами или даже представителями нехристианских религий, в каком усматриваются признаки отступления от чистоты Православия. Это требование выдвигается, начиная с последней четверти ХХ века, и в последние годы выходит на первый план при обсуждении вопроса о преодолении разделения.

3. Причисление к лику святых в Русской Православной Церкви новомучеников и исповедников Российских, в особенности же Царской семьи. Такое требование становится слышным после 1981 года, когда прославление Собора новомучеников было совершено в Русской Зарубежной Церкви.

Могут ли на сегодняшний день эти три проблемы рассматриваться в качестве реальных препятствий для восстановления церковного единства?

Начнем с последнего вопроса. Коренное изменение положения в нашей стране, которое православные люди восприняли как дар Божий, ниспосланный по молитвам новомучеников, привело к тому, что Русская Православная Церковь обрела полную свободу. И незамедлительно началась тщательная работа по сбору и изучению документальных и иных свидетельств о мученическом подвиге верных чад Церкви в период безбожных гонений. Юбилейный Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 2000 года причислил к лику святых великий сонм новомучеников и исповедников, а также совершил канонизацию Государя и Царской семьи. Следует отметить, что среди прославленных новомучеников — многие из тех, кто не разделял церковно-политический курс митрополита, а впоследствии Святейшего Патриарха Сергия.

Деяние Юбилейного Собора о канонизации святых иерархи Русской Зарубежной Церкви восприняли «с особой надеждой и благодарностью Господу Богу», как отмечено в резолюции Архиерейского Собора Русской Зарубежной Церкви, состоявшегося в том же 2000 году. В документе также отмечено, что одна из причин разделения между Русской Зарубежной Церковью и Московским Патриархатом теперь, по милости Божией, в основном устранена.

Перейдем к вопросу о «Декларации» 1927 года. Священноначалием Русской Православной Церкви неоднократно было засвидетельствовано, что ныне «Декларация» воспринимается только как исторический документ, утративший силу. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви 1990 года заявил: «Мы… вовсе не считаем себя связанными… Декларацией 1927 года, сохраняющей для нас значение памятника той трагической в истории нашего Отечества эпохи… Мы вовсе не намерены идеализировать этот документ, сознавая и его вынужденный характер». В интервью газете «Известия» в 1991 году Святейший Патриарх Алексий сказал: «Заявление митрополита Сергия, конечно, нельзя назвать добровольным, ибо ему, находившемуся под страшным давлением, пришлось заявить вещи, далекие от истины, ради спасения людей. Сегодня же мы можем сказать, что неправда замешана в его Декларации… Декларация не ставит Церковь в правильное отношение к государству, а, напротив, уничтожает ту дистанцию, которая даже в демократическом обществе должна быть между государством и Церковью».

Не ограничиваясь этими заявлениями, наша Церковь свободно и вне всякого принуждения определила норму церковно-государственных отношений, опираясь на слово Божие, свидетельства многовекового Предания Церкви, включая, в частности, опыт новомучеников, обретенный Церковью в эпоху гонений от тоталитарного безбожного режима. Многие говорили об исторической значимости «Основ социальной концепции Русской Православной Церкви» уже тогда, когда этот документ был принят на Юбилейном Архиерейском Соборе 2000 года. Впоследствии стало ясно: значение «Основ» еще и в том, что это выражение церковного учения открыло новые перспективы для сближения с Зарубежной Церковью. «Церковь, — говорится в документе, — сохраняет лояльность государству, но выше требования лояльности стоит Божественная заповедь… Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении» — говорится в третьей главе «Основ».

Свободный голос Церкви, с особенной отчетливостью прозвучавший в этом соборном документе, дает возможность взглянуть по-новому на «Декларацию». При всем понимании того, что курс отношения к государству, который был избран в 1927 году, обосновывался побуждениями сохранить возможность легального существования Церкви, — этот курс Собором Русской Православной Церкви авторитетно был признан не соответствующим подлинной норме церковно-государственных отношений. Эпохе церковной несвободы пришел конец. Тем самым, многолетняя проблема в наших отношениях с Зарубежной Церковью была фактически снята. По существу, это также было признано уже упоминавшимся Архиерейским Собором Русской Зарубежной Церкви в октябре 2000 года. В ходе недавних переговоров стало совершенно ясно, что раздел «Церковь и государство» в «Основах социальной концепции Русской Православной Церкви» обе стороны признают за верное отражение церковного учения. Противоречащие этой норме заявления церковных властей, как с той, так и с другой стороны, сделанные в прошлом под влиянием крайне неблагоприятных для Церкви внешних обстоятельств, ни в коей мере не могут рассматриваться нами как акты, имеющие для Церкви какую-либо силу.

Рассмотрим теперь вопрос об отношении к инославию. Прежде всего, необходимо засвидетельствовать, что представители нашей Церкви, участвовавшие в диалоге с инославными христианами, никогда не руководствовались намерением создать синкретическую религию и никогда не рассматривали межхристианские организации как некую сверх-Церковь. Никогда не разделялась ими и так называемая «теория ветвей». Наши контакты в межхристианской области имели целью прежде всего свидетельство о Православии. Кроме того, следует помнить, что в условиях жесткого контроля со стороны атеистического государства эти контакты являлись реальной возможностью противостоять давлению властей путем выхода Церкви на международный уровень.

Вместе с тем, следует признать, что участие во внешнецерковной деятельности, которая особенно тщательно контролировалась государством, носило элитарный характер, оставаясь непрозрачным для Церкви в лице большинства ее членов. Нельзя обойти молчанием и тот факт, что некоторые участники экуменических конференций в своих публикациях — также подконтрольных — создавали искаженный образ участия Русской Православной Церкви в межхристианских контактах. Все это служило причиной соблазнов, порождая как со стороны Зарубежной Церкви, так и внутри нашей Церкви недоверие и подозрения к межхристианским контактам.

В этом смысле важное значение имеет также документ «Основные принципы отношения Русской Православной Церкви к инославию», принятый Юбилейным Архиерейским Собором 2000 года. В этом документе на основании предания Церкви определяется норма нашего участия в межхристианских отношениях. Следует подчеркнуть, что эта норма также сформулирована в условиях свободы Церкви от государственного вмешательства. В этом документе недвусмысленно подтверждается единственность Церкви и отвергается «теория ветвей». Указано, что Православная Церковь как хранительница Предания и благодатных даров Древней Церкви «главной своей задачей в отношениях с инославием считает постоянное и настойчивое свидетельство, ведущее к раскрытию и принятию истины, выраженной в этом Предании». Убежден, что сказанное в этом соборном документе по существу вполне соответствует тому, как понимает данную проблему Зарубежная Церковь, представители которой в свое время активно участвовали в межхристианских контактах. Вопрос о том, допускает ли Русская Православная Церковь возможность какого-либо литургического общения с инославными, даже особо не рассматривался в «Основных принципах», поскольку не являлся для нас проблемой: отрицательный ответ на него представлялся совершенно очевидным. Однако необходимые разъяснения относительно существующей у нас практики были, по просьбе зарубежной стороны, предоставлены в ходе переговоров, о которых речь будет идти далее.

Таким образом, важнейшие деяния Архиерейского Собора Русской Православной Церкви 2000 года: принятие «Основ социальной концепции» и «Основных принципов отношения Русской Православной Церкви к инославию», а также канонизация великого сонма новомучеников, создали реальные предпосылки для содержательного диалога с Зарубежной Церковью с целью окончательного устранения недоразумений и преодоления проблем, стоящих между нами.

Новое приглашение к такому диалогу было высказано в братском послании Святейшего Патриарха Алексия II и Священного Синода Русской Православной Церкви Архиерейскому Собору Русской Зарубежной Церкви 2001 года. В послании сказано, что радость освобождения Русской Церкви лишь тогда станет для нас полной, когда получит исцеление рана пагубного раскола. «Печалью исполнены сердца наши оттого, что мы с вами, братия, православно исповедуя единую веру, не можем причаститься от единой Чаши и продолжаем находиться в плену исторически изжитого разделения», — читаем в этом документе, в котором также содержалось предложение приступить к совместной работе комиссий для разрешения тех недоумений, которые все еще стоят на пути единства.

Разделение — это боль всей Церкви, скорбь всего народа. И это не преувеличение: достаточно обратить внимание, с каким интересом, с каким вниманием наше общество следит за процессом сближения. Не остается безучастной к нему и государственная власть. Президент России В.В. Путин в 2002 году, находясь в Вашингтоне, имел краткую встречу с представителем Зарубежного Синода, через которого передал приглашение митрополиту Лавру посетить нашу страну. В 2003 году Президент лично встретился с Предстоятелем Зарубежной Церкви и вновь от своего лица и от лица Святейшего Патриарха передал митрополиту Лавру приглашение приехать в Россию. Эта встреча произвела весьма благоприятное впечатление на наших зарубежных собратьев. Думаю, они смогли удостовериться, что время безбожной власти в России действительно кончилось.

Принципиальная возможность приезда митрополита Лавра была решена в ноябре прошлого года, во время визита первой официальной делегации Зарубежной Церкви во главе с архиепископом Марком. Визит оказался очень плодотворным. Изначально установился доверительный и уважительный тон наших собеседований. С обеих сторон было испрошено прощение за перегибы, которые случались в годы разделения, а также высказано пожелание, чтобы «движение к единству более не встречало новых препятствий посредством высказываний или действий, способных нанести ущерб процессу взаимного сближения».

В беседах с Преосвященными собратьями мы договорились о главном — основных принципах работы по преодолению разделения. Прежде всего, было решено отказаться от повторения полемики прошлых десятилетий. Это, конечно, не означало, что тема анализа пути, пройденного Русской Православной Церковью в XX веке, закрыта. Личности и события могут и должны изучаться историками. Но уже теперь, через диалог, нам следовало бы определить уровень нашего нынешнего единомыслия и уточнить позиции друг друга по проблемам, которые нас разделяли.

Именно поэтому сами эти проблемы было признано целесообразным рассматривать, исходя из современного их понимания как Московским Патриархатом, так и Русской Зарубежной Церковью. В этой связи высказывалась необходимость совместно выработать документы, в которых таковое понимание было бы адекватно отражено. Стороны договорились совместно сформулировать общее отношение к таким темам, как «Церковь и государство», «Православие, инославие и межконфессиональные организации», а также к иным проблемам, составляющим предмет переговоров.

С обеих сторон высказывалось убеждение, что в процессе сближения нужно действовать так, чтобы не наносить ущерба и новых ран друг другу. На этом пути не может быть односторонних тактических побед, не может и не должно быть выигравших и проигравших. Особенно важно, что мы договорились двигаться вперед, исходя из уважения к церковно-административным реальностям, сложившимся в течение ХХ века.

А для практической работы было принято решение создать комиссии, которые должны будут подготовить соответствующие тексты.

Важным событием на пути к единству стал визит Предстоятеля Зарубежной Церкви митрополита Лавра в мае текущего года. Этот визит имел большое символическое значение: впервые Предстоятель Русской Зарубежной Церкви официально посетил нашу страну, состоялась его встреча со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси. Митрополита Лавра сопровождала большая группа духовенства. Зарубежные гости молились за Патриаршими богослужениями, совершили паломничество к российским святыням. Атмосфера визита была очень теплой и доброжелательной, и в этом — большой вклад Преосвященных архипастырей, как тех, которые участвовали в собеседованиях в Москве, так и тех, которые с любовью принимали наших гостей в епархиях.

Визит имел и большое практическое значение. Было принято решение о начале совместной работы комиссий по диалогу, учрежденных еще в декабре, и сформулированы конкретные темы, требующие совместного изучения. Комиссиям было предложено высказаться:

1) о принципах взаимоотношений Церкви и государства, соответствующих учению Церкви;

2) о соответствующих традиции Церкви принципах взаимоотношений Православной Церкви с неправославными общинами, а также межконфессиональными организациями;

3) о статусе Русской Зарубежной Церкви как самоуправляющейся части Русской Православной Церкви;

4) о канонических условиях для установления евхаристического общения.

Документы, подготовленные комиссиями, должны быть представлены на усмотрение Священноначалия Московского Патриархата и Русской Зарубежной Церкви.

Комиссии приступили к совместной работе и уже провели два заседания: в Москве и Мюнхене. Подготовлены согласованные документы по тому кругу вопросов, который был определен в ходе майского визита митрополита Лавра. Подробнее об этом расскажет в своем сообщении архиепископ Корсунский Иннокентий, председатель комиссии Московского Патриархата по диалогу с Русской Зарубежной Церковью. Владыка Иннокентий также представит на рассмотрение Собора подготовленные комиссиями документы. Со своей стороны, хотел бы только отметить ту атмосферу, в которой проходили эти встречи. Я смог ее почувствовать, поскольку неоднократно встречался с участниками заседаний и поддерживал с ними тесный контакт. Переговоры проходят в спокойной и дружественной обстановке. Ощущается чистота намерений участников и отсутствие чего-либо, указывающего на наличие не декларируемых целей. Обе стороны честно стремятся достигнуть взаимопонимания, не отступая при этом от своих принципов. По итогам первого заседания в Москве Священный Синод Русской Православной Церкви принял определение, в котором, согласно предложениям комиссий, рекомендовал архипастырям, несущим служение за пределами нашей канонической территории, всячески развивать совместные инициативы с собратьями-архиереями Русской Зарубежной Церкви. Решено впредь отказаться от возбуждения судебных исков и прекратить существующие судебные дела, а в случае невозможности разрешения конфликтных ситуаций на месте передавать такие вопросы на совместное рассмотрение комиссий. Ожидается, что такое же решение примет в ближайшее время и Зарубежный Архиерейский Синод.

Что касается перспективы решения упомянутых проблем, входящих в круг озабоченностей Московского Патриархата, то в процессе диалога, как кажется, удается согласовать общий подход к их рассмотрению. Надеемся, что предстоящие заседания комиссий, включая ближайшее в ноябре сего года, завершатся появлением согласованных текстов, свидетельствующих о достигнутом единомыслии. Если, Богу содействующу, вся работа будет успешно завершена и получит одобрение Священноначалия, то потребуются соответствующие канонические деяния, которыми бы констатировались прекращение разделения и восстановление полного общения с Русской Зарубежной Церковью. Полагаю необходимым решить: следует ли для этого созывать Архиерейский Собор, или, на основании принципиального рассмотрения данного вопроса настоящим Собором, дальнейшие полномочия могли бы быть переданы Священному Синоду?

II.

Хотя еще не все вопросы, связанные с преодолением многолетнего разделения с Русской Зарубежной Церковью, получили окончательное разрешение, очевидно, что уже произошло качественное изменение взаимоотношений, что подлинный диалог начался и успешно развивается, что мы вместе, с помощью Божией, продвигаемся по пути, ведущему к полному каноническому и евхаристическому единству при уважении исторически сложившихся особенностей в церковной администрации и вообще в укладе церковной жизни.

Конечно, такое движение радует и вдохновляет. Его результаты имеют великое духовное значение для нашей Церкви, для всего общества, для национального самосознания, которое ныне так нуждается в восстановлении целостности и преемства после десятилетий богоборческой смуты. Великой радостью для всех нас станет тот долгожданный день, когда мы вместе с нашими зарубежными братьями приступим к единой Чаше Господней. Но уже сейчас, в чаянии этого исторического события, мы должны подумать и о других наших отделенных братьях, о тех, кто исторически произошел от одного с нами духовного корня, о тех, с кем у нас общие предки и общая вера, а когда-то была общей и молитва. Настало время вновь обратить внимание соборного разума Церкви к труднейшей и многовековой общецерковной задаче — уврачеванию последствий русского церковного раскола XVII века.

В еще большей мере, чем в случае с Зарубежной Церковью, проблема старообрядчества не является исключительно церковной, у нее есть и иные аспекты — социальный, политический, культурный. Церковный раскол нанес жесточайший удар по национальному самосознанию. Ломка традиционных церковно-бытовых устоев и духовно-нравственных ценностей разделила некогда единый народ не только в церковном отношении, но и в социальном. Народному телу, которое тогда вполне совпадало с телом церковным, была нанесена рана, губительные последствия которой живут в столетиях. Разделение российского общества, вызванное церковным расколом, стало предвестием дальнейших разломов, приведших к революционной катастрофе.

Разделение, длящееся веками, становится привычным. Но даже если старая рана в какой-то момент почти перестает тревожить, она продолжает обессиливать организм, доколе не исцелена. Нельзя признать собирание Русской Церкви завершенным, пока мы не объединимся во взаимном прощении и братском общении во Христе с исконной ветвью русского Православия. Духовное значение такого события даже трудно описать, оно далеко выходит за пределы того, что называют церковной политикой.

Можно назвать такие надежды мечтательными. Ведь путь сближения Русской Православной Церкви со старообрядцами исключительно труден. Он не только не предвещает быстрых успехов, но и не обещает быть безболезненным. Между нами лежит тяжкий исторический груз жестоких преследований старообрядчества, между нами — память о пролитой крови, невинной и напрасной.

Кроме того, достижение желанной цели, конечно же, невозможно и без взаимного движения навстречу. Некоторым думается сегодня, что признаков готовности к диалогу недостает как раз со стороны представителей старообрядчества, что ожидавшегося отклика еще не получили все призывы и шаги навстречу нашим отделенным братьям, предпринятые Русской Православной Церковью в течение ХХ века — имеется в виду прежде всего снятие клятв на дониконовские обряды, подготовленное трудами членов Поместного Собора 1917−1918 годов и предшествовавших предсоборных органов, а также митрополита Сергия, будущего Святейшего Патриарха, и Временного Патриаршего Синода (1929), и в окончательной форме торжественно провозглашенное Поместным Собором Русской Православной Церкви 1971 года.

Однако наше ли дело «знать времена или сроки, которые Отец положил в Своей власти» (Деян. 1. 7)? И нам ли указывать другим: теперь очередь за вами? От нас зависит другое: честно и последовательно пройти нашу часть пути к богозаповеданному церковному единству. Вспомним, что еще недавно многим казалось как будто непреодолимым то средостение, которое отделяло Зарубежную Церковь от нас. И вот настал час воли Божией, ощутилось тихое веяние Духа, и путь к сближению оказался открытым.

Убежден, что у нас есть реальные основания для надежды и на коренное изменение взаимоотношений со старообрядцами.

Во-первых, и это самое главное, происшедший в XVII веке раскол, по милости Божией, не привел к появлению иной модели цивилизации, как это произошло, например, в результате великого раскола Востока и Запада. Мы и старообрядцы разделяем одну и ту же веру не только в догматическом, но и в жизненном выражении: у нас одна система ценностей. Поэтому в практическом свидетельстве и служении обществу старообрядцы являются нашими естественными соработниками. В противостоянии натиску нивелирующего секуляризма, который становится все более агрессивным, в неприятии культа потребления и житейского успеха любой ценой, в отвержении гуманистической религии человекобожества старообрядцы — наши ближайшие союзники. И если уж нам нередко удается объединяться в защите фундаментальных духовных ценностей с частью представителей западного христианства и даже иных религий, то кольми паче это возможно и необходимо в совместном делании с нашими ближайшими братьями. Нам действительно Сам Бог велел вместе отстаивать наши общие ценности при решении задач в области духовного воспитания, в развитии церковно-государственных отношений, в сфере благотворительной, культурной, образовательной деятельности, включая, например, преподавание основ православной культуры в школе.

Во-вторых, у нас со старообрядцами одно и равно любимое Отечество. Нам одинаково дороги наследие и идеалы Святой Руси. Из истории хорошо известно, что враждебные российскому государству силы неоднократно пытались привлечь на свою сторону старообрядцев, спекулируя на их непростом, а подчас и опасном, положении в обществе. Но, несмотря на все притеснения и гонения, старообрядцы в подавляющем большинстве с достоинством и верностью оставались патриотами своей страны.

В-третьих, именно теперь — впервые за долгое время — сложились наиболее благоприятные условия для доброжелательного и доверительного диалога. Ушли в прошлое времена, когда «господствующая» Православная Российская Церковь могла фактически рассматриваться как придаток государственной власти, как «ведомство православного исповедания», когда государство в своей заботе об интересах Церкви, как оно их со своей точки зрения понимало, действовало присущими государству методами принуждения, в том числе — преследуя старообрядцев и стесняя их религиозную свободу. Нет нужды говорить, что именно это обстоятельство являлось на протяжении столь долгого времени главным препятствием на пути реального взаимопонимания и сближения. Впрочем, стеснениям подвергалась и свобода «господствующей» Церкви. Лишь в революционные годы оказался возможным созыв Собора и восстановление канонического церковного строя, к чему давно уже призывали многие видные церковные деятели, включая первоприсутствующего члена Святейшего Синода митрополита Санкт-Петербургского Антония — не в последнюю очередь потому, что это представлялось необходимым условием для примирения со старообрядцами.

С другой стороны, у нас теперь позади и страшные годы государственного гонения против некогда государственной Церкви, а также подконтрольного безбожной власти существования. У нас со старообрядцами есть теперь общий, глубоко выстраданный опыт. И наша Церковь, оказавшись в условиях небывалой в российских условиях свободы, смогла вынести из этого опыта должные уроки и ясно сформулировать свое собственное видение подобающих взаимоотношений с государством. С особенной четкостью это удалось сделать в «Основах социальной концепции». О значении этого документа для нашего диалога с Русской Зарубежной Церковью уже было сказано. Уверен, что он открывает новую перспективу и для сближения со старообрядцами.

Итак: свобода от внешнего принуждения в делах церковных достигнута; канонический строй нашей Церкви восстановлен; клятвы на старые обряды и на придерживающихся их православных христиан Поместным Собором 1971 года торжественно упразднены и вменены яко не бывшие; отвергнуты все порицательные выражения, относящиеся к старым обрядам, и эти последние признаны равноспасительными и равночестными новым обрядам. Поместный Собор Русской Православной Церкви 1988 года вновь подтвердил это деяние и в обращении «ко всем держащимся старых обрядов православноверующим христианам, не имеющим молитвенного общения с Московским Патриархатом» именовал их «единокровными и единоверными братьями и сестрами». В дополнение к тому Священный Синод Русской Православной Церкви 4 июня 1999 года принял определение, в котором вновь призвал епархиальных архиереев и духовенство учитывать в практической деятельности упомянутые общецерковные решения, а церковные издательства — «применять критический подход к переизданию литературы, напечатанной в дореволюционное время, когда под влиянием светской власти старообрядчество критиковалось некорректными и неприемлемыми методами». Особенно важно, что Священный Синод осудил «имевшие место в истории насильственные методы преодоления раскола, явившиеся результатом вмешательства светских властей в дела Церкви».

Что же еще нам предстоит сделать, чтобы достигнуть подлинного примирения со старообрядцами или, во всяком случае, как говорилось выше, пройти свою часть пути?

Прежде всего, нам необходимо на деле реализовать вышеуказанные мудрые решения. К сожалению, доныне это не достигнуто, из-за чего братья-старообрядцы порой упрекают нас в неискренней декларативности. Нам говорят, например: если оба обряда и, в особенности, оба способа совершения крестного знамения, давно уже признаны вами равночестными, почему же в учебниках закона Божия, которых в последнее время издано множество, мы не находим указания на возможность двух способов перстосложения — хотя бы мелким шрифтом, в примечании? Почему вами не издается богослужебная литература, печатавшаяся при первых пяти русских патриархах, сборники крюкового пения? Почему в ваших духовных школах можно получить лишь крайне скудные сведения об особенностях богослужения по старому обряду? Почему в беседах с вашим духовенством не редкость услышать предвзятое или некомпетентное мнение о причинах нашего разделения, почерпнутое без всякого критического подхода из полемической литературы столетней давности, а подчас приходится встречаться и с хулой на старые обряды? Почему, несмотря на упомянутое определение Священного Синода, по-прежнему переиздаются и предлагаются в приходских лавках книги и брошюры, в которых нетрудно встретить не только необъективный, но подчас и попросту оскорбительный взгляд на старообрядчество? И, надо признать, не особенно убедительно звучит ответ, что, в сущности, до сих пор отсутствует хорошо налаженный механизм контроля над выпускаемой и переиздаваемой на местах церковной литературой. Жалуются и на трудности, которые порой возникают при попытке наладить отношения с местными представителями духовенства Русской Православной Церкви, особенно если возникают имущественные проблемы.

Как подметил один старообрядческий деятель, возникает парадоксальная ситуация. Соборы принимают определения считать клятвы на старообрядцев и порицательные выражения о старых русских церковных обрядах «яко не бывшими», а на местах уровень информированности духовенства об этом настолько низок, что «яко не бывшими» становятся сами эти определения.

Действительно, в 1971 году Поместный Собор торжественно засвидетельствовал, что «спасительному значению обрядов не противоречит многообразие их внешнего выражения, которое всегда было присуще древней неразделенной Христианской Церкви и которое не являлось в ней камнем преткновения и источником разделения». Однако выполнили ли мы обязательства, которые взяли на себя 33 года назад? До сих пор в повседневной жизни Церкви мы почти не видим фактов, которые подтверждали бы возможность полноценного существования двух обрядов в лоне Русской Православной Церкви, что представляется важнейшим условием для восстановления единства со старообрядцами в будущем. Да, у нас есть старообрядные приходы (так называемые единоверческие) — их сегодня в Московском Патриархате 12, а в 1917 году было около 600. Эти приходы могли бы быть более многочисленными. Но нередко люди, стремящиеся в единоверие, не находят у нас понимания. Немало грустных свидетельств такого непонимания приходилось нам выслушивать в последние годы как от представителей единоверцев, так и от желающих стать таковыми. При таком подходе, когда на старообрядцев-единоверцев, желающих единства с Московским Патриархатом, смотрят в лучшем случае снисходительно, а в худшем — враждебно, развитие старообрядных общин крайне сковано, а жизнеспособность их ограничена. И вот, из-за отсутствия реального движения навстречу появляются люди, которые стремятся «старые мехи» раскола наполнить «новым вином» и сделать старообрядчество агрессивным началом, направленным против Русской Православной Церкви. Как правило, эти «младостарообрядцы» не являются выходцами из исконно старообрядческой среды, а находятся в перманентном поиске чего-то радикального и оппозиционного.

Очевидно, что единоверческим общинам должна быть оказана необходимая помощь, которая позволила бы им стать реально действующими мостами между Русской Православной Церковью и старообрядческими согласиями. Следует проработать вопрос об уяснении канонического статуса таких общин с учетом опыта прошлого, в том числе — решений Поместного Собора 1917−1918 годов, хотя эти решения, конечно, не могут сегодня вводиться в жизнь механически, без учета современных реалий. Надо подумать о придании старообрядным общинам в Русской Православной Церкви организационно-объединительного начала, без чего современное единоверие остается идейно и структурно разобщенным. При наличии сохраняющих свою самобытность, но интегрированных в общую церковную жизнь приходов, обнаруживаются и опасные тенденции к внутренней обособленности, сепаратизму. А в некоторых единоверческих кругах сохраняется идеология и психология раскола, фактически происходит отчуждение от общецерковной жизни и даже собственного Священноначалия. Кстати сказать, это, как нам известно, неприятно удивило и тех из старообрядцев, кто стремится обрести подлинное единство с Русской Православной Церковью при сохранении прежних обычаев и традиций. Таким образом, жизнь подводит нас к рассмотрению вопроса о целесообразности сформировать специальный церковный орган. Он мог бы в сотрудничестве с архиереями, в епархиях которых присутствуют старообрядные приходы, координировать и поддерживать их деятельность, а при необходимости своевременно реагировать на появление возможных негативных тенденций, связанных с жизнью единоверческих общин.

Развитию диалога со старообрядцами могло бы способствовать и более вдумчивое осмысление тех причин, которыми была порождена трагедия раскола. В этом отношении уже сделано немало как русскими академическими историками XIX века, так и учеными ХХ столетия, в частности, представителями русской эмиграции. Но, как уже было сказано, распространенность соответствующих знаний недостаточна, сознание многих членов Церкви питается расхожими представлениями, которые характеризуются в лучшем случае крайней упрощенностью. Видимо, нужно сделать из этого правильные выводы как в системе профессионального духовного образования, так и в программах катехизации и религиозного образования членов Церкви. Убежден, что многое в наших взаимоотношениях с миром старообрядчества может измениться, если мы постараемся совместно — например, посредством организации ряда конференций или семинаров — пересмотреть историю нашего разделения, стремясь к наивысшей научной честности, отказавшись от полемических задач и рассматривая проблему церковно-государственных отношений сквозь призму нормы, ныне сформулированной в Русской Православной Церкви.

Нам стоит изучить и опыт Русской Зарубежной Церкви, который все более становится нашим общим достоянием. Несмотря на достаточно напряженные в то время отношения с Московским Патриархатом, на Архиерейском Соборе Русской Зарубежной Церкви 1974 года было принято постановление о старом обряде и старообрядцах, весьма схожее с Деянием нашего Поместного Собора 1971 года. А в октябре 2000 года Архиерейский Собор РПЦЗ обратился к старообрядцам с посланием, в котором выражено глубокое сожаление «о тех жестокостях, которые были причинены приверженцам старого обряда, о тех преследованиях со стороны гражданских властей, которые вдохновлялись и некоторыми из наших предшественников в иерархии Русской Церкви». Архиереи РПЦЗ провозгласили свое глубокое желание исцелить нанесенную Церкви рану и восстановить полное общение с теми, кто стремится сохранить старый обряд в лоне Русской Церкви. Следует знать, также, что в составе иерархии Русской Зарубежной Церкви есть и епископ, ответственный за ее старообрядные приходы. Все эти обстоятельства нам необходимо учитывать в контексте развивающегося сближения с Зарубежной Церковью.

Должен кратко доложить о деятельности Отдела внешних церковных связей, которая осуществлялась во исполнение данного 29 декабря 1998 года Священным Синодом Русской Православной Церкви поручения относительно тщательного изучения форм и перспектив дальнейшего сотрудничества Московского Патриархата и старообрядчества, а также подготовки соответствующих предложений. Созданная при ОВЦС определением Священного Синода от 19 июля 1999 года Комиссия по координации взаимоотношений Русской Православной Церкви со старообрядчеством подготовила и провела в ноябре 2000 года научную конференцию, посвященную 200-летнему юбилею существования старообрядных приходов в лоне Русской Православной Церкви. Проведению конференции предшествовало богослужение, совершенное по дониконовскому чину в Успенском соборе Московского Кремля. Проводилась работа на местах, способствовавшая урегулированию конфликтных ситуаций вокруг некоторых храмовых зданий. Однако жизнь показала, что комиссия, в рамках которой предполагалось объединить как представителей Русской Православной Церкви, так и представителей различных старообрядческих согласий, встречается с постоянными затруднениями в своей работе. И это затормозило развитие диалога. Хотелось бы отметить, что на сегодняшний день диалог со старообрядчеством более успешно развивается отдельно с каждым согласием.

Позвольте из сказанного сформулировать следующие выводы.

1. Между Русской Православной Церковью и старообрядческими согласиями могут и должны быть установлены добрые и доверительные взаимоотношения. Лучшим путем для установления таких отношений является вовлечение представителей старообрядчества в осуществление национально-консолидирующих церковных и общественных проектов. Желание к тому у многих старообрядцев есть, как показали, в частности, контакты Отдела внешних церковных связей с Московской митрополией Русской Православной Старообрядческой Церкви, особенно успешно развивающиеся после недавнего избрания ее Предстоятелем митрополита Андриана. Полезными будут совместные действия в области возрождения культурных и духовных традиций, общие проекты в области книгоиздания, проведение научных мероприятий, духовных концертов — все те шаги, которые действительно способствуют установлению добрых личных отношений, могущих затем перерасти в качественно новые отношения на межцерковном уровне. Следует озаботиться и тем, чтобы старообрядцы беспрепятственно могли при желании совершать паломничества к общим национальным святыням. Полагаю, что Собор мог бы подтвердить желательность более активного развития подобного практического взаимодействия.

2. Необходимо последовательно осуществлять в повседневной церковной жизни на всех ее уровнях ранее принятые решения Священноначалия, касающиеся старообрядцев, в особенности, Деяние Поместного Собора Русской Православной Церкви 1971 года о признании равночестности и равной спасительности старого и нового обрядов.

3. Собор мог бы также одобрить проведение по инициативе или при участии Русской Православной Церкви, по возможности — с участием также представителей старообрядческих согласий, научно-исторических конференций и семинаров, направленных на совместное осмысление и более выверенную оценку причин и последствий раскола, происшедшего в XVII веке, а также последующей истории старообрядчества.

4. Необходимо озаботиться оказанием действенной помощи старообрядным приходам Русской Православной Церкви, направленной на координацию их деятельности и более успешное вовлечение в общецерковное служение при сохранении присущей старообрядным приходам самобытности. Эта помощь могла бы заключаться в содействии изданию богослужебной и иной литературы, подготовке специалистов в области старого обряда, традиционного пения и иконописи; обсуждении проблем, возникающих порой во взаимоотношениях с «новообрядным» окружением и своевременному преодолению возникающих негативных тенденций; обсуждению дальнейшего статуса старообрядных общин, наиболее приемлемого как с точки зрения их чаяний и интересов, так и в отношении блага всей Церкви.

5. Для текущей координации работы по осуществлению вышеизложенных предложений, а также для подготовки дальнейших предложений Священноначалию представлялось бы целесообразным учредить при Священном Синоде постоянно действующий орган, например — Комиссию по делам старообрядных приходов и по взаимодействию со старообрядчеством. Если же на данный момент создание Синодальной комиссии еще не видится достаточно подготовленным, Отдел внешних церковных связей мог бы в рамках соответствующего поручения Собора временно продолжать практическую деятельность на данном направлении, соответствующим образом преобразовав ранее учрежденную комиссию, а также озаботиться выработкой положения об общецерковном органе, который мог бы в будущем на постоянной основе осуществлять работу по поддержке наших старообрядных общин и по сближению с прочими православными христианами, придерживающимися старых обрядов.