 |
| Русский вестник | 28.05.2005 |
Предки Екатерины Михайловны Перцовой-Голицыной, родившейся в Москве в 1914 году, жили в Москве с 1408 года, когда внук Великого князя Литовского Гедимина Патрикей Наримундович с семьей и «со двором своим и людьми», желая сохранить веру свою православную, переезжает в Москву. Тогда, после женитьбы литовского князя Ягайло на польской королеве Ядвиге и соединения Польши и Литвы в одно государство, начался массовый переход литовской знати из православия в католицизм. Великий князь Московский Василий Дмитриевич, сын Дмитрия Донского выдает свою дочь Анну за сына Патрикея Юрия, и они и их потомство входит в состав высших чинов Московского государства, и все мужчины рода были боярами. Опалы и казни времен Ивана 3, Василия 3, Ивана Грозного, Смутное время привели к тому, что остался всего один Голицын, но у него было четыре сына, давшие начало четырем ветвям рода. Первая ветвь от Василия Васильевича, фаворита царевны Софьи, по-видимому прекратилась, вторая ветвь окончилась в 18-м веке, а третья и четвертая ветви существуют поныне, в основном за рубежом — оставшиеся здесь были по преимуществу расстреляны.
Глава семьи Екатерины Михайловны — её дед князь Владимир Михайлович Голицын был московским вице-губернатором, а потом три срока московским городским головой и очень много сделал для улучшения быта и благоустройства Москвы. Гласным московской думы был и её отец, заведовал в московской думе пожарным и канализационным делом, а во время Первой мировой войны — еще и лазаретами. После революции их не раз арестовывали, но находились люди из большевистского правительства, которые помнили дореволюционную деятельность князей и их освобождали. Даже Л. Каменев выдал защитную справку, но понятно, она выручала недолго. Многие из родных и близких погибли в советской мясорубке. Младшая дочь Катенька несколько раз поступала в различные высшие учебные заведения или на какие-либо должности, но была всякий раз изгоняема — с формулировкой «враг народа». С мечтой о высшем образовании пришлось проститься, удалось лишь стать художником-шрифтовиком, оформителем музеев и выставок. Много прекрасных, высокого вкуса и мастерства работ выполнено ею за долгие годы для разных, может быть еще кому-то памятных экспозиций. В 1932 году вышла замуж за обладателя не столь громкой, но дворянской фамилии Валерия Николаевича Перцова, химика, но поэта и пианиста по душевным стремлениям. В первый год войны он был призван в ополчение — письма от него прекратились в ноябре 1941 года. «В числе погибших и пропавших без вести не значится» — отвечают до сих пор соответствующие органы на запросы. Еще до войны родилось три сына, все трое стали профессорами, старший художник, заслуженный деятель искусств, двое химики, но средний, академик РАЕН, недавно неожиданно умер, младший же профессор МГУ. Есть, разумеется, внуки и правнуки. Екатерина Михайловна последние годы получала странноватую пенсию: вдовы погибшего на войне, не вышедшей замуж.
Но основная функция многих ее последних лет — признанная глава огромного клана родственников, живущих в нашей стране и по обе стороны океана: у обеих семей ее дедушек и бабушек было по 10 детей и сейчас уже шестое поколение потомков иногда даже женятся друг на друге и потом оказывается, что они пятиюродные брат и сестра. Она вела обширную переписку со всеми, хотя сейчас этот способ общения почти совсем вышел из употребления. Главной заботой ее последних лет было восстановление церкви Успения в имении ее предков в Петровском (Петрово-Дальнее) — выдающегося памятника русской архитектуры, апофеоза каменного зодчества 17-го века, первого по времени ярусного «храма под звоном», разрушенного до основания в 1938 году. Пока отчасти на собранные ею деньги построен рядом деревянный храм, а на месте каменного храма ведутся археологические раскопки. Она ежегодно представляла доклады на «Голицынских чтениях» в Вяземах, изготовила обширные родословия Голицыных, Трубецких, Лопухиных, Шереметевых, делала материалы для экспозиций в Вяземах. Петрово-Дальнем и проч. Из написанных и отпечатанных ею на машинке исторических и мемуарных трудов составилась гора по пояс высотой. Большинство семейных событий отмечалось в её маленькой квартирке и она сама готовила для этого застолье. Неутомимая труженица, а при этом еще все приносили ей историческую и мемуарную литературу, которую она внимательно прочитывала, ей несли рукописные материалы, наброски статей на семейно-исторические темы, фотографии, которые надо было определить, старые письма, которые надо было прокомментировать. И все это как Покровом укрывала ее огромная любовь ко всему и ко всем, объединяла всех, мирила всех и со всем, решала всеобщие житейские проблемы и неурядицы.
Летом на даче, где всегда гостила пропасть народу, она готовила на всех и всегда знала, кто, что не любит и кому чего нельзя. Помню, как поздним утром она присела, отирая лоб: «Уф, кажется, все позавтракали! Ах, нет, еще пять мужчин спят». Но последнее время она уже была отстранена от готовки, только просила дать ей картошку почистить — ее всегда были, конечно, горы.
Такую же роль, в чем-то в еще большем объеме, в нашей семье с первых послереволюционных лет и еще раньше играла ее мать, Анна Сергеевна Голицына, урожденная Лопухина, мученица непогрешимой святости, которая все страшные годы была всеобщей утешительницей и охранительницей, такими же свойствами обладали и ее старшие сестры, но все же моя мать, Екатерина Михайловна Перцова-Голицына была особенно близка всем нам.
Ее смерть, тихая и спокойная — просто заснула в кресле — вызвала бурю переживаний, звонят со всего мира и приезжают отовсюду. На отпевании было человек сто. Для очень многих она была важной и неотъемлемой частью жизни.
Заслуженный деятель искусств РФ, профессор В. В. Перцов.
