Национализм

«А программа борьбы с русофобией, хотелось бы знать, —
у нашего правительства есть?»
Митрополит Иоанн (Снычев). «Одоление смуты»

Национализм вновь встал в повестку дня мировых событий. Почти каждый день государственные лидеры и политические аналитики в западных странах провозглашают, что с «крушением коммунизма» (так они называют, но имеют в виду прежде всего крушение советского социализма) принципиальную опасность для мира во всем мире стало представлять возрождение национализма во всех частях света.
Однако, в противоположность невежественной тенденции господствующей в СМИ России (и, соответственно, — в умах и определениях ее нерусских лидеров) рассматривать национализм как своего рода экзотическое явление, крупнейшие интеллектуалы Запада (в первую очередь, такие как Лорд Актон, Бенедикт Андерсон, Марта Чаттерджи, Мирослав Хрох, Том Нейрн и д.р.) определенно стремятся трактовать данный феномен как часть всеобщей истории современного мира.

Так, например Лорд Актон утверждает, что низшие племена возвышаются, живя в политическом союзе с племенами более развитыми. Нации истощенные, ослабленные и угасающие обретают новые силы благодаря соприкосновению с более молодыми и полными жизненной энергии. Нации, утратившие способность к самоорганизации и управлению, вследствие ли подавляющего влияния деспотизма или развращающего действия демократии, восстанавливаются и заново научаются утраченным навыкам, следуя строгим правилам более сильной и менее развращенной расы. Этот благотворный и восстановительный процесс возможен лишь при условии жизни под одним правительством и господстве одной большой нации, несущей в себе все благотворные силы христианской культуры.

Огромное место, принадлежащее в государстве его народностям, обусловлено тем фактом, что именно ими определяется политическая дееспособность государства. Свойства народа определяют форму и жизненную силу государства. При этом разным народам свойственны разные политические идеи и обычаи, к тому же меняющиеся в ходе национальной истории. Народ, едва вышедший из «дикого» состояния (Африка, наша Средняя Азия и Кавказ), не может обладать средствами для самоуправления; народ, приверженный идее равенства или идее абсолютной монархии, не способен создать аристократию; народ, питающий отвращение к институту частной собственности, лишен первейшего элемента свободы. Каждый из названных народов может быть превращен в действительно свободное человеческое общество лишь путем соприкосновения с расой более высокой организации, в жизненной мощи которой заключены надежды будущей государственности. Так было в царской России, и в какой-то степени — в Советском Союзе. Система, не берущая в расчет эти вещи, не ищущая себе поддержки в свойствах и сплоченностях людей, вовсе не считает, что они сами должны управляться со своими делами, но ждет от них лишь полного повиновения распоряжениям сверху. Поэтому отрицание национального своеобразия влечет за собой отрицание политической свободы. Так, по существу, произошло в «демократической» России.

Современная теория национализма в принципе не может допустить равенства национальных меньшинств с основной нацией, образовавшей государство, ибо при этом государство перестает быть национальным, то есть вступает в противоречие с основным каноном своего существования. Судьба национальных меньшинств определяется степенью гуманности, цивилизованности господствующего народа, заявляющего претензии на все права сообщества, и может в соответствии с этой степенью означать для них истребление, сведение на положение рабов, ущемление в правах и лишение защиты закона или же зависимое положение. Господствующий народ с христианским менталитетом ставит национальные меньшинства в положение опекаемых, могущих развить собственную национальную культуру.
Полезно при этом заметить, что современное право предусматривает два юридических понятия: «титул» — как основание субъективного права и «титульная нация» — как определение нации, давшей название государству и, следовательно — в строго юридическом смысле — являющейся единственным национальным субъектом права в данном государстве и в его представлении на международной арене.

Кто хочет разобраться в запутанных проблемах национализма, естественно, не может не начать с ответа на вопрос — что такое НАЦИЯ? Четкого ответа на него, разумеется, получить невозможно. На мой взгляд, наиболее интересный ответ дает Отто Бауэр: «Нация есть не что иное, как общность судьбы. Но эта общность судьбы действует в двух направлениях: с одной стороны, путем естественной наследственности передаются качества, присвоенные нацией на почве общности судьбы, с другой — передаются культурные ценности, создаваемые нацией на почве той же общности судьбы». Мне представляется, что эти два процесса — на самом деле являются одним процессом с двумя проекциями, тесно связанными и взаимообусловленными, объединяющими так называемую проблему «крови» (антропология) и проблему «культуры» (социология), не существующие одна без другой. Отсюда и НАЦИОНАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР есть не что иное, как направление воли отдельного соплеменника, определяющееся на почве общности судьбы со всеми остальными соплеменниками, т. е. «голос крови», облагороженный национальной культурой.
Национальное понимание истории борьбу наций считает ДВИЖУЩЕЙ СИЛОЙ ВСЕГО ПРОИСХОДЯЩЕГО. По этой теории (Отто Бауэр) нации являются неразложимыми элементами, твердыми телами, сталкивающимися в пространстве, влияющими друг на друга посредством давления и удара.

Условием сохранения нации в результате этой исторической механики является наличие ЯДРА, абсолютно твердого и неразложимого. Если нация не имеет ядра, то она и не существует, т.к. в процессе движения так изменяет свой характер, что превращается в нечто иное. Единственной же основой склеивания ядра является религиозная, мистическая (а не только культурная, светская) основа. Отсюда возникает и определение национального сознания, которое вовсе не означает (как это почти всегда считает обыватель!) любви к нации или воли к политическому единству, а лишь сознание факта общности физических качеств и обладания известными культурными ценностями. Теоретически же оно есть сознание того, что я и мои соплеменники суть продукты одной и той же истории. Любовь возникает позже, вначале как проявление инстинкта самосохранения, любви к себе самому, распространяющейся на всех тех, с которыми индивидуум связывает общность национального характера. Возникает принцип: «Кто позорит нацию — позорит меня самого, слава моей нации есть моя собственная слава». В этот-то момент религия, склеивающая ядро нации, и переводит любовь к нации с рельсов инстинкта на рельсы нравственной победы, т.к. только возникшее национальное чувство общности и любви может стать источником национальной оценки религиозных догм и других вещей.

Отсюда возникает и толчок к национально-государственному движению как стремление отразить господство инородцев, а затем и иноверцев. Недаром любая христианская молитва содержит слова, обращенные к Господу: «защити нас от нашествия иноплеменных…». Поэтому национализм как философская категория современного мышления представляет собой «stricto sensu», мировоззрение, в рамках которого придается абсолютный приоритет ценностям нации (в глубине своей — религиозным) над всеми остальными ценностями и интересами.

Поэтому для русских националистов очень важно, чтобы патриоты были готовы не только дать ответ на вопросы, возникающие в процессе кризиса общества, но и чтобы ответ этот был именно национальным, а не просто социальным или политическим. Тогда принцип ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ станет основным организующим принципом экономической, социальной, политической и культурной жизни. Если национальные цели и лозунги, используемые патриотами для выражения социального напряжения, действительно будут соответствовать непосредственному повседневному опыту, уровню грамотности и системе символов и стереотипов, принятых большинством русского населения, то возможность реализовать национальную программу в относительно короткое время резко возрастет. Более того, как только в национальной программе получат отчетливое выражение политические требования, национально-патриотическое движение автоматически станет главным полем битвы за власть, и не только в рамках борьбы против правящей группы, но и в рамках борьбы за лидерство внутри национально-патриотического движения как такового, захватывая в свой водоворот и оформленные официально, и «дикие» национально-патриотические группы и партии. При таких обстоятельствах руководство национальным движением переходит от интеллектуалов к профессиональным слоям в более широком смысле слова.

В современной России, после крушения советской власти, вакуум на вершине общества создал возможность для очень стремительных карьерных продвижений, и сегодня складывается новый правящий класс, рекрутированный из слияния трех социальных групп: «начинающих» политиков (Немцов, Хакамада, Гайдар, Явлинский, Новодворская и т. д.); ветеранов бюрократии (это самые опытные управленцы из сферы старой командной экономики — Ельцин, Примаков, Геращенко, Вольский и др.) и нарождающихся предпринимателей (обладающих, как правило, финансами весьма сомнительного происхождения — Абрамович, Мамут, Фридман, Авен и др.). Борьба внутри этих групп и между ними за привилегированные позиции пока породила лишь более сильный конфликт интересов в посткоммунистическом обществе, т. е. сама энергетика конфликта как такового становится очень мощной. Конфликт здесь принимает порой совершенно безобразные очертания на фоне экономической депрессии и упадка, в условиях которых «пирога становится все меньше и меньше».

Одно из последствий этого заключается в том, что обширный спектр политических позиций, представленный в программах даже подлинно «националистических» групп, делает все более затруднительным разговор о единой национальной программе. На этом основании отдельные патриотические группы выдвигают идею замены национализма так называемым конституционным патриотизмом. Однако я убежден, что конституционный патриотизм является в сравнении с национализмом слишком тонкой нитью для скрепления сложных обществ, исключая главную основу такого скрепления — взаимную ответственность. На мой взгляд, «общим знаменателем» на первом этапе выработки национальной идеи может послужить такой мнемонический принцип. Что такое земледелие? Это — теория и практика возделывания земли с целью выращивания растений, полезных для человека (привожу как пример очевидного и достаточно четкого определения человеческой деятельности). Что такое национализм? По аналогии с выше приведенным определением, это — теория и практика управления историческим процессом развития нации с целью обеспечения ее процветания и реализации задач, поставленных перед нацией Промыслом Божьим.

В этой связи абсолютно антинациональный характер власти в России совершенно очевиден.
Это блестяще и строго научно доказал в своем выступлении на IV Международном экономическом форуме (Санкт-Петербург, 2004 год) академик Российской академии наук, крупнейший экономист современности Д.С. Львов: «Для кого мы проводим реформы, если коренная, базовая нация России — русские к середине века составит 40% населения страны?!». Очевидно из выступления уважаемого академика и то, что ТОЛЬКО НАЦИОНАЛИЗМ является в создавшихся условиях теоретической и практической базой для возрождения России, т.к. только национализм порождает ту высочайшую степень ответственности, которая необходима для организации управления экономикой в условиях системного кризиса общества.

Несколько более подробно следует остановиться на второй части формулы национализма, связывающей его с Божественной Истиной.
В последнее время христианство представляется многими, в том числе и патриотами, в виде некоторой культурной традиции, расплывчатого учения, бесформенного мировоззрения, смиряющегося со всем происходящим вокруг. Нет ничего более ошибочного.
Суть учения Христа — в спасении души, а первая мысль, посылаемая при этом человеколюбием Божьим, есть западающая в душу мысль об исходе (физической смерти). Ею начинается в человеке всякое благое движение. Мысль эта, по существу, является определяющей все поведение человека, всю его социальную, культурную, политическую и духовную сущность. Если человек не угасит ее житейскими заботами и суесловием, то она поведет его к глубокому видению, не выразимому словом. Если угасит — то это будет уже совершенно другой человек, мало общего имеющий с христианским вероучением. Более того — вся экономическая, хозяйственная жизнь предстает перед этими типами людей с совершенно противоположных позиций. Христианин рассматривает труд как религиозно-нравственное служение, а далекий от христианства тип — как технологию приобретения богатства и власти.

Поэтому ПОДЛИННО ХРИСТИАНСКОЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ ДВИЖЕНИЕ должно дать, опираясь на положительные науки (экономику, политологию, философию) и подвижничество Православной Церкви, системную философию и программу возрождения России, основанную на точных знаниях, а не на произвольных гипотезах. К сожалению, даже отдаленного подхода к такой постановке вопроса нет ни в одном программном политическом документе, ни у одной политической группы в России.

Зато налицо другое — эту мысль (об исходе — которую Божественная сила, содействующая человеку, полагает в нем в основание) крайне ненавидит сатана и употребляет всю силу, чтобы исторгнуть ее у человека. Если бы можно было, он отдал бы человеку царство целого мира, только бы посредством развлечения изгладить эту мысль в уме человека. Посредством тех самых развлечений, которые бурным потоком захватывают нашу нацию, вымирающую Россию. Поистине — «сатана там правит бал». Думаю, что это обстоятельство и является сегодня главным в общественной жизни России.
Находясь в таком опасном положении, находясь постоянно в войне и под сверкающим огненным кинжалом нашего злейшего врага и убийцы (сатаны), мы нуждаемся в знании этого врага в максимальной для нас подробности, чтобы противопоставить ему все должное сопротивление, чтобы защититься от него во всех отношениях. Без такого знания можно очень легко остаться в общении с ним, не примечая того, тем более что он всегда прикрывает себя личиною добра. Этому подвергались весьма и весьма многие, нисколько не поняв своего бедственного состояния. Так, например, в то время когда Иудеи провозглашали себя сынами Бога, Бог, предстоявший им лицом к лицу, объявил им, что они — дети дьявола.

Собственно говоря, задачей русской христианской интеллигенции (в первую очередь, конечно, — священства) и является разоблачение сатанинских игр, с одной стороны, — и выработка положительной программы, опирающейся на христианские ценности, — с другой.
Где же может сформироваться в России такая философия, такой подход? На мой взгляд — ТОЛЬКО В РУССКОМ НАЦИОНАЛИЗМЕ. В противоположность агрессивному еврейскому национализму, на Руси эта идеология носит консервативно охранительный, миротворческий характер, покровительственный по отношению к малым народам. Русский национализм опирается не на идею расового превосходства, а на веру, жертвенное служение, милосердие и сострадание. Хотя, конечно же, в условиях современной России, когда самому существованию нации грозит смертельная опасность, национализм, как он определен выше, не только может, но и должен использовать все средства для защиты и спасения нации, в том числе и вооруженную борьбу в самых различных ее формах. Кстати заметим, что такая трактовка полностью соответствует международному праву (Устав ООН, п. 2, ст.1).

В этом отношении, на мой взгляд, заслуживает самого пристального внимания и анализа немецкий фашизм. Вначале, декларируя необходимость общенародной солидарности, фашизм решительно и все более успешно противостоял волнам космополитизма и «пролетарского интернационализма», затопившим Европу после победы российской революции и окончания Первой мировой войны. На заре своего существования фашизм как политическое течение успешно продолжал традиции европейского национального консерватизма. Заявляя о своем «надклассовом» характере, опираясь на патриотические чувства широких масс и их стремление обуздать дикий разгул спекулянтов и «рыночной экономики», добиться социальной защиты и справедливости, — он уверенно увеличивал число приверженцев, соединяя национальные, государственные лозунги с критикой экономической системы капитализма. Хозяйственные и культурные успехи немецкого фашизма — потрясают. Достаточно посмотреть в этом отношении фильм гениальной Лени Рифеншталь — «Триумф воли», чтобы убедиться, каких блестящих успехов за несколько лет достигла Германия, превратившись из нищей, вымирающей страны, без промышленности, без армии, без денег — в одну из крупнейших держав планеты. Однако чем пристальнее мы будем вглядываться в подробности эволюции немецкой национальной идеологии в тот период, тем очевиднее для нас главный вывод: ее деградация и конечный крах стали неизбежными в тот момент, когда национал-социализм отверг христианскую духовную традицию.

Мне кажется, что формулу национализма следует дополнить известным требованием Господним, обращенным к древним евреям: «Не смешивайся ни с ними, ни с богами их, чтобы они не ввели тебя в грех против Меня; ибо если ты будешь служить богам их, то это будет тебе сетью». Требование это, как известно, касалось отношения к завоеванным племенам, среди которых пришлось бы жить завоевателям. В Новом Завете оно звучит так: «Избави нас от иноплеменных…». Особенно это актуально сейчас, когда мы наконец-то начинаем понимать, что вся драма человеческой истории развивается между двух противоположных полюсов и идеалов земной государственности: православного, служащего Закону Христа, и антихристианского, служащего «тайне беззакония» антихриста. Без осознания этого непонятно ни направление, ни смысл развития человечества последние 2000 лет и особенно в наше предапокалипсическое время (Серафим Роуз). Именно поэтому, а вовсе не из-за так называемого «антисемитизма», мы вынуждены для историософского анализа любой эпохи, в том числе и нашей, обращаться к роли в ней антихристианского еврейства и несмешения с ним. Честные русские ученые, совсем не будучи антисемитами, никогда не закрывали на это глаза и при анализе предмета этой статьи — национализма, т.к. именно это смешение и явилось и является по вышеприведенному библейскому выражению для многих русских людей — «сетью».

N41, 26 августа 2004 г.