 |
| Интерфакс | Никита Батенин | 01.09.2004 |
Недавно в Москве презентовали ценности, возвращенные в Россию из других стран, в том числе там были и предметы из Гатчинского дворца. Это ценные экспонаты?
Это ящик для дров из покоев Александра III, он стоял в Гатчине, имеет гатчинские номера, и был обнаружен случайно в Прибалтике в частной коллекции. Мы за этот ящик боролись года полтора-два, но не могли оформить перевозку из-за сложностей с таможенным оформлением, но благодаря вмешательству министерства культуры был найден частный предприниматель, который купил этот ящик и подарил его министерству культуры, а оно передало реликвию Гатчине.
Ящик исчез во время войны, значит, автоматически должен был вернуться?
А у нас многое не вернулось после войны. В частных коллекциях много предметов, которые раньше были в коллекции Гатчины. Года два назад состоялась передача предметов, в частности, нескольких живописных полотен, среди которых наиболее интересен был портрет Петра III из коллекции Гатчинского дворца, находившиеся с конца войны в Германии. Везде можно найти наши предметы, не все вернулось.
Но ведь Германия должна возвращать культурные ценности, вывезенные во время войны из России?
Слово «должна» здесь пока не играет, потому как закон или положение о реституции довольно однобоко, мы что-то должны, но нам никто не должен. Но если нам передают, мы благодарим и признательны за то, что ценности Гатчины вернулись во дворец.
Понятно, что с раритетами сложно расставаться музеям и коллекционерам, но почему сложности возникают и с собственной таможней?
Перевозка любых ценностей из одной страны в другую всегда сложный процесс, прежде всего — в оформлении. Плюс к тому таможенные пошлины. Казалось бы, простой предмет — ящик для дров, но ведь его страховая стоимость несколько десятков тысяч долларов. Поэтому здесь таможенная пошлина вырастает в достаточно серьезную сумму, которую не всегда государственное учреждение может осилить.
Это даже в том случае, если предмет навсегда переходит в собственность российского музея?
Если это возврат, например, частный коллекционер возвращает нам экспонат, то тогда, конечно, таможня идет навстречу. Если идет процесс купли-продажи, сразу возникает вопрос пошлин, доплат, транспорта. Много надо денег сразу.
Денег не только на покупку…
Если это закупка за границей — да. Поэтому для нас единственный способ закупки — внутри страны.
А вы много покупаете?
По сравнению с богатыми музеями — нет. По сравнению с тем, что было раньше — много. Последние два года на закупку тратится порядка полутора миллионов рублей в год.
А вещи с гатчинскими номерами далеко «ушли» от дворца-музея?
Они и у нас, в Петербурге, и по всей стране. Трудно кого-либо обвинять или говорить, что проявил прыть и отхватил что-либо получше, это было бы и грубо и некрасиво. Ситуация послевоенная складывалась так, что судьба Гатчинского музея была под вопросом. В последней книжке знаменитого хранителя Павловска Анатолия Кучумова есть такая строка: «Сегодня в Управлении культуры будет обсуждаться вопрос о возрождении Гатчинского музея. Все — против, я буду биться до последнего».
Это какой год?
Это был 1947 год. Один человек «бился до последнего» на Музейном совете Управления культуры. Большинство считало, что Гатчинский дворец восстанавливать не надо. Его было сложно восстанавливать, и как всегда деньги были главным критерием того, можно ли, нужно ли?
Павловск сохранился лучше, Царское село исторически необходимо было восстановить, Петродворец — наиболее богатое и красивое предместье — тоже необходимо было восстанавливать, поэтому в силу экономии решили на Гатчину денег не выделять. Оставили ее в военном ведомстве. Правда, тогда же было принято решение, что основной дворцовый комплекс остается музейным, и там на деньги военного ведомства будет музей, посвященный началу 19-го века. К сожалению, музей не был восстановлен. Более того, в дворцовой части в подвалах стояли станки, на верхних этажах были кабинеты, до того там было училище, где помещения использовались под классы.
Судя по фотографиям, Екатерининский дворец в Царском селе после войны — руины. Гатчина была в худшем состоянии?
Я не знаю, какие критерии были у людей, решавших судьбу Гатчинского музея. Да, наверное, восстановить Царское село или Петродворец было гораздо дороже, но почему так сложилось? Может, это судьба, рок, который все время над Гатчинским дворцом висит.
Но через четверть века все-таки музей решили возродить…
В начале 70-х, благодаря усилию и музейщиков, и гатчинцев, и массовому давлению людей, заинтересованных в истории и культуре, было принято решение восстанавливать Гатчинский дворец. И 8 мая 1985 года, более чем через 10 лет после начала проектно-реставрационных работ, открылись первые пять залов. Выстроилась огромная очередь — всем было интересно увидеть парадные залы: Белый зал, Аванзал, Мраморную столовую. Для Гатчины это был праздник. И вот с тех пор, почти 20 лет, потихоньку, не торопясь — в силу отсутствия финансирования и непонятного равнодушия к Гатчине — музей работает. Опять же, злой рок висит над Гатчиной: то ей увлекаются и она становится центром внимания, то наоборот, отходит на такие задворки…
Очень хочется, чтобы и Министерство культуры, и правительство действительно обратили внимание на Гатчину. Мы добились того, чтобы войти в программу «Культура России» и нам выделяют под программу небольшие средства. За последние два года выделили 3,5 миллиона рублей на реставрацию покоев Александра III как объект Министерства культуры, но на сегодня не хватает полутора миллионов. Может, к концу года нам что-то выделят, и тогда мы сможем открыть комнаты Александра III открыть новую экспозицию, а для нас это чрезвычайно важно.
Ведь практически нигде нет музея бытовой жизни императорской семьи — не парадной и представительской, а именно бытовой, она может быть показана только в Гатчинском дворце. Собственно, до войны музей часто и трактовался как музей бытовой жизни. То, что мы видим в своей повседневной жизни, мы увидим и в царских комнатах. Там будут учебные пособия детей императора — это такой же глобус, такие же книжки, тетрадки. Будут игрушки Николая II, будет мебель — диванчики, консоли. Добьемся того, чтобы и стены были обиты таким же штофом, который был во времена Александра. Здесь вы не увидите ни прекрасной лепки, ни позолоты — это очень простые, скромные комнаты, где человек чувствовал себя достаточно защищенным.
А кто в Гатчине жил дольше всех, Павел?
Они жили примерно одинаково, Павел 13 лет жил практически все время, выезжая только зимой, потому что Гатчинский дворец не был приспособлен к тому, чтобы переживать в нем холода. И Александр III тоже прожил здесь 13 лет практически безвыездно. Поэтому мы считаем, что это два «наших» главных императора, хотя комнаты были и Николая I, и Александра II.
Когда планируется открыть новую экспозицию?
Если деньги будут — к концу этого года. Если нет — то в середине следующего года.
Ко дню рождения вашего «главного героя» — императора Павла — как готовитесь?
Главное — это большая выставка, открывшаяся в «Манеже». В октябре мы проводим научно-практическую конференцию «Павел I: взгляд из ХХI века». Думаю, если все удастся, то мы объединим юбилейные торжества с праздником Дня города Гатчины 21−22 сентября.
Кроме покоев Александра III какие еще реставрационные планы?
Планов у нас громадье. Если будут деньги, то мы знаем, что будем делать каждый день ближайшие 10 лет. По самым скромным расчетам, чтобы в течение 10 лет восстановить, хотя бы в основном, дворец и ввести в строй новые залы, нам необходимо около 60 миллионов рублей ежегодно. Это небольшая цифра. Если говорить о музеях федерального значения, они свои траты на ремонт начинают от 100−150 миллионов. Но мы согласны и на 60 миллионов, и через 10 лет мы выпустим дворец в таком состоянии, которое позволит нам честно смотреть в глаза людям.
К сожалению, мы получаем гораздо меньше, и дело даже не только в сумме. В этом году мы получили на ремонт и реставрацию 14 миллионов, в прошлом — чуть больше, но дело в нерегулярности финансирования. Сколько мы получим на будущий год — неизвестно, и думаю, что мы этого не будем знать и в январе. И что тогда делать, складывать руки?
Для меня понятно сегодня только одно: культурной политики, определяющей приоритеты на многие годы вперед, в городе нет. Если она и есть, я о ней не знаю. Но тогда надо было объявить: Гатчинский дворец не относится к приоритетам, мы его не будем восстанавливать, мы его будем поддерживать в том дохлом состоянии, в каком он сегодня находится. Тогда бы мы знали, на что настраиваться, скоординировали бы свои программы соответственно, потому что действительно планов достаточно.
Мы хотим восстановить все дворцовые покои, мы хотим восстановить малую анфиладу — комнаты Марии Федоровны — это просто шедевр, плюс к этому они исторически значимы: годы после смерти Павла она жила там, там ее навещали дети. Мы хотим восстановить наши галереи — и Греческую, и Чесменскую, и Арсенальную. Мы хотим восстановить церковь, которая сегодня уже работает, но не восстановлена в том виде, в каком должна быть императорская церковь.
Понятно, что в 70−80-е годы церковь не восстанавливали, а галереи почему не вошли в планы восстановления?
За них брались время от времени, но из-за нестабильности финансирования многие работы начинались, а затем забрасывались. А в реставрации, если работа приостановлена на 2−3 года, то все нужно начинать сначала, тем более, если это не консервируется, а консервация по суммам затрат превышает реставрацию. Поэтому эти работы не консервировались и надо все начинать сначала.
Гатчина территориально находится в Ленобласти, область как-то помогает музею?
Гатчина, наверное, уникальный объект в плане собственности: в здании федерального значения расположен городской музей и все это находится на территории области. И, казалось бы, все должны помогать. Но область, при всем добром отношении, по статусу не может нас ни финансировать, ни поддерживать. Мы обращались в Гатчинскую администрацию с просьбой о постройке туалетов в парке — это нужно не нам, а жителям города, которые ходят через парк. Но муниципальное образование Гатчины ни копейки в это не вложило и я так понимаю, что и не может вложить, потому что сегодняшний бюджетный кодекс очень ограничивает возможности.
Таким образом, область в вашей жизни не участвует?
На сегодня нам важнее другое — чтобы область вкладывала деньги в город Гатчину. Зимой произошла грандиозная авария на городском коллекторе, для нас это было таким ударом, от которого мы долго еще не оправимся. Ведь загрязнение Черного озера, которое принадлежит городу, грозит одновременно загрязнению всей гидросистемы заповедника: Белого озера, Серебряного озера, Карпина пруда и так далее. Это страшно не только тем, что вода превращается в болото, но страшно и то, что из Серебряного озера пьет воду вся Гатчина.
И то, что не выделяется денег на капитальный ремонт или на прокладку нового коллектора, для Гатчины это трагедия. Мы пошли навстречу городу — позволили проложить на своей территории временный коллектор. Но надо, что бы и город решил свои проблемы и здесь должна помочь область. А проблем у Гатчины немало: дороги, поддержание фасадов зданий 18 века — многие здания уникальные памятники. Они сохранились во время войны, но они разрушаются сегодня.
Музей-заповедник «Гатчина» не перейдет в федеральную собственность?
Это вопрос, на который я до сих пор ответить не могу. В конце прошлого -начале этого года звучали слова Михаила Швыдкого о передаче Гатчинского и Павловского дворцов из ведения города в ведение федерации. Более того, существует решение коллегии Министерства культуры о принятии этих объектов на свой бюджет, в проекте бюджета на 2005 год были заложены деньги на поддержание Гатчинского дворца. И это решение было подписано Кудриным, но, к сожалению, все перевернулось после реконструкции правительства. Сейчас в Москве звучит совершенно другая мысль: брать на свое попечение Гатчинский дворец федерация не будет, но будет оказывать всестороннюю помощь.
Моральную?
Мы не брошены, но и центром внимания мы не стали. Понимаю, что во мне уже говорит патриотизм, но, на мой взгляд, когда Павловск восстановлен, когда существуют такие уникальные заповедники, как Петергоф и Царское село, Гатчина должна, наконец, стать центром внимания. Именно потому, что она в это ожерелье внесет своеобразную черту, и без Гатчины окрестности Петербурга теряют очень многое. Точно также здесь можно вспомнить про Ропшу, которую необходимо восстанавливать. Вот мне, например, очень больно смотреть на Ропшинский дворец. Хорошо, что повезло Семену Вырину — сделали ресторан, седлали музей, но ведь недалеко находится Суйда в ужасном состоянии, недалеко находится Ганнибалово имение — в ужасном состоянии. В окрестностях Гатчины тоже много значимых мест, гатчинцы стараются о них заботится. Но то, что это никого больше не волнует, а потом, когда все будет разрушено — спохватятся, заохают, заахают — вот это обидно.
27 августа 2004 г.
