Неприкосновенны ли советские названия? (Разбор контраргументов)

— Именование улицы в честь какого-либо человека — это акт государственного и вместе с тем общественного признания. Признания этой личности и его заслуг перед городом, страной, культурой, людьми. Общественное признание может вообще не зависеть от наличия или отсутствия судебных решений. Общество само вправе по прошествии времени вынести свой вердикт. И для этого вовсе не обязательно отменять приговоры судебные. В Петербурге немало улиц, станций метрополитена, названных в честь людей, в отношении которых вынесены никем не отменённые судебные решения. На карте города — имена таких «преступников», как Достоевский, Чернышевский, Радищев, несколько декабристов. Д и практически все старые большевики (а улиц честь них до сих пор немало) побывали в тюрьмах, ссылках по приговору суда. Впоследствии государственное и общественное признание взяло верх над судебным приговором, вынесенным в другое время, при другом государственном и общественном строе.

Государственному признанию «заслуг» Белы Куна, действительно, предшествовала его реабилитация как жертвы культа личности Сталина". Но тогда и репрессия, и реабилитация случились при той же самой советской власти.

Но почему не может быть иначе? Почему деяния, считавшиеся когда-то, в данном случае на заре становления советской власти, доблестью, в другое время не могут быть оценены как преступление? И речь не о судебной, а об общественной оценке. Да и о преступлении не политическом. Применительно к деяниям Белы Куна речь вполне может идти о преступлении перед человечностью. Как иначе можно характеризовать организацию массового террора против десятков тысяч безоружных людей, совершённого, к тому же, с особой жесткостью? При этом мы не предлагаем оценивать собственно политическую целесообразность его действий по установлению советской власти в Крыму. Поэтому, например, Михаил Фрунзе не вызывает к себе такого же отношения, как Бела Кун.

Членам Топонимической комиссии не хватает решения суда? Но это лукавая отговорка. Уголовное преследование не может быть возбуждено в отношении умерших (например, военная прокуратура в 2004 году закрыла дела по обвинению Сталина, Берии и других в Катынском и других расстрелах польских офицеров в 1940 г.) «в связи со смертью виновных».

Или членам Топонимической комиссии требуется какого-нибудь осуждающее постановление, как это было раньше, когда переименовывали Сталинград, Ворошиловград и Жданов? Но тогда это делал ЦК той самой партии, в которой эти деятели и состояли. Для ЦК в этом были хоть какая-то логика и право. Неужели Госдума или правительство должны выносить же политические решения в отношении давно умерших деятелей? Да разве это компетенция высших законодательного и исполнительного органов страны? Разве для того их избрали, чтобы они развернули «историческую» дискуссию и приняли постановления с учётом текущей политической конъюнктуры и партийного расклада в них? А потом в новом составе вернулись к этому вопросу, и так каждый раз?

И почему, собственно, надо решать сразу по всей стране? Приходится напомнить Топонимической комиссии, что присвоение названий проездам в городах, а равно их переименование — компетенция городских властей, в нашем случае, губернатора Санкт-Петербурга. Как он это будет делать, решать ему. Губернатор создал для рассмотрения этих вопросов Топонимическую комиссию. А сейчас готовится к утверждению документ, который регламентирует все эти вопросы. Во многих ли городах есть то и другое? А если какой-то вопрос, например, переименование, в нём отражён не будет, то документ будет иметь пробел. Соответственно, создаётся правовой тупик и поле для произвольного решения такого рода вопросов. Например, простым росчерком пера губернатора, без каких-либо решений Топонимической комиссии.

Поэтому не могу согласиться с оценкой моего предложения как «юридически бессмысленного и просто незаконного». Всё, что предлагается, это компетенция губернатора, а значит, и того органа, который он создал и который, согласно документу «Порядок и правила», утверждаемому опять-таки губернатором, будет наделён полномочиями выносить решения, носящие рекомендательный характер. Другое дело, если Комиссия, причём нечиновничья её часть, сама боится брать на себя такие полномочия.

2. Вы выступаете за политизированный подход к наименованиям. И хотите втянуть в это дело Топонимическую комиссию. Комиссия считает неприемлемым идеологический подход к наименованиям.

— Политизированным был бы подход, в соответствии с которым улица переименовывалась в честь какого-нибудь другого умершего политического деятеля, более актуального для каких-то современных политических групп, например, Ахмада Кадырова или Бориса Немцова.

Топонимическая комиссия, по сути, даёт оценки всем людям, в честь которых предлагает назвать новый проезд или отказывает в этом. Это относится и к деятелям культуры, и к деятелям науки, и к политикам. Комиссия каждый раз решает, что этот человек достоин улицы в Петербурге, а этот — масштабом не вышел. Например, оценить братьев Стругацких, Валерия Гаврилина и Юлия Харитона Комиссия смогла, назвать улицы в их честь рекомендовала, хотя в её составе, кажется, нет ни литературоведов, ни музыковедов, ни физиков-ядерщиков. А вот оценить Белу Куна почему-то не в состоянии.

Но допустим, не в состоянии. Так я и не предлагаю Комиссии давать собственную оценку Белы Куна или кого-то ещё, чьё имя вызывает неприятие петербуржцев. Предлагаемая процедура предусматривает экспертное участие государственного научного учреждения, например, Института истории РАН. Соответственно, задача Топонимической комиссии существенно бы упростилась и свелась бы в основном к оценке сведений, представленных в заключении Института.

Да, политиков в предложениях Комиссии в последние годы практически нет. И этот, по-хорошему осторожный подход вполне оправдан именно в силу того, что политические оценки более чем другие подвержены конъюнктуре и более чем другие имеют общественное звучание. Но абсолютизация такого подхода приведёт, с одной стороны к консервации результатов того политизированного подхода, который преобладал в советское время, а с другой, — к невозможности увековечить память кого-то действительно достойного, светлая память о котором восстановлена в постсоветское время.

Считая неприемлемым идеологический подход к наименованиям, Комиссия напрочь исключает возможность расстаться даже с наиболее вопиющими и вызывающими наибольшее неприятие плодами такого подхода. Кстати, для чего же тогда говорить про необходимость решения суда или органов власти?

3. Правовая ситуация в современной России по сути ничем не отличается от правовой ситуации в позднем СССР, и Вы это прекрасно знаете. Вы же прекрасно понимаете, что без команды сверху губернатор этим всё равно заниматься не будет. Тогда чего вы хотите от Комиссии? Прокукарекать, а там хоть трава не расти? Так Комиссия может прокукарекать и без всяких инициативных групп, подписей, экспертиз и т. п. Зачем заниматься бессмысленной деятельностью только ради того, чтобы будоражить общественное мнение?

— Насчёт оценки правовой ситуации в современной России, которая «по сути ничем не отличается от правовой ситуации в позднем СССР». Конечно, это не так. Но сходств действительно много, и в первую очередь потому, что сами уважаемые члены Топонимической комиссии не готовы действовать по закону. А действуют они исходя из вышеописанного понимания правовой ситуации. И они сами таким образом культивируют правой нигилизм. Если по закону это компетенция городских властей, то почему же должна быть команда сверху? Вы всерьёз ждёте, что лично Президент озаботится именем Белы Куна на картах Петербурга и других российских городов? Но Президент-то в данном случае не вмешивается и поступает по закону. Неужели губернатор ждёт, что Президент закон нарушит? Почему же Вы так плохо о губернаторе думаете, да и о Президенте тоже?

Теперь насчёт «прокукарекать, а там хоть трава не расти?» Комиссия — орган совещательный, её решения носят рекомендательный характер. Но возглавляет её вице-губернатор, не последний человек в структуре власти города. Он же представляет губернатору проекты решений. Но иногда и «прокукарекать» не мешает. Почему бы не выразить свою позицию и не поставить губернатора перед необходимостью сделать то же? Пусть петербуржцы, люди, наделившие губернатора властью, это оценят. А отсутствие реакции — тоже реакция. Скажем, есть несколько десятков исторических названий, рекомендованных Комиссией к возвращению ещё в 1998 году. Уже третий губернатор не может решиться на это. Людям, которым это небезразлично, по крайней мере, понятна позиция и Комиссии, и губернаторов. И та, и другая сторона действуют в своём праве (надо сказать, что действия (бездействие) губернатора в этом вопросе вообще никакого правового регулирования не имеют). Но, по крайней мере, членам Комиссии за себя в данном вопросе не должно быть стыдно. И нам за неё тоже.

Из уст члена Комиссии выясняется, что «прокукарекать» она может «и без всяких инициативных групп, подписей, экспертиз и т. п.». Такую заявленную самостоятельность останавливает только понимание «бессмысленной деятельности». Но ведь речь и идёт о том, чтобы под такой серьёзный акт, как переименование улицы, подвести серьёзное основание в виде желания общества и знания современной академической науки. Речь о том, чтобы это стало результатом общественного консенсуса. А для выявления его и предлагается процедура более сложная, чем для изначального именования. И чтобы губернатор понимал, что это не прихоть Комиссии, как, возможно, он воспринимает все её инициативы по возвращению.

«Будоражить общественное мнение» будет не обсуждение таких вопросов по известной процедуре, а внеправовое противостояние сторонников переименования и Топонимической комиссии. «Будоражить общественное мнение» будут отказы, не основанные на праве, после чего неизбежно будут появляться статьи под заголовками вроде этого: «Смольный и Топонимическая комиссия Петербурга поддерживают сохранение на карте Петербурга имени убийцы и палача» (сайт партии «Яблоко» в Санкт-Петербурге). Конечно, такой заголовок несправедлив, но повод для такой трактовки есть, и он — в принципиальной невозможности сейчас решить этот вопрос.

4. Почему Вы так уверены, что с жителями улицы Белы Куна такое согласие достичь будет легче? 80% Вам скажут: «Оставьте, мы так привыкли».

— Вполне возможно, что так и есть. Не в том дело, уверен ли я. А в том, чтобы механизм переименования был прописан. Если процедура будет запущена, то реакция жителей станет известна. А может, и поменяется в процессе. Из этого и надо исходить. К тому же, учитывать надо не только мнение жителей данной улицы, но как минимум района. Но по такому вопросу я бы не стал ограничивать в праве высказаться и других петербуржцев. Если будет ясно, что большинства нет, значит не надо менять. А аргумент про 80% так же можно использовать и в отношении улиц, которым предлагается вернуть исторические названия. Что ни говори, а, несмотря на убедительную аргументацию А.Н. Рыжкова по разоблачению мифов, связанных с возвращением, они ещё живут.

Поэтому переименование советских названий не станет массовой кампанией. И сторонникам переименования надо отдавать себе в этом отчёт и понимать, что речь идёт только о тех именах, в отношении которых широкое согласие будет достигнуто.

Заметим, что «отцы города», дававшие в советское время названия проездам, общественным мнением не интересовались и топонимических комиссий не создавали. Но сейчас-то, в нашем правовом демократическом, если верить Конституции, государстве почему бы это не сделать? И не прописать это в документе «Порядок и правила..».

5. Любое экспертное заключение любого историка или даже целого научного учреждения — это его частное дело.

— Вообще-то, на результатах экспертиз построены почти все решения судов. Конечно, многое зависит от выбора эксперта, поэтому для уменьшения субъективности предлагается использовать государственный институт. Будем надеяться, что для историков понятие научная репутация не пустой звук, и они будут ею дорожить. Многое будет зависеть от того, насколько аргументированной будет исходная позиция инициативной группы.

6. Присвоение названий в честь так называемых «героев Гражданской войны» не было вызвано неполнотой или неточностью информации об их деяниях. Партийные руководители и тогда всё знали.

— Знало первое поколение партийных руководителей. А в 1960-е годы, возможно, уже и не знали. И уж вряд ли даже в Высшей партшколе изучали книгу С.П. Мельгунова «Красный террор», «Окаянные дни» И.А. Бунина, читали стихи Максимилиана Волошина, написанные в Крыму в 1921 году, белоэмигрантские мемуары.

А переставьте себе, если это было в широком доступе. Посмели бы тогда называть в честь них улицы?

Да и присвоение названий было делом не партийного, а советского руководства при всей формальности их разделения.

В 1960-е годы большевистская жестокость уже не культивировалась; тогда лепили образы человечного Ленина, кристально чистого рыцаря революции Дзержинского и других большевиков из «ленинской гвардии». А особенно «повезло» тогда «жертвам культа личности Сталина», каковым и предстали реабилитированные Бела Кун, Н. Крыленко, П. Дыбенко.

7. Есть предложение, разделяемое не всеми членами Комиссии, вписать в «Порядок и правила..»: «Название, присвоенное в честь лица или события, может быть изменено, если в установленном порядке этому лицу или событию дана негативная оценка».

— В региональном документе такая фраза выглядит юридически бессмысленной, а эту норму делает неработающей, потому что отсылает к несуществующему установленному порядку. Но разрабатывать его городское правительство, конечно, не будет, а будет ждать, что порядок установят на федеральном уровне и негативную оценку тоже будут дать на федеральном уровне. При этом понятно, что городское правительство не может поручать федеральному что-либо разрабатывать. Зато опять, если эту норму включат в документ, будет ждать его вмешательства в сугубо городские дела.

Завершая анализ контраргументов, отмечу следующее. Я вовсе не считаю, что предложенная мною процедура переименования советских названий оптимальна и не требует корректировки, может быть, в сторону дополнительной детализации и усложнения. Но сама возможность такая должна быть предусмотрена в документе «Порядок и правила..». Кстати, почему бы депутатам, в первую очередь, Борису Вишневскому не настоять на том, чтобы такой документ принимался как закон Санкт-Петербурга?

http://vozvr.ru/tabid/248/ArticleId/2700/neprikosnovenny-li-sovetskie-nazvaniya-razbor-kontrargumentov.aspx