Две знаменательные даты

В 2004 году весь христианский мир отмечает трагическую годовщину — 950 лет разделения христианства на католичество и православие. Проходят конференции, печатаются ученые труды, делаются новые выводы и формулировки. Отсутствует только одно — реальные взаимные шаги навстречу друг другу, последовательная стратегия нормализации отношений двух конфессий. Совсем наоборот. Вот один пример. Именно тогда, когда в Москве проходила научная конференция, посвященная 1054 году, Московская патриархия сделала украинской католической церкви очередной «строгий выговор». За то, что епископ Одесский и Крымский Католической церкви в Украине Бронислав Бернадский выступил, вместе с представителями многих других церквей и конфессий Одессы, против возмутительных, несовместимых с христианской этикой действий некоторых активистов православных организаций («Единое отечество» и др.) города. Речь идет о недостойной и хулиганской обструкции, целью которой был срыв пастырского визита патриарха Филарета в Одессу. Солидарность католического епископа с преследуемым «православными» хулиганами Киевским патриархом вызвала «удивление» Московского патриархата. По логике авторов «удивления», безопасность и элементарное уважение должны быть гарантированы только «каноничным» владыкам, других же можно оскорблять безнаказанно.

В этом году «выпала» еще одна «круглая» православно-католическая дата, связанная с роковым 1054 годом. 40 лет назад в Иерусалиме, после нескольких столетий полного разрыва контактов, произошла беспрецедентная встреча Вселенского патриарха Афинагора и Римского папы Павла VI. Действующие лица исторической встречи — выдающиеся личности, мудрые и смелые люди. Достаточно сказать, что другие православные первоиерархи фактически не поддержали Вселенского патриарха. Московский патриарх, например, особо подчеркнул, что речь идет о личном шаге патриарха Афинагора, но не о «диалоге на началах равенства» между Католической церковью и полнотой Православия. А патриарх Иерусалимский пытался убедить Афинагора в том, что «общая молитва невозможна и бессмысленна». Но встреча все-таки состоялась и вскоре привела к отмене анафем 1054 года, а это означает возможность дипломатического общения, переговоров, встреч и др.

Сегодня предлагаем нашим читателям некоторые мысли Вселенского патриарха Афинагора, записанных известным французским православным богословом Оливье Клеманом:

«В странах, которые называются христианскими, великая пропасть разделяет с одной стороны Евангелие, с другой — образ жизни христиан, а с третьей — жизнь общества, которое развивается по своим законам… Что мы сделали из христианства? Религию закона и самодовольства! Что мы наделали, что натворили? Гордостью, ненавистью, фарисейством мы изгнали дух Евангелия…

Людям церкви больше всего не хватает Духа Христова, смирения, самоотречения, незаинтересованного подхода, способности видеть лучшее в другом. Мы робеем, хотим сохранить то, что устарело, потому что мы привыкли к этому. И хотим быть правыми перед лицом других. Под стереотипными формулами условного смирения мы прячем дух гордости и властолюбия. Мы остаемся в стороне от жизни. Между тем, для представителя Церкви нет ничего важнее, чем уметь слышать таинственный голос народа. Именно народ, соединенный верой и любовью, сохраняет истину…

Из церкви мы сделали организацию, одну из многих других. Все силы наши ушли на то, чтобы поставить ее на ноги, ныне они уходят на то, чтобы она действовала. И она действует. Только работает она как машина, а не живет…

Подлинная позиция Церкви — не юридическая, но пастырская. Каноны — это лишь терапевтические указания, и епископ или духовник может сообразовать их с духом той или иной ситуации… А мы возложили на людей бремена неудобоносимые, которые вовсе не вытекают из Евангелия. Почему, например, мы запрещаем жениться неженатому священнику? Ведь в древней Церкви даже епископы могли быть женатыми. Апостол Павел говорит нам, что Петр и другие апостолы имели каждый свою подругу. Только в VII веке Восточная церковь решила призывать к епископству исключительно монахов. Человек, посвящающий себя служению Церкви, должен сам выбирать, жениться ему или нет…

Мы все говорим и говорим, но не умеем соединять слова в поступки. И потому молодые более не доверяют нам, не верят словам, которые мы произносим. Многие считают себя христианами, но никогда не встречали Христа…

Человек живет в тревоге, и ничто не может утолить его беспокойства. Будь то вся Вселенная вплоть до самых далеких звезд. Достигая все большего, он все больше тревожится, не находит отдыха, — сердце его создано для бесконечности. Множество смут нашего времени можно объяснить как раз тем, что человек отказывается от бесконечности… Как не вспомнить о молодых западных интеллектуалах! Вот, казалось бы, баловни судьбы. Они имеют много и с каждым днем все больше и больше. Но им кажется, что у них нет ничего, ибо ни в чем они не видят смысла…

Чем более будут удовлетворены элементарные человеческие потребности — а они должны быть удовлетворены для всех — тем настоятельнее станет потребность в Боге, заявит ли она о себе явным или тайным образом, служением Богу или идолам… Вот почему жизнь отдельных людей и истории целых народов открывают нам таящиеся под спудом темные глубины демонических сил. Это придает историческим трагедиям неожиданный размах: одна ошибка, неверный шаг, и оттуда вырывается темная лава. И людей несет тогда как соломинки. Я наблюдал все это…

Моя роль в том, чтобы напомнить о смысле Любви. В том, чтобы научить человека вниманию к другому, вниманию к жизни, помочь ему стать личностью, способной к уважению и удивлению. Стремление к свободному и ответственному существованию личности явно становиться закваской современной истории в Европе и других частях света. Посмотрите, что сделал Ататюрк для освобождения женщины в Турции, которая теперь стала и моей страной. Уже много десятков лет, как отменен Шариат, господствовавший тут столетиями.

Я — человеческий атом среди тысяч других, я знаю лишь то, что каждый человек обладает бесконечной значимостью. Человечество избавится от насилия и однообразия лишь тогда, когда станет уважать неповторимость каждой личности, оригинальность каждого народа.

Для того, кто умеет смотреть — все чудо, все погружено в тайну, в бесконечное. Любая пустяковая вещь — уже чудо. А любая встреча — тем более. Опыт говорит мне, что Бог наш — Бог невероятного.»