Золотой пароход

18 сентября 1922 года в Архангельск в обыденной обстановке без всякой «строжайшей секретности» из Соловков на пароходе прибыли девятнадцать ящиков. Вес каждого в среднем составлял около 10 пудов.

Можно не искать счетную машинку — три тонны с небольшим. Самый ценный, в прямом смысле золотой, был ящик под N 19. Сохранилась его опись: «золото, серебро, драгоценные камни, золотые кресты, золотые чаши, панагеи и детали драгоценных окладов». Более детально для специалистов: «золотой крест, дар Царя Иоанна Грозного 1562 года сканной работы с эмалью, золотой крест Досифея, расписанный финифтью, Евангелие в серебряном окладе 1800 года, дар кошевого атамана Кольнишевского, золотой потир с черневой работой, с алмазами и изумрудом 1637 года, золотые кадила 1562, 1577 и 1596 годов, золотая чаша, дар Дмитрия Годунова, водосвятская золотая чаша 1642 года…». У старшего группы И. Э. Грабаря и секретаря Николая Николаевича Померанцева находились четыре акта по изъятию церковных ценностей в Соловецком монастыре. Первый акт фиксировал 84 пуда серебра, 10 фунтов золота, 1988 драгоценных камней, 9 митр и 11 золотых крестов. Второй, третий и четвертый акты по содержанию не отличались от первого. Достаточно сведений, а то у музейных работников может наступить гипертонический криз. Сопровождали «золотой пароход» всего семь человек: представитель комиссии ПомГол, работники Главмузея, заведующий Петроградским отделением Гохрана, служащие рабоче-крестьянской инспекции и губернского финотдела. Трудно сказать, кто остался охранять «золотой пароход», но, пришвартовавшись, товарищи пошли в Архисполком. Представители Главмузея показали телеграмму т. Калинина, что «предметы музейного значения остаются в Главмузее». Заведующий Петроградским отделением Гохрана показал свою телеграмму: «все предметы направить в оружейную палату, так как Архангельск не обладает Губмузеем». Но члены Архгубисполкома жить хотели. Еще 1 сентября 1922 года было принято решение отправить «Соловецкие древности в Петроград», а 26 сентября члены пленума Архгубисполкома «бьют 2-х зайцев»: «с вывозом худисторценностей согласиться, за исключением тех из них, которые имеют отношение к истории Севера…».

Обмен опытом

К приезду товарищей из Соловков в Архангельске работа по изъятию церковных ценностей шла полным ходом. Можно было обменяться опытом. Показали пронумерованные ящики, составленные описи за подписью инспектора Госфонда Шимановского.
Ящик N 1
«Опись вещей, вложенных для отсылки в Москву в Драгметаллом:
1. Митра с жемчужными украшениями -1
2. Венчиков от икон серебряных — 62
3. Наугольников и медальонов от обложек Евангелий — 10
4. Блюдцев серебряных — 3
5. Рамка от образа — 1
6. Риз от икон — 3
Всего весу — 4 килограмма».
И поехало архангельское золото и серебро вместе с соловецким в Москву в Драгметаллом, а парчовые изделия отправили в ХОЗО НКВД. Рука не поднимается написать зачем. Здания церквей, мешающие благоустройству улиц, пошли на снос.

Гохран или грамм за грамм

Сколько золота и других драгоценностей пришло в Драгметаллом, никто и никогда не узнает.
«Секретно.
К делу.
Работа прошла благополучно. Результаты выражаются в следующем: митр разных с камнями — 9 штук, бриллиантов разных — 384 штуки, аметистов -120 штук, топазов — 80 штук, рубинов — 294 штуки, бирюзы — 190 штук, изумрудов — 246 штук, сапфиров -4 штуки, жемчугу — 10 штук.
Для доставления в Главмузей вес точно вычесть не представляется возможным.
Приложения: акты N1,2, 3, 4 в трех экземплярах каждый с приложением описей.
Ломакин».

Видно, в «камушках» Ломакин разбирался очень профессионально. Особенно его способности раскрывались тогда, когда их было много. Совсем недавно удалось прочитать, как члены рабоче-крестьянской комиссии работали с сокровищами в Гохране. Инструкцию Гохрана по сортировке поступающих туда «изделий» нельзя читать без слез. Сначала «изделия» подвергались грубой сортировке по весу, затем «взвешивались и учитывались по количеству мест». У членов комиссии была одна задача: «отделение бриллиантов, драгоценных камней и жемчуга от металлов по их однородности». После грубой сортировки бесценные вещи бросали в ящики, ломали, мяли и… отправляли в переплавку. Музейного работника пускали только на 30 минут. За это время он под наблюдением вооруженных солдат должен был «выбрать уже частично деформированные художественно значимые предметы и обосновать их музейную ценность…». Если что-то удавалось отстоять, то или писали прошение в Совнарком, или… меняли музейные вещи «грамм за грамм» из своего обменного фонда". К вывезенным сокровищам Соловецкого монастыря и архангельских храмов деятельное внимание проявила заведующая Музейным отделом Наркомпроса Н.И. Троцкая, жена особо уполномоченного по изъятию церковных ценностей Л.Д. Троцкого. Заведующий Гохраном выдал ей мандат: «Пропустить тов. Троцкую для просмотра упаковок Соловецкого монастыря». Одна жена прикидывает, хватит ли музейных ценностей для голодающих, жена другого вождя преподает учителям, как воспитывать детей, сама никогда не рожавшая!

Принять к сведению

Как-то раз, получая консультации в архиве, вслух произнес фамилию Николая Николаевича Померанцева. Главный специалист Госархива ОПДФ Валентина Аврамовна Радищевская вдруг произнесла: «а я встречалась с 90-летним Померанцевым в 1972 «Доклад товарища Карельского Н.: «…в конецдворской церкви был небольшой инцидент, пришлось арестовать священника, как виновника против изъятия. После его ареста изъятие было продолжено свободно. В некоторых церквах, где было не много ценностей, население добровольно обменивало своим серебром соответствующий вес (Уемская церковь). Всего по Архуезду изъято: серебра 15 пудов 2 фунта 33 золотника 61 доля, камней алмазных 3 штуки весом 59 долей и простых 15 штук…».
Резолюция: Доклад принять к сведению».
Подпись неразборчива

4 июня 1922 года решением Архисполкома под Губмузей отдали левый угол здания Таможни. Целых 4 комнаты. В одной разместили искусство 16−17 веков, в другой -18 века, в третьей сделали склад, а четвертую «отвели для ежедневной работы». А небольшая часть уникальных драгоценностей Соловецкого монастыря и архангельских храмов более 80 лет находится в Оружейной палате Московского Кремля. Бриллианты Российских Императоров, Великих князей и княгинь, патриархов и многих других жертвователей, чудом спасенные работниками Главмузея. Не ушедшие в переплавку, приводят в восхищение посетителей: золотые кресты, блюда, кубки и бокалы, сабля с бриллиантами князя Д.М. Пожарского, золотой палаш князя М.В. Скопина-Шуйского и золотой потир патриарха Иоасафа. Будем продолжать работу по раскрытию всех тайн «золотого парохода».

«Секретно. Сводка по изъятию ценностей их церквей по Архангельской губернии на 15 июня 1922 года.
Работа по изъятию ценностей из церквей окончена в следующих уездах:
г. Архангельске изъято:
Соловки…
Сийский монастырь…
Печерском уезде…
Мезенском уезде…
Пинежском уезде…
Емецком уезде…
Работа продолжается в следующих уездах: Онежском, Холмогорском,.
Всего изъято: серебра -146 пудов 18 фунтов 50 золотников 85 долей; золота — 15 фунтов 67 золотников 41 доля; камней — 2060 штук.
Секретарь комиссии» (подпись неразборчива).

Выбор политальфонса: 600 или 300

Оппоненты выразят сомнения или… недовольство. Все зависит от того, в какую сторону последние 10 лет прямили извилины в головном мозгу. Остались, правда, и те, кто вполне и раньше, и сейчас обходятся одним спинным. В 1922 году со всей России шли вагоны в Москву, чтоб «сделать поезд длиной 7 верст».

Только 1/5 часть сдал монастырь!
Воронеж, 21. Воронежский Митрофаньевский монастырь передает в пользу голодающих свыше 60 пудов серебра, полпуда золота, 1000 штук бриллиантов, а также большое количество жемчуга и изумрудов. Монастырь сдал голодающим только 1/5 часть всех церковных ценностей.

А в Соловецком монастыре в ночь с 25-го на 26 мая 1923 года возник пожар. Огонь бушевал трое суток. По словам очевидцев, сгорело все: «громадная трапезная и собор были совершенно голы». От архива и библиотеки остался слой пепла «до колена глубиной».

2 ноября 1923 года за подписью зам. Председателя СНК Рыкова вышло Постановление об организации Соловецкого лагеря принудительных работ особого назначения. Через год в Архангельске Архцерабкооп введет хлебные книжки. В инструкции будет досконально расписано, кому положено 600 граммов хлеба в день, а кому 300. Обозначены и те, кто будет снят со снабжения. С 1930-го по 1935 год директором Оружейной палаты работал рабочий-выдвиженец, монтер сельхозмашин, окончивший курсы музееведов Монахтин.
Отпусти нам, Господи, грехи наши, воистину не ведали, что творили.

N18, 21−27 мая 2004 г.