Читателям «Труда» отвечает митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл

Илья Бородкин, Московская область.

— Действительно, за две тысячи лет своей истории Церковь нигде и никогда не подвергалась таким массовым и беспощадным репрессиям, как в послереволюционный период в СССР, особенно в 20−30-е годы. Во время Великой Отечественной войны расстрелы духовенства и мирян прекратились, многие вернулись с каторги и из ссылки, стали открываться храмы, монастыри, духовные учебные заведения, но Церковь была загнана в социальное гетто и лишена права самостоятельно участвовать в общественной жизни.

Позже, при так называемой хрущевской «оттепели», давление атеистического государства на Церковь усилилось, и высшим советским руководителем были даже определены временные границы ее существования. То, что Русская Православная Церковь выстояла в таких жестких исторических обстоятельствах, — несомненное чудо, дарованное Богом в ответ на молитвы новомучеников российских и подвижнические труды почивших и ныне здравствующих иерархов, священников, мирян — всего церковного народа.

В начале 90-х годов нашей стране выпало новое испытание — нашествие целой армии сектантских проповедников, преимущественно из-за рубежа. Известные силы решили воспользоваться моментом, когда, по их мнению, народ оказался в идеологическом вакууме, чтобы изменить сам цивилизационный код России. Но из этой затеи ничего не получилось, потому что Русская Православная Церковь, несмотря ни на что, сохранила свой духовный и интеллектуальный потенциал и смогла оградить паству и народ от лжеучителей и их лжеучений.

Должен сказать, что за рубежом всегда были люди, отчетливо видевшие весь трагизм обстоятельств, в которых пребывала наша Церковь, и потому с уважением относившиеся к подвигу, совершаемому ею в далеком от них Отечестве. Но были и другие «наблюдатели», либо не знавшие всех реалий советской действительности, либо не понимавшие значения и масштабности происходивших у нас событий, либо просто находившиеся в плену враждебных идеологических схем.

Сегодня положение меняется к лучшему. После падения «железного занавеса» многие представители первой и второй волны эмиграции, в том числе и священнослужители, получили возможность побывать в России. И их прежние, сформировавшиеся зачастую под влиянием антицерковных сил представления о Русской Церкви после личного ознакомления с жизнью наших приходов и епархий стали другими. Конечно, эти изменения происходят не так быстро, как бы хотелось, но положительная динамика в развитии отношений между Московским Патриархатом и Русской Зарубежной Церковью налицо.

— Возможен ли, пусть в будущем, переход Русской Православной Церкви на григорианский календарь?

Степан Павловский, Москва.

— Хотел бы сразу подчеркнуть: сам по себе календарь как система исчисления времени не может быть ни греховным, ни спасительным. Это вопрос исторический, астрономический, отчасти этнографический, но уж никак не сотериологический (сотериология — учение о спасении. — Ред.) Судя по накалу страстей вокруг календарной темы, немногие, наверное, знают, что в первые века христианства разные поместные церкви Пасху праздновали в разные дни, и это не вызывало никаких взаимных подозрений в ереси и тем более в богоотступничестве. В отношении календаря в нашей Церкви существует устойчивая традиция — более глубокая, чем просто благочестивая привычка, и с ней необходимо считаться. Если вы сызмальства праздновали Рождество Христово 7 января, то вам очень трудно будет пойти на рождественское богослужение 25 декабря. А поскольку от верности тому или иному календарю дело человеческого спасения не зависит, то мы и не считаем нужным отказываться от юлианского календаря, к чему нас некоторые то и дело побуждают. Нужно уважать духовную традицию, в которой наши прихожане родились и выросли, щадить их религиозные чувства. Так что в обозримом будущем календарные перемены нас не ожидают, и Русская Православная Церковь будет по-прежнему жить по юлианскому календарю.

— Ваше Высокопреосвященство, как Русская Православная Церковь относится к возрождению русского казачества?

Вячеслав Ярошенко, Ростов-на-Дону.

— Сам феномен возрождения казачества в современной России напоминает нам о действии Промысла Божия в человеческой истории. Именно в казачестве преемственно сохранялись патриотические идеи, глубокая православная воцерковленность, жертвенная готовность защищать Родину, исконные обычаи и традиции русского народа. Вот почему после революции, когда историческая связь, преемственность с прошлым рассматривались как препятствие для строительства «светлого будущего», именно казачество подверглось жесточайшим репрессиям и пострадало от большевиков, может быть, больше, чем какая-либо иная социальная группа старой России.

И тот факт, что в искусственном отрыве от опыта предыдущих поколений современные люди, воспитанные в советских школах на совершенно иных исторических примерах, вне какого бы то ни было религиозного влияния, сумели возродить институт и самый дух казачества, представляется совершенно особым для нашей жизни явлением. Конечно, процесс возрождения казачества протекает не без естественных в таком деле издержек. Есть проблемы на стыке отношений между казаками и государством, есть они и в отношениях между Русской Православной Церковью и некоторыми казачьими организациями, да и внутри самих казачьих формирований возникают конфликты. Тем не менее, если давать предварительную оценку процессу становления казачества в России, то она будет положительной. Ныне русское казачество все активнее играет свою, исторически принадлежащую ему роль в деле обустройства Отечества. Хотел бы обратиться к казакам с призывом и впредь оставаться верными Православию, исконным духовным традициям.