Фруктовый сад. для «контрабасов»

СТАНИЦА Калиновская, что в Чеченской Республике, образовалась более ста лет назад как казачий форпост на южных рубежах Российской империи. Сегодня здесь расположен важный объект Министерства обороны, где воспитываются солдаты XХI века — контрактники. Здесь, в Калиновском учебном Центре, круглосуточно идет подготовка профессиональных солдат для 42-й мотострелковой дивизии. В России аналогов этому «вузу» нет.

УЧЕБКА для «дедов» надежно охраняется блокпостами, минными полями и колючей проволокой. А вокруг полигона, где «контрабасы» (на сленге — контрактники) в течение 13 дней совершенствуют армейскую выучку, заложен громадный (на две тысячи деревьев) фруктовый сад.

В армию — через ФСБ
— КТО некрещеный? Выйти из строя! — звучит зычный голос офицера.

С этой команды-вопроса начинается служба отца Иоанна из Успенско-Никольского храма Моздока. Своего капеллана в учебном Центре пока нет. Зато есть крохотная церквушка из красного кирпича, построенная, между прочим, мусульманином, местным чеченцем-каменщиком. На возведение православной святыни командование СКВО не пожалело около 1 млн. рублей. Перед массовым крещением бойцы оставляют свои сапоги перед входом в храм…

На шею контрактникам священник надевает крестик на тонком шнурке. Он будет висеть рядом со «смертником» (металлический жетон с персональным номером). Солдаты неумело крестятся и целуют маленькое распятие.

Набор контрактников в учебный Центр довольно строгий. Те, кто не спивается по дороге в Чечню и доезжает до станицы Калиновской в трезвом уме и твердой памяти, успевают почувствовать это на собственной шкуре. Офицеры 42-й мотострелковой дивизии отбирают бойцов для своих подразделений словно женихи невесту. Опереточных «дедов» в черных банданах, белых борцовках и перчатках с обрезанными пальцами, не желающих подчиняться приказам старших по званию, моментально отправляют домой. Не спасают даже боевые награды. «Отморозки», приезжающие «мочить всех по сортирам», здесь не нужны.

Если биография «новобранца» вызывает хоть малейшее сомнение, запрос моментально отправляется в ФСБ или МВД. Не приветствуются блатная феня и экзотические наколки. Тем, кто имел приводы в милицию или того хуже — стоит на учете, вообще ничего не светит. Важная ступень отсева — обязательный психологический экзамен (только один тест состоит из 156 вопросов).

Гимн России по-тувински
ВЫБЕГАЕМ на зарядку вместе со взводом. Два парня из Тувы сразу начинают ныть и пускать сопли, жалуясь на сложности службы.

— Командир заставляет окапываться в самой грязи. Мы что, хуже свиней? Правда, офицер сам в этом же дерьме ползает.

— А еще песни заставляют петь и по плацу топать. Но мы же не салаги! — жалуется на превратности контрактной службы другой тувинец. — За одну ночь гимн России выучил, хотя русский язык мало-мало знаю.

Дорога из спортгородка в учебный Центр проходит по окраине полигона.

— Вспышка слева! — орет взводный. Все как подкошенные бросаются на землю. Уже лежа на животе, отчаянно крутим головой, пытаясь выявить ядерную угрозу. Наши глаза округляются: огромный «ядерный гриб» завис буквально в километре. Чтобы все контрактники падали на землю не просто, а с положенной прытью, учебный Центр заплатил за пластиковую имитацию атомного взрыва 42 тыс. руб.

Пятитонная зарплата
СОЛДАТ-контрактник получает в Чечне от 15 тыс. руб. и выше, а командир батальона — кадровый офицер с высшим военным образованием — 22,1 тыс. руб. В то время как в воинских частях на остальной территории России — от 5 тыс. руб. в месяц, офицер в среднем — около 7 тыс. руб. Это 10-тысячная разница в окладах, например, между Псковом и Чечней дала возможность командованию СКВО укомплектовать полностью два мотострелковых полка 42-й дивизии. Уже через полтора месяца 42-я дивизия полностью перейдет на профессиональную основу.

Трехгодовой оклад рядового составляет, например, 540 тыс. рублей. В провинции этих денег даже за вычетом питания и содержания семьи вполне хватит на покупку приличного жилья. Помимо основного «куска хлеба» контрактник получает на руки «подъемную» сумму в размере двух окладов и имеет право на беспроцентную ссуду в размере десяти зарплат. И последний пример: чистый вес месячной зарплаты одного контрактного полка в Чечне равен 5 тоннам. На чем доставляется такая огромная сумма денег — большая военная тайна.

Вот что говорят в полевой курилке о контракте.

Рядовой Костя П. из Татарстана:

— После срочной службы я вернулся в Казань и устроился охранником в зал игровых автоматов. Сначала смотрел, как люди играют. Потом подсел на автоматы и сам. Втянулся. И пролетел, как фанера над Парижем. Задолжал кредиторам двадцать тысяч. Вот и решил уехать в Чечню, чтобы денег заработать.

Сержант Алексей В. из Калмыкии:

— Срочку служил в ВДВ, за Чечню медаль «За отвагу» заработал. Раньше у меня была хорошая работа в рыбколхозе. Но Калмыкия для русских, что камень на шее. Там важнее всего родственные связи. Так что бизнес прахом пошел, а у меня жена при зарплате в две тысячи рублей и пятилетняя дочь. Впору побираться. Решил в контрактники пойти.

В среднем учебный Центр выпускает около двухсот человек в месяц. Они и занимают освобождаемые срочниками «рабочие» места в горячих точках.

Разумеется, москвичей да и вообще жителей крупных городов среди них практически нет. Рекордсменами по поставке живой силы являются провинциальные городки в Северо-Кавказском, Сибирском и Дальневосточном военных округах. Большинство из приезжающих в Калиновскую — дагестанцы, удмурты, тувинцы, чуваши, татары. Средний возраст неженатого героя — от 20 до 25 лет. Попадаются, конечно, и 40-летние «партизаны», с тремя детьми, но таких «возрастных» и, как здесь говорят, «с нагрузкой» от силы 15% наберется. Кстати, доля людей от сохи тоже не велика. Видимо, крестьяне не спешат отрываться от насиженного места.

N 22, 2 июня 2004 г.