«Мы чувствовали, что сама Матерь Божия живет с нами»

Интервью с хранителем Тихвинской иконы Божией Матери священником Сергием Гарклавсом

По преданию, Тихвинская икона Божией Матери написана Святым апостолом и евангелистом Лукой во время земной жизни Девы Марии. Святой Лука послал икону правителю Антиохии Феофилу. Позднее, уже в V веке, она оказалась в Константинополе. В XIV веке, за семьдесят лет до падения Константинополя, «сия икона Одигитрия взялась из него манием Божиим и перенеслась на Русь» — чудесным образом скрылась из Царьграда и переместилась в Россию.
Образ Богоматери явился рыбакам над Ладожским озером — рядом со Старой Ладогой, древнейшей столицей Руси. Из Византии в тихвинскую землю икона переместилась вскоре после победы над ордами Мамая объединенных русских войск под началом святого благоверного князя Дмитрия Донского. Сюда, на берега реки Тихвинки, пришли священники со множеством народа, и во время усердного соборного моления икона сошла на руки молящихся. Немедля приступили к возведению храма… Однако ночью икона исчезла и обнаружилась на следующий день на другом берегу реки вместе с начатым срубом и заготовленными бревнами. Так Божия Матерь сама избрала место пребывания своего образа. Там и возвели первую церковь Успения. Позже Богоматерь повелела ставить на храм деревянный, а не железный крест, потому что именно на деревянном кресте был распят Иисус Христос. И по сию пору кресты на соборе деревянные.

Церковь трижды горела, а икона каждый раз чудесно оставалась невредимой. Слава о чудесах иконы распространилась далеко за пределы края, и в 1507 г. по указу царя Василия III была заложена каменная пятиглавая Успенская церковь. В эти же годы чудотворная икона получила наименование Тихвинской. Прообразом тихвинскому храму послужил главный храм государства, Успенский собор Московского Кремля, что в духовной традиции значит очень многое. Тихвинский храм был свидетельством особого отношения великих князей к святыне, которая связывала Русь с первым христианским государством Византией и всемирной христианской историей.

Иван IV Грозный почитал Тихвинский образ Богоматери с особым благоговением и молился здесь перед венчанием на царство. Царь Федор Иоаннович пожертвовал трехсотпудовый полиелейный колокол. Михаил Федорович, первый из династии Романовых, внес из личных средств три тысячи листов белого железа для покрытия глав церкви Успения.
Тихвинский образ Пресвятой Девы Марии много раз спасал северо-западные рубежи страны от нашествия врагов — во время «литовского разорения» 1610 г., столкновений с отрядами шведских интервентов в 1608—1613 гг., войны с Наполеоном 1812−1815 гг.

После захвата Тихвина в ноябре 1941 г. фашисты похитили из монастыря все старинные иконы. Тихвинский образ Божией Матери вывезли сначала в Псков, а в 1944 г. — в Ригу. Захватчики надеялись получить поддержку православных на оккупированной территории, «выдавая» икону на время богослужения в храмах. Икону сохранил и вывез в США рижский архиепископ Иоанн, будущий архиепископ Чикагский и Миннеаполисский. Он завещал вернуть икону на родину, когда Россия освободится от богоотступнической власти и Тихвинский монастырь будет возрожден.

Спасти…
В заключение разговора отец Сергий заметил:
— Богоматерь Тихвинская хранила нас, а мы ее сберегали и охраняли. Целых шестьдесят лет. Теперь мы чувствуем: пришло время возвратить ее на родину.
Одна из девяти православных святынь, особо почитаемая на Северо-Западе России, чудотворная Тихвинская икона Божией Матери в июне-июле 2004 г. будет возвращена в Тихвинский Богородичный Успенский мужской монастырь. Через шестьдесят три года. Наконец-то Богородица увидит родную обитель, где она жила больше шестисот лет. На Святки хранители иконы — протоиерей Сергий Гарклавс и его сын протоиерей Александр Гарклавс, настоятель Свято-Троицкого собора, приезжали из Чикаго в Петербург и Тихвин.

— Отец Сергий, как икона попала в ваши руки? Почему она хранилась в США?
— Подробности того времени, когда икона была в Пскове с 1941 по 1944 г., я не могу рассказать: не был тому свидетелем, — начал рассказ протоиерей Сергий Гарклавс. До того, как вышел на пенсию, он был настоятелем Свято-Троицкого собора в Чикаго. — В марте 1944 г. вместе с беженцами из Пскова, из северной части России, икона прибыла в Ригу. И владыка Иоанн, архиепископ Рижский и всея Латвии, принял Тихвинскую икону в храме. Встретил икону тем приветствием, как в Евангелии, когда Матерь Божия пришла к праведной Елизавете: «И откуда мне прииде Матерь Господа моего?..» Он как бы встречал саму Матерь Божию в образе чудотворной Тихвинской иконы Богоматери. В это время в Риге в главном соборе было больше пяти тысяч человек. Люди приезжали отовсюду, когда в храме служили молебны, акафисты — шесть месяцев икона пребывала в Риге.
Беженцы все прибывали, и архиепископ Иоанн их принимал. Но вскоре ему самому было объявлено, что в течение двенадцати часов он должен покинуть пределы Латвии. Архиепископ Иоанн передал икону в монастырь на попечение игуменьи Евгении — собор находится в центре Риги. Там, он считал, икона будет в сохранности на время войны. А после, когда жизнь нормализуется, икону должны были вернуть в Россию, в Тихвинский монастырь…
Владыку Иоанна и других священников выслали из страны. Как беженцы, сухопутным путем мы прибыли из Риги в Либаву. А примерно через неделю владыка Иоанн узнал: группа священников с семьями на рыбацкой лодке тоже добралась до Либавы (путь по суше был уже отрезан). И отец Николай Веглас, который был настоятелем в монастыре, привез Тихвинскую икону. Ее сопровождали военные. Привезли и оставили на пристани. Икона была принята архиепископом Иоанном: «Видимо, самой Матери Божией было неугодно остаться в Латвии…»
В Либаве икону встретили в большом соборе несколько тысяч человек, службы продолжались. Потом беженцев погрузили на пароход, икона была с нами. Целую ночь грузились, а утром рано, когда мы были готовы отплыть от пристани, советские аэропланы начали бомбить порт, в том числе и пароход, на котором было больше двух тысяч беженцев. Бомбы падали слева и справа, штук пятнадцать разорвалось в воде, но ни одна, слава Богу, не попала в пароход.
Приплыли мы в Данциг, а через несколько часов была бомбежка — на сей раз американские аэропланы бомбили железнодорожный узел. И много было жертв, но нас это не коснулось. Из Риги было несколько священников с семьями, около тридцати пяти человек. Вся наша группа направилась из Данцига и Лодзь (в Польше), там провели несколько дней.
Потом поездом прибыли в Шнайдемюлле (на границе Польши и Германии). Там мы встретились с печальной картиной — беженцы за колючей проволокой с надписью Ostens. Это были рабочие, сосланные из России, Украины, Белоруссии, других восточных стран. Думали, тоже попадем за колючую проволоку. Но Господь вел нас своим путем — из Шнайдемюлле мы через пару дней направились в Чехословакию, в Судетию.
Интересный факт: в Риге, когда архиепископ Иоанн служил в соборе, к нему на службу приходили разные люди. И среди них — один старый католический священник из Судетии. После службы владыка Иоанн принимал гостей, и этот священник говорит: «Вы нас так любезно принимаете, но скоро война закончится, и, я надеюсь, вы будете гостем в моем храме в Яблонце…» А в Шнайдемюлле стали думать: куда нас направить. И архиепископ Иоанн тут вспомнил этого священника — и мы направились в город Яблонец в Судетии. Там мы отправились в старый католический храм. Служб не было, священник на фронте, но когда объяснили, что их пастор приглашал нас, они с радостью нас приняли. И мы служили в том храме, каждое воскресенье. Приходили рабочие, присланные из Сербии, из Греции — православные люди. У них была возможность поклониться Тихвинской иконе Божией Матери и получить великое утешение в такие тяжелые времена. Они были очень благодарны — ведь одно дело рассказывать о тех ужасах сегодня, в тепле, и совсем другое — переживать их в военное время. Мы прибыли туда в сентябре 1944 г., а в начале 1945 г. Советская Армия вступила в Чехословакию. Мы как раз были на той территории, на главной дороге движения войск.
Расположили нас, всех тридцать пять человек, в одной большой комнате. У владыки Иоанна на руках старушка-мать, у одного священника две девочки шести и семи лет, у других — тоже малые дети. Жили в тесноте, но зато все вместе. И помогали друг другу чем могли. Здание было бывшей гостиницы, и даже вывеска на ней висела. Когда Советская Армия проходила мимо, зашли русские солдаты, увидели нас в подрясниках, бородатых, удивились: «Откуда здесь русские попы? Как вы сюда попали?» Мы объяснили, что нас выслали. И икона была с нами, в этой большой комнате. Некоторые говорили: раз вас выслали, то можно уже и возвращаться домой. А другие советовали немного повременить… Около пяти месяцев мы были под оккупацией. И начали задумываться: куда направляться? Выяснили: если вернемся в Россию, то домой не попадем, а попадем прямиком в Сибирь. И потом мы узнали: священники, которые остались в Латвии, все сто процентов были высланы в Сибирь, получили по десять-пятнадцать лет за то, что они принимали участие в Псковской миссии — это было возрождение христианства в 1940-е гг. в СССР. После того как все храмы были закрыты, митрополит Сергий, экзарх Эстонии, Латвии и Литвы, дал возможность посылать священников в Псковскую миссию. Там открылись храмы, тысячи людей приходили, сотни крестились — было полное возрождение православия…
Католическая организация «Каритас» помогла нам перебраться из Яблонца в Прагу. А потом вместе с репатриантами, которые были высланы из Франции, Бельгии, Голландии и которые возвращались домой, мы выехали из Праги в американскую зону.
Риск был большой, и трудности большие: икону надо переносить, надо охранять. Когда мы были в Праге — а время-то было военное, суматоха, переполох, беспорядок, — нам сказали: вон в те вагоны вам надо грузиться. Мы погрузились в товарный вагон, да оказалось, что не в тот — кто-то что-то перепутал. И надо было под вагонами идти на другой железнодорожный путь, искать другой состав. И мне пришлось икону нести на своих плечах — прямо под вагонами…
Наконец прибыли на границу американской зоны. И вот последняя проверка. Там были американцы, англичане, русские патрули, которые проверяли всех. Если бы они обнаружили нас в то время, нас бы непременно вернули. Но чудесным образом все обошлось. Вагон наш закрыли и сказали, что лучше не открывать. И предупредили: если все же патруль откроет, то, ради Бога, не говорите по-русски! Архиепископ Иоанн — чистокровный латыш, хоть и большой русофил. И все в нашей группе говорили по-латышски, и я тоже. Проверка пришла поздно вечером или ночью. Мы слышали, как проходили патрули. Один из них хотел открывать вагоны и проверять, но другой остановил его: «А мы уже тут были!» И прошли мимо.
Так мы попали в американскую зону, в город Амберг, где нас приютили. Это был пункт, откуда рассылали по разным городам — там были украинские лагеря, славянские, балтийские. Нас послали в балтийский лагерь в тридцати пяти километрах от Нюрнберга. Жили в бараках — почти таких же, как в Сибири. Один большой барак был разделен одеялами на «комнатки». Нам повезло, что всю нашу группу поселили в одной большой квартире, где раньше жила одна семья. Три человека занимали пять комнат — а у нас было шесть семейств, — но мы были рады, что нас все-таки отделяет твердая стена, а не одеяла, как у других. И внизу было помещение, где мы сделали часовенку. В нашем лагере православных было человек двести, и службы шли постоянно. С тех пор архиепископ Иоанн разъезжал по разным лагерям Германии, обслуживал эти часовенки. И люди были исключительно благодарны ему. Например, в городке Ланскот было объявлено, что приезжает чудотворная икона — там собралось несколько тысяч человек, не только православные, но и католики, представители других конфессий. Служили под открытым небом, хотя и на церковнославянском языке, но народ не уходил, молились вместе с нами. В те годы, когда мы жили беженцами, трудностей было очень много, но мы все пережили. И были благодарны Господу за то, что Он всегда вел нас, и Матерь Божия нас всегда защищала, и мы были под Ее покровом.
А в 1949 г. стали рассылать беженцев. Из нашего лагеря поехали некоторые даже в Австралию, одного священника направили в Венесуэлу, в Каракас, и он там со временем церковь построил; кто-то попал в Канаду, в другие страны. А мы приехали в Соединенные Штаты, в Нью-Йорк. Там архиепископа Иоанна приняли, и он служил в соборе. Сначала он заменял других священников, а в 1955 г. он был назначен архиепископом средних штатов, Чикагским и Миннеаполисским. Он много потрудился на этом посту, укрепил епархию. Мы принадлежали к Православной церкви в Америке, которая получила автокефалию от Русской православной церкви. Владыка Иоанн с Тихвинской иконой разъезжал по разным города США, где были православные храмы.

— Отец Сергий, расскажите о своей семье.
— Архиепископ Иоанн в свое время служил в Вентспилсе, Виндаве. Он там был благочинным. Семья наша жила в Виндаве, мне было тринадцать-четырнадцать лет. Родители регулярно ходили в церковь. В одно из воскресений, когда владыка Иоанн служил, он предложил мне прислуживать алтарным мальчиком. Спросил родителей: согласны ли? Они сказали: будем очень рады. Меня тоже спросил. Я ответил, что буду рад, только ничего не знаю. Это ничего, утешил он, мы тебе покажем. И я начал прислуживать владыке Иоанну… А через пару лет его возвели во епископы. Были разные кандидаты, но митрополит Сергий, экзарх Латвии, Эстонии и Литвы, считал, что он будет самым подходящим. Я тогда еще жил в Виндаве и хотел поступить в русскую гимназию. Написал ему письмо. Он ответил: приезжай, что-нибудь сделаем. И предложил мне поселиться у него в квартире, чтобы поступить в школу.
Я приехал в Ригу в конце 1943 г., а в 1944 г. Господь так направил, что владыку Иоанна выслали из Латвии. Он сказал, что никуда не поедет без матери. И спросил меня: что я думаю? поеду ли с ним? Он согласен был пристроить меня в какой-нибудь семье в Риге, потому что путь в Виндаву, к моим родителям, был отрезан. И я решил его сопровождать. А в Германии он меня усыновил. Когда нас рассылали по разным странам, лучше было быть в одной семье, чтобы вместе отправили. К тому же у него на руках мама была, а я был большим помощником — икону надо было охранять, переносить, а у других священников свои семьи… Это все Господь так устраивает, каждого ведет своим путем.
Когда приехали в Америку, там я встретил свою будущую супругу. Моя матушка тоже была выслана, и архиепископ Иоанн Шаховской крестил ее в Берлине под бомбами. Американцы бомбили. Она училась в сестринской школе в Мюнхене у отца Александра Киселева, переехала в Нью-Йорк, там мы встретились и повенчались. Господь послал нам пятерых детей, одиннадцать внуков: отец Александр — старший, отец Георгий, Мария вышла замуж, живет в Англии, Ольга — учительница, управляет хором. Младший сын Павел нашел русскую девушку Аллу, привез ее из Петербурга. У них двое детей, Вероника и Оленька.

— Где находится икона в США?
— Когда архиепископ Иоанн жил в Нью-Йорке, икона была в соборе. Он тогда посетил много храмов — в Америке православных храмов много, кроме русских есть греческие, румынские, сербские. В 1955 г. его перевели в Чикаго, икона хранилась в Чикагском соборе. В 1982 г. в восемьдесят лет он вышел на пенсию и переехал в городок Арго, пригород Чикаго, где я служил настоятелем Свято-Пантелеймоновской церкви — прослужил двадцать четыре года. Он поселился там и жил с нами, а икона была в Свято-Пантелеймоновском храме. А в 1983 г. меня назначили настоятелем Свято-Троицкого собора в Чикаго, который был построен отцом Иоанном Кочуровым, которого Американская церковь прославила как первого мученика, и Святейшим Патриархом Тихоном (в этом году мы отметили столетний юбилей этого храма). Там я прослужил восемнадцать лет. Когда мне исполнилось семьдесят, я тоже вышел на пенсию.
Последние годы икона хранится у нас в доме, а по праздникам мы приносили ее в храм. Желающие поклониться ей звонили нам — и мы всех принимали. Это великий подвиг был — охранять великую святыню. Она нас охраняла, а мы — ее.
Архиепископ Иоанн в своем духовном завещании написал: чтобы икона возвратилась в Россию, в монастырь, где она пребывала ранее шестьсот лет. С таким условием: когда монастырь будет восстановлен, чтобы достойно принять Тихвинскую икону. И для этого я уже несколько раз был в России — узнать, готов ли монастырь принять икону. Первый раз был я в 1991 г. — встретил печальную картину: все в полном запустении, и монастырь, и храм, разрушенные здания вокруг. Но мы верили, что началось возрождение России.
Святейший Патриарх Алексий II был у нас, служил в нашем соборе, молился перед иконой. Были и другие первосвятители: митрополит Белорусский Филарет, митрополит Гедеон. Помню, как прибыл митрополит Ленинградский и Ладожский Никодим (Ротов), одним из первых среди митрополитов. Меня очень удивило: когда он молился перед иконой, он знал тропарь Тихвинской иконе Божией Матери (мало кто знает тропарь и кондак). И с такой силой и верой молился, что просто удивительно… Он не рассказывал подробности, но сказал, что Тихвинская икона для него очень дорога, он ее ценит больше других. После мы узнали, что, будучи мальчиком, он заболел, был при смерти. Его мать молилась перед этой Тихвинской иконой и вымолила его…
Святейший Патриарх просил, чтобы мы молились за него. И мы, хотя живем за океаном, искренне молимся и за него, и за всех ваших священников, и за ваших правителей. Просим, чтобы Господь благословил Россию. Для нас наступает время особенной важности. Мы верим, что с возвращением Тихвинской иконы настанет время возрождения России. Это не только чудотворный образ возвращается на Родину, но сама Матерь Божия в своем образе посещает Россию. Ведь Россия всегда считалась домом Пресвятой Богородицы. Было время, когда в каждом доме — от царского дворца до крестьянских изб — были образы Спасителя и Божией Матери. Было другое время, когда люди отвернулись от Бога — и Божия Матерь немного отвернулась от них. А теперь Она возвращается на Родину. Мы верим, что люди примут с великой радостью это возвращение. И настанет большое духовное возрождение — не только монастыря, не только церкви, но и всей России.

— Какие преобразования произошли в Тихвине с 1991 г. Готов ли монастырь принять икону?
— В 1991 г. монастырь еще не был передан в руки церкви (пояснение настоятеля Тихвинского Успенского мужского монастыря игумена Евфимия (Шашорина): «Монастырь открыли в 1995 г., а все документы нам удалось оформить в 1998 г.»). Но постепенно шел прогресс. Пару лет назад мы были с отцом Александром — уже началось возрождение монастыря. Мы встречались с губернатором Ленинградской области, он обещал помощь и содействие. Ведь когда приезжают большие гости — например, королева — все стараются принять ее достойно. А тут сама Матерь Божия возвращается домой. Важно, чтобы монастырь был готов Ее принять. И прогресс, как мы видим, колоссальный! Отец Евфимий рассказал, что на Рождество был полный храм молящихся. Конечно, светские власти могли бы оказывать больше помощи, вот, например, в Москве за короткий срок был построен храм Христа Спасителя. Это чудесное явление, что-то небывалое. И теперь он приносит радость всей России. Хотелось бы, чтобы то же самое было и с Тихвинским монастырем. И мы надеемся, что за последние несколько месяцев отец Евфимий и другие сделают все необходимое для встречи иконы.

— В завещании владыки Иоанна, — говорит отец Александр Гарклавс, — были два условия: конец безбожной власти в России и полное восстановление монастыря. Конечно, мы этого не увидим. Возродить монастырь таким, каким он был в XIX веке, очень сложно. Мы не совсем довольны участием государства в восстановлении монастыря: обещали много и могли сделать гораздо больше, чем сделали. И мы могли бы еще подождать с возвращением иконы. Но мы чувствуем, что время пришло. И надеемся, что духовность возродится. Необычайно, таинственной силой этот процесс продолжается. Видим, что есть люди хорошие, честные, добрые, энергичные, которые отдают этому делу много сил и ресурсов. Мы надеемся, что возвращение иконы будет стимулировать еще большую поддержку, особенно со стороны государства. Мы знаем, что у государства ограниченные ресурсы, но все-таки это великая святыня для блага Церкви и для блага всей страны.

— Когда было написано завещание владыки Иоанна?
— Первое завещание, неофициальное, было составлено давно, в 1973 г., — отвечает отец Сергий. — Мы все живем под Богом. И он мне говорил: если что случится со мной, ты должен вернуть икону в Россию. Ведь так случилось, что юридически мы стали собственниками иконы и потому могли официально хранить ее. Но владыка Иоанн считал, что Господь вручил ему икону на сохранение, и придет время, когда он передаст ее России. Владыка Иоанн умер в 1982 г. И теперь мы как дар приносим икону России.

— Когда приезжали к нам из России церковные деятели, — говорит отец Александр, — они никогда не спрашивали о возвращении иконы. В 1980-х гг. присылали письма нецерковные организации, краеведческие и прочие. Просили о возвращении иконы. И в Америке многие советовали вернуть икону в Россию. Но у папы было такое отношение: сам Господь укажет время.

— Нас спрашивали, — говорит отец Сергий, — не жалко расставаться с иконой? Знаете, это похоже на то, когда люди живут близко. Мы чувствовали, что сама Матерь Божия живет с нами. Для нас икона рядом — это была величайшая радость, величайшее утешение. И одновременно — великий долг: охранять ее. А теперь мы радуемся вместе с вами возвращению иконы. Ведь когда люди радуются, и другие сорадуются с ними.

— Это можно сравнить, — рассуждает отец Александр, — с тем чувством, какое испытывает родитель, когда дети вырастают и покидают отчий дом. Немножко жаль, что раньше были маленькие и были дома, а теперь — большие и уходят… И жалость, и скорбь, и одновременно — радость, что твой ребенок идет в мир! И нам, конечно, печально расставаться, но так должно быть, и мы радуемся, что мы исполняем завещание.

— Еще одно утешение для нас, — говорит отец Сергий, — теперь границы открыты. И нас уверяют, что мы всегда будем дорогими гостями в Тихвинском монастыре. Всегда можем приехать, поклониться иконе. Вся наша жизнь связана с Америкой, но дети говорят по-русски. И Россия для нас очень дорога. Я каждый день молюсь за ее процветание. Мы молимся, чтобы Господь дал силы и укрепил Святейшего Патриарха Алексия II. И за правителей, за всю страну, чтобы она благоденствовала.

…И сохранить
Православные люди спасли Тихвинскую икону во время Великой Отечественной войны, вывезли в США и теперь возвращают ее на Родину. Как ее сохранить во время переезда и в монастыре? На эти вопросы отвечает Владимир Викторович Пагольский, президент Международной ассоциации специализированных (детективно-охранных) предприятий «Клен».

— Как будет обеспечена безопасность иконы в монастыре?
— По старым чертежам был восстановлен проект киота. Если сегодня посетить Тихвинский монастырь, уже можно его увидеть: очень красивое сооружение, на правой от входа в храм колонне (и в Константинополе икона была на правой колонне, и в Тихвинском монастыре). Киот необходимо доделать, осталось месяц-полтора. Будет стоять сейф с пуленепробиваемым стеклом, вмонтированный в стену. Четыре степени защиты, инфракрасные датчики, одновременно будет выведена сигнализация и на киот, и она икону. Установлен специальный микроклимат: независимо от «погоды» в самом храме, икона будет находиться в тех условиях, которые заданы с целью ее наибольшей сохранности. А с внешней стороны будет декор XVIII века — так, как это было раньше.
Хранители иконы выдвигали такое требование: икона вернется на родину, когда монастырь будет восстановлен и когда для ее безопасности будут приняты все необходимые меры. И в январе, во время недавнего визита хранителей в Петербург, мы им все показали, рассказали, устроили встречу с реставраторами, — их все устроило. С технической точки зрения, меры, принимаемые здесь для безопасности иконы, даже выше, чем в США.

— Почему выбор пал на вас?
— В мае 2003 г. Святейшим Патриархом была создана Рабочая группа по возвращению Тихвинской иконы Божией Матери, в которую вошли известные люди. Там и было решено, что ассоциация «Клен» будет сопровождать и охранять икону — поскольку мы и помогали монастырю, и вели переговоры.
В Комиссию по возвращению Тихвинской иконы Божьей Матери входят: председатель — Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II, сопредседатель — митрополит всей Америки и Канады Американской православной церкви Герман, а также митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир, настоятель Тихвинского Успенского мужского монастыря игумен Евфимий (Шашорин), ректор Санкт-Петербургских духовных школ архиепископ Тихвинский Константин, хранители иконы протоиерей Сергий Гарклавс и протоиерей Александр Гарклавс, начальник ГИБДД МВД России Виктор Николаевич Кирьянов, зам. начальника управления Российского агентства по государственным резервам по Центральному округу Сергей Станиславович Драчев, президент Международной ассоциации специализированных (детективно-охранных) предприятий «Клен» Владимир Викторович Пагольский и еще два референта — дьякон Сергий Куксевич (референт митрополита Владимира) и Николай Иванович Державин (референт Святейшего Патриарха).

— Как вы начали помогать монастырю?
— Несколько лет назад Виктор Кирьянов организовал, скажем так, успешных тихвинцев, которые разъехались из города Тихвина и работают в Москве и Петербурге. Собрал сторонников, друзей (мы с ним, к примеру, выросли в одном доме, а с Сергеем Драчевым, моим бывшим начальником, учились в параллельных классах). Встретились в Тихвине, и под руководством Кирьянова была организована инициативная рабочая группа. Решили помогать Тихвинскому монастырю. Начинали с малого — с колоколов. Один отлили, другой. А теперь с нашей помощью отлиты и полностью восстановлены все девятнадцать колоколов, которые исторически были на звонницах монастыря — от самого маленького до самого большого (больше пяти тонн). Хотя в морозы не очень рекомендуют звонить, но во время недавнего визита в Тихвин отец Сергий Гарклавс слышал эти колокола.
Дальше — больше: стали восстанавливать иконостас. Первые десять икон, нижний ряд иконостаса, были сделаны буквально за год. Абсолютное большинство из них утеряно, некоторые находятся в Русском музее (это уже другая история). Там иконы местного чина, огромные, три на три метра! Подарили машину «ГАЗель» для братии, купили машину воску — больше тонны привезли из Краснодарского края для того, чтобы монахи изготавливали свечи. Развели пчел, у них девять ульев, прекрасный мед.
Реставрируется паникадило (центральная люстра над алтарем). Нашли старое паникадило, разбитое, расколотое — пришлось выкупать у хозяина, реставрировать. В дополнение к старинным методам мы применили и современные. Паникадило будет опускаться вниз, когда по каноническому правилу священники встают на колени. А когда оно будет подниматься, то одновременно еще будет поворачиваться по спирали — и в это время горят разноцветные огни (должны быть лампадки, а у нас будут электрические лампочки), и будет бликовать весь храм.
Мы организуем спонсоров для помощи Тихвинскому монастырю. Это богатые люди Петербурга и Москвы. Как правило, они не хотят называть своих имен, но охотно помогают. Мы приходим, рассказываем о монастыре, о Тихвинской иконе, о нашей инициативной группе, которая занимается восстановлением храма. И люди откликаются, выделяют средства. Кто-то одну икону закажет, кто-то две, а один хороший человек полностью иконостас взял на себя — там еще пятьдесят восемь икон осталось восстановить.
Известный художник Никас Сафронов вместе с артистом Алексеем Булдаковым недавно посетили монастырь. Никас Сафронов пообещал написать икону для Тихвинского монастыря. Ему очень понравилось, что светские люди сегодня помогают церкви, духовенству, возрождению монастыря.

— Как шли переговоры о возращении иконы?
— Где-то с 1996 г. ездили из России в США к отцу Сергию и просили о возвращении Тихвинской иконы. И он никому не говорил, будет ли возвращать и когда. А три года назад, когда Сергей Станиславович Драчев с отцом Евфимием поехали к Америку, хранители их не сразу к иконе допустили. Сначала посмотрели, как они в храме себя ведут, как молятся. Несколько дней подержали их в Нью-Йорке, и только потом они полетели в Чикаго и смогли приложиться к иконе. Тогда начали переговоры. Отец Сергий выразил желание вернуть икону, поставил ряд условий — мы эти условия выполняем, как бы трудно ни было.
Один из первых вопросов отца Сергия был: а как же я буду потом приезжать к иконе? И поэтому мы на территории Дымского монастыря построили домик для семьи Гарклавс, где они могут жить во время визитов в Россию. На берегу Дымского озера, неподалеку от Тихвинского монастыря, километрах в пятнадцати. Раньше паломники, которые шли поклониться Тихвинской иконе, вначале должны были помолиться Антонию Дымскому, и только после этого уже идти в Тихвинский монастырь.

— Каким путем доберется Тихвинская икона до монастыря?
— Икона пройдет как бы тем же путем, как уезжала из России. Начинаем маршрут из Москвы: специальным авиарейсом мы вылетаем в Чикаго, забираем икону и летим в Ригу. С латвийским консулом в Петербурге у нас прошли переговоры: правительство Риги берет на себя охрану иконы на их территории и проживание группы. В Риге мы будем два дня, возвращаемся в Москву — там пробудем неделю, затем в Петербург — здесь восемь дней. После этого икона следует в Тихвин в бронированном автомобиле с сопровождением. Мы планируем быть в Тихвине 8 июля. А на следующий день в стенах монастыря произойдет официальная передача иконы Тихвинскому Успенско-Богородичному монастырю. Передача приурочена к празднику Тихвинской иконы Божией Матери (9 июля).

— В это время, видимо, ожидается большой приток гостей и паломников. Вы уже готовитесь к их приему?
— Очень трудно просчитать, сколько будет гостей. Но кое-что мы знаем. С американской стороны от семьи Гарклавс будет тридцать пять человек, духовенство — как минимум сто пятьдесят человек. Первые паломники присоединятся уже в Риге и пойдут по всем городам. А какое количество их придет в Тихвин, посчитать сложно. Мы брали для примера Саров — там паломников было около десяти тысяч во время недавних торжеств в честь столетия прославления Серафима Саровского. Мы делали первую прикидку на пять тысяч. И всех нужно разместить, всем нужен ночлег, питание, туалет, медицинское обслуживание.
Построен гостиничный комплекс для высших чинов духовенства, для размещения других гостей будут задействованы школы, общежития, гостиницы. Нужно строить палаточный городок. Для безопасности торжеств в Тихвине будет выделено дополнительное милицейское сопровождение. Есть внутренняя сторона работы — когда икона прибудет в Тихвин, встреча ее и организация мероприятий в городе. А наша — внешняя сторона: обеспечить ее прибытие. Мы готовим само возвращение. Работы еще много, а сроки сжатые — но надо успевать.
Град духовный

Записал Евгений Голубев

N 1 2004 г.