 |
| Интернет против телеэкрана | Егор Холмогоров | 26.05.2004 |
При иных обстоятельствах я подобную резкость счел бы неуместной, поскольку, как и положено националисту, придерживаюсь принципа национального единства. Если мы патриоты, если мы хотим блага России, то, при всех возможных несогласиях, между людьми с одинаковым целеполаганием — благо России, — должны сохраняться как минимум доброжелательность, а желательно — и сотрудничество. Однако мне давно и с сожалением пришлось убедиться в том, что «антинационалисты» вроде господина Крупнова и ему подобных, данного принципа не придерживаются. Их позиция прямо противоположная — «бей своих, чтоб чужие боялись». Бьют они весьма успешно и изобретательно, порой посвящая куда больше времени, сил и желчи на изобличение мнимых врагов среди патриотов, чем полемике с открытыми клеветниками России [2]. Причина банальна — тому же Юрию Крупнову нечего делить ни с А.Б. Чубайсом, ни с Г. О. Грефом, ни, в общем-то, с их медийной обслугой, — они «работают» на разных полях. А вот со мной и с русскими националистами в целом может создаваться ощущение необходимости «передела сфер влияния», поскольку нас читает одна и та же аудитория, издают, часто, одни и те же издательства и говорим мы, во многом, похожие вещи. Желание записаться в «первые учителя» и втоптать в грязь остальных оказывается довольно велико. Отсюда и крайне взвинченный, невоспитанный и бранчливый тон. Что ж, мне делить было нечего, но да будет каждому по вере его.
Признаюсь честно, — никакой полемики против русского национализма в статье Ю. Крупнова я не увидел, поскольку никаких аргументов в ней не содержится. Как и положено «партийному вождю» автор скорее уж дает установку своим партайгеноссен по важному вопросу — национальному: «Мы не националисты. Националисты — не мы. Национализм наш враг». И не стань эта установка фактом «медийным», останься она только на партийном сайте я бы с ней и не спорил бы. Извращения разные бывают. Но поскольку две позиции столкнулись в общем пространстве, то все-таки придется попытаться возразить и аргументы оппонента хоть как-то воссоздать.
Далее я собрал вместе все высказывания в статье Ю. Крупнова, в которых выражены не его конспирологические прозрения, отношение к моим работам, к группе «Альфа», к российским детям, а именно его позиция по национальному вопросу:
«Нет сегодня ничего вреднее для России, чем идеология национализма[…] В России никогда не было и не будет никакой национальной (как этнической, да и как гражданско-государственной) идеи, в России никогда не был интересен — и не будет — «национальный вопрос». Национализм — нерусская по происхождению и духу идея, и именно поэтому она охотно продвигается сегодня американскими геостратегами в виде проекта нациостроительства или нацибилдинга. В России нет и никогда не будет никакого «русского вопроса"… «Русский вопрос» в России является логической чепухой. Без русских нет России, но и без России нет никаких русских, сколько бы косовороток они на себя не напяливали и какие бы лапти не обували. Русские — это суперэтнос, полиэтнос. Русские — это все, кто преданы российской государственности и честно служат ей[…] Пропаганда «идеи Нации» и «русского национализма», чем бы она не прикрывалась, является провокацией и антироссийской деятельностью на радость врагам и клеветникам России[…] Нас опять, в который раз, аккуратно, даже изящно «разводят»: «националисты» — направо, «толерантные демократы» — налево или в центр. И тем самым уводят от постановки главного вопроса: как нам перестать стремительно скатываться на периферию мирового развития, как нам остановить «африканизацию» страны — как нам восстановливать и строить российскую государственность как мировую державу».
Как легко заметить читатель — это не аргументы, а заклинания: «В России нет… В России не будет… В России не интересен…». Так и хочется вставить знаменитую цитату: «Что ж у вас — чего не хватишься — ничего нет?». Юрий Крупнов не удостаивает нас даже подобием собственного проекта решения в России национального вопроса, собственным рецептом исцеления национальных болезней и национальных проблем. Всё, что он предлагает: «не думать». А судя по настойчивости предложений, «не думать» предлагается о «белой обезьяне», то есть о том, о чем не думать оказывается очень сложно.
Проще всего опровергнуть утверждения моего оппонента, обезоружив его главное заклинание: «никогда не был». «Русский вопрос» был интересен в России и русским издавна, и нашему народу ничуть не меньше были свойственный представления о своей особенности или исключительности, и неприязнь к иноплеменной власти и иноплеменному влиянию, чем другим народам. А может и больше. Особенно остро русская ксенофобия прорывалась тогда, когда возникала опасность утраты, размывания русской основы власти, когда проводилась не ориентированная на русские национальные интересы политика — например в XVIII веке. Вспомним слова Суворова брошенные Павлу I: «Пудра не порох, букли не пушки, коса не тесак: я не немец, а природный русак!». Вспомним борьбу Ломносова с немцами в Академии наук — борьбу, в которой великий русский ученый не гнушался никаких самых «ксенофобских» аргументов. Можно сколько угодно иронизировать над выходцем из Холмогор, выучившимся в немецких университетах и женатом на немке, но имея перед глазами его пример утверждать, что в России никогда не был интересен национальный вопрос, — это, по меньшей мере невежественно, а по большой — недобросовестно.
Но может быть, этой ксенофобии как раз в XVIII веке русские от немцев и научились, а до того и слыхом не слыхивали, чтобы делить людей по народностям и одни противопоставлять другим? Однако ж вот исторические факты:
«Царь Михаил Феодорович с молитвой умывал руки с мылом после того как вынужден был возлагать руку в знак дружбы на головы послов из мусульманских стран, считая, что само прикосновение к иноверцу сопряжено с духовным осквернением. А когда Алексею Михайловичу сказали, что патриарх Макарий может говорить, если царю угодно, через переводчика на турецком языке, то царь воскликнул: «Нет, нет! Боже сохрани, чтобы такой святой муж осквернил свои уста и язык этой нечистой речью!» Павел Алеппский пишет, что им рассказывали, как раньше даже греческих архиереев русские не допускали к служению в своих церквах, полагая, что они «осквернились от турок». Греческих купцов совсем не пускали в церкви, чтобы они «не осквернили их, будучи сами оскверненными». У Павла Алеппского есть множество очень показательных свидетельств того. «Поэтому, — пишет он, — даже все купцы, хотя бы кто из них был славой своего века, даже персидские, живут в страхе Божием и смирении». В Москве жило много «франкских купцов из немцев, шведов и англичан» с семейством и детьми. «Прежде, — по словам Павла, — они обитали внутри города, но нынешний патриарх Никон, в высшей степени ненавидящий еретиков, выселил их», к чему поводом послужило то, что однажды он заметил, как «франки, переодетые в московитов», пришедшие посмотреть крестный ход, не сняли шапок и не поклонились иконам и крестам. За черту города Москвы были также, по распоряжению патриарха Никона, выселены татары и армяне, а их церкви и мечети в Москве разрушены…» [3].
В XVI веке русский царь дает указания воеводам не допускать в Поволжье столкновения русских колонистов и местного населения «чтобы их рознью государеву делу нив чем порухи не учинилось» [4]. Назовите это как хотите, но вот «отсутствие интереса» к национальному вопросу это назвать нельзя. И так можно копать в глубь веков, во все пласты русской тысячелетней истории, и везде мы будем находить на одну и ту же картину: В России была русская идеология. В России был интересен национальный вопрос. В России был «русский вопрос», равно как и вопрос «нерусский». И отрицая этот факт можно добиться лишь одного — выпасть из истории, адресовать фантазии про коттедж в каждую семью и Москву на Амур папуасам и марсианам, а не русским.
Своим нежеланием замечать национальный вопрос и искать серьезное его решение господин Крупнов как политик и публицист попросту выпадает из реальной повестки дня, которая сложилась в России не сегодня усилиями Суркова, Рогозина или Холмогорова, а была в ней испокон веков. Впрочем, хочет ли сам мой оппонент быть в этой повестке — судя по презрительным формулам про «косоворотки» и «лапти», которые русскому патриоту и вовсе на язык не должны ложиться, — русские для Крупнова — только материал для самореализации. Сами по себе они ему неинтересны и даже скорее неприятны. Иначе он подобрал полемические обороты хотя бы немного менее отдающие Шендеровичем.
При этом, что любопытно, на уровне «позитивных» высказываний по национальному вопросу принципиальной разницы между моей позицией и позицией Юрия Крупнова нет. Он говорит: «Русские — это все, кто преданы российской государственности и честно служат ей». Я многократно — и в публикациях в «Спецназе России», и в других местах давал аналогичную формулу, но только с необходимыми расширениями и уточнениями[5]. Однако господину Крупнову удобнее никого кроме себя не замечать, в результате чего он попадает в совсем уж смешное положение, заявляя: «он постоянно смешивает и будто специально не различает понятия «нация как этнос» — «нация как гражданское государство», да ещё то и дело пишет «нация» и «империя» через запятую или даже дефис». Начиная с самых первых своих националистических работ, появившихся в Интернете еще в 1998 году я провожу четкое различие между «политической нацией», и «исторической нацией», или «народом» (что такое «нация как этнос» я не очень понимаю и этот термин мне кажется этнологической и социологической абракадаброй)[6]. Вот, например, что сказано в продолжении «Азбуки национализма», опубликованном «Спецназом России» в N 5 за 2004 год:
«Народ и нацию надо строго отличать друг от друга. Нация — понятие, прежде всего, политическое и идеологическое. Народ, этнос — понятие психологическое и культурное. Членам единой нации обязательно иметь одинаковый образ мысли, но не обязательно иметь одинаковый бытовой, культурный строй. От членов нации требуется общая лояльность государству, политическому устроению страны. Народ объединен и общностью повседневной жизни. Русская государственность никогда не требовала от оказавшихся на территории России народов непременного включения в русский народ, ассимиляции, и тем удивительней то, что эта добровольной ассимиляция успешно шла. И уж тем более никому (до сравнительно недавнего времени) не приходило в голову оспаривать тот факт, что Россия — это страна русских, что русская политическая нация образуется на базе русского этноса».
Что же до отказа от противопоставления Империи и Нации, то и здесь я как минимум не одинок — достаточно указать на блестящую статью Михаила Смолина «Имперское мышление и имперский национализм М. О. Меньшикова» [7], в которой раскрываются единство и нерасторжимость национального и имперского начала в истории России, разъясняется, что Империя и есть высшая форма существования и самораскрытия нации, и, в частности, русской нации.
«Каждая нация, доросшая до великой мировой роли, стремится построить свою Империю, свой мир, свою цивилизацию, которая предъявляется остальному миру как высшее развитие национально-государственного таланта. Империя развивает национальные идеалы до некоей универсальности, внутри которой могут свободно чувствовать себя и все другие народы. Имперское сознание вырабатывает особую ответственность перед Историей — ответственность хранителей идеалов христианской государственности и охранителей мира от всякого посягательства на тихое в нем житие во всяком благочестии и чистоте. Имперское сознание появляется как результат осознания нацией своей великодержавной миссии, то есть как осознание особой задачи нести миру свои государственные идеи, выраженные в идеалах правды, порядка и справедливого общежития» [8].
Столь же нелепы и ссылки моего оппонента на Константина Леонтьева. Популярный миф о том, что «Леонтьев был оппонентом русского национализма» — это клевета на память великого русского мыслителя — государственника, патриота и последовательного защитника национальных начал в русской жизни в противоположность «общечеловеческим». Его полемика против «национальной политики» была полемикой против антиимперского сепаратизма под национальным флагом, против тогдашних «самостийных Украин» и «татарстанов», которые и впрямь являются неотъемлемой частью глобального западного проекта. Леонтьев полемизировал против политического «панславизма», который был для XIX века вариантом чубайсовской «либеральной империи», в котором «либеральная» и прозападная Россия царила бы над либеральным и прозападным славянским миром. Однако полемика против «болгаробесия» и любой другой «племенной» политики совсем не делала Леонтьева космополитом, напротив в отношении России он был решительным националистом, определяя свой национализм как «культурный», то есть защиту уникального, самобытного существования России как новой цивилизации, и великой державы.
«Я не хотел нападать на тот русский (или даже всеславянский) национальный идеал, который в духе Данилевского должен воплощаться в самобытной культуре, самобытной жизни, самобытном государственном строе и т. д. Я нападал только на идеал чисто политического всеславянства…
…Я не желаю, чтобы меня считали противником культурного национализма. Пусть считают меня самым плохим, самым слабым, самым взбалмошенным и бесполезным поклонником и защитником этого идеала, но все-таки искренним его защитником и пламенным поклонником его.
Доказать, что я сознательный противник культурного национализма, никто не может» [9].
«Никто», господин Крупнов, — а стало быть и не вы…
Так что и здесь мой оппонент делает грубые фактические ошибки, приписывая мне (и не только мне, но и куда более великим и уважаемым авторам) то, что я не говорю, игнорируя то, что сказано и провозглашая в качестве «откровения» банальное утверждение, что «русские — это все, кто преданы российской государственности».
Ведь если понимать «российскую государственность» как историческую государственную традицию, а не только как текущую клептократическую «государственность» РФ, которой могут быть преданы (именно в ее противоположности исторической России) как раз анти-русские, то не согласиться с подобным определением русской нации невозможно. И я много раз на нем настаивал. Поскольку из этого определения логически следует и обратное: «российская государственность должна быть делом тех, кто ей предан, она должна действовать в интересах русских и создаваться русскими (то есть преданными ей людьми)». И вот здесь вот мой оппонент, боюсь, поперхнется собственной формулой, поскольку наши «антинационалисты» как черти ладана боятся именно этого вопроса, вопроса о власти, то есть центрального вопроса во всей полемике вокруг национализма.
Вы никогда не задумывались, почему и наших всевозможных «конституционных демократов» — чубайсят, явлинцев, ельцинцев, путинцев, и, что совсем уж интересно, наших «патриотов» антинационалистов, начинает плющить и колбасить при произнесении слов: «Русский национализм», «русская государственность», «Россия для русских». И это при их-то медвежьей всеядности, для которой сгодятся и западничество, и Империя (хоть «либеральная»), и проекты переноса русской столицы в какой-нибудь магаданский Заможай, и «удвоение ВВП», и «природная рента», и советский гимн, и царский герб… Всё, кроме «России для русских». Почему, охотно разглагольствуя о любви к России и к ее народу, едва дойдя до этого вопроса, они теряют способность мыслить ясно и отчетливо и начинают орать: «Чрезвычайность не разрешается чрезвычайщиной и, тем более, разжиганием специально организуемых конфликтов и пустых противостояний. Нам не нужно никаких политических встрясок. Потрясениями страна сыта по горло. Радость рождается не из революционных сломов, а из работы Духа, из общего дела. Нам пора прекратить гуськом бежать за кукловодами, подбрасывающими плебсу ложные альтернативы. Нам сегодня нужна умственная и нравственная самостоятельность, которая бывает только при организации ясного и большого Дела. Это Дело — строить мировую державу» (Курсив мой — Е.Х.). Шнеллер, рюссиш швайн, шнелер…
Причина этой нервности проста. Авторы всех великих проектов обустройства России охотно и с удовольствием отвечают на вопросы «что» и «как». Тут вам и ВВП удвоить предложат, и молнию оседлать, и с неба звездочку достать и на память подарить, и к 2000 году отдельную квартиру, и к 2010 счастливое детство, и к 2020 отдельный коттедж, и к 2040 Крупновск-на-Амуре… Но они тут же затыкаются, едва задаешь им главный вопрос: «А для кого всё это будет?». А ведь в реальной жизни именно с этого вопроса и надо начинать. «Что делать» всегда решить можно. И всегда существует не один и не два варианта ответа на вопрос: «что» и еще больше способов «как». Но обычно существует один и лишь один ответ на вопросы: «для кого» и «зачем». Точнее, в нашем случае, два взаимоисключающих: «для русских» и «для нерусских».
Строю я этот дом для себя и для своих детей, внуков, правнуков, или же завтра придут чужие люди, возьмут этот дом, а детей выкинут на улицу, или силой возьмут мою дочь и устроят с нею групповой «смешанный брак», или просто перебьют всех, а дом растащат на кирпичи? Будут ли дети, ради которых я стараюсь, моими потомками, или же одна шестнадцатая моей крови в правнуках пропадет, и они будут говорить на чужом языке, носить чужие одежды и вспоминать меня только как дикаря, от которого они имели несчастье произойти? Создавая красивые проекты удвоения ВВП или осчастливливания детей, наши «антинационалисты» на главный вопрос «для кого» отвечать боятся. И правильно боятся, поскольку честный ответ будет беспощадным: «мы предлагаем вам вложить силы и средства во имя не вашего будущего, не ваших детей и внуков».
Нам, русским, конечно не впервой. В мире многое существует «не для нас». Так что уж мы и песню жалостную сочинили: «Не для меня придет весна. Не для меня Дон разольется… А для меня — кусок свинца, он в тело белое вопьется…». Но не стоит, все-таки, принимать эту нашу жалость к самими себе слишком всерьез, иногда жалко себя, конечно, но потом мы злимся и тогда «не для меня» превращается для врага в грозное «не для тебя». И вот тогда вот тем, кто хотел бы счастливого детства своих «российских» детей на лекарствах сделанных из русского абортивного материала, кто хотел бы коттеджей для «российских» граждан, построенных из кирпичей разрушенных русских домов, и кто не прочь был бы украсить свою «российскую» столицу на Тихом Океане трофеями привезенными из разоренной древней русской столицы Москвы, и нужны оказываются Крупновы, чтобы заодно с Дейчами орать русским: «не сметь» и пытаться всеми правдами и неправдами потушить единственную нормальную русскую реакцию на роковой вопрос — русский национализм.
Русский национализм — доктрина предельно простая.
— Он является «нулевым» уровнем русского проекта, обеспечивающим его базовые условия. Это означает, что национализм не является конечной целью, конечной ценностью для России, но необходимым условием для осуществления любых ценностей. Мы не живем, чтобы дышать, но попробовали бы мы жить не дыша… Россия существует не для того, чтобы ограничиваться националистической политикой, но с нее нужно начинать, если мы хотим выжить.
— Как и любой «уважающий себя» национализм он исходит из того, что власть в государстве должна находиться в руках политической нации, Русской Нации, то есть тех самых людей, кто ей предан, кто действует в интересах целого и в интересах нашего общего будущего, а не в частных интересах, или интересах иноземцев или противопоставляющих себя России как целому инородческих племен (это означает, что сколько угодно можно быть русским татарином и считать, что «Россия для русских» это Россия для меня, но надо понимать, что человек перестает быть русским, когда родиной для него оказывается не Россия, а «Татарстан»).
— Он предполагает, что политика Российского государства осуществляется в интересах этой политической нации, и ни в чьих иных. Любая иная политика должна считаться вредоносной и опасной и для государства и для ее граждан. Это означает, что любая политика, обоснованная не национальным интересом, а «общечеловеческим ценностями» или необходимостью «уважить» тех или иных инородцев (не договориться, не объединить их с собой в общем деле, а просто послужить им из угодия), должна быть признана нелегитимной.
— Русский национализм рассматривает политическую Русскую Нацию как национально-государственное образование, формируемое на основе русской исторической нации, народа, в течении сотен лет выступающего в качестве одного из влиятельных субъектов мировой истории, обладающего собственным языком, собственной культурой, собственными традициями, нуждающимися в развитии их своеобразия. Именно жизнью русского народа задан тот алгоритм государственного строительства, который привел к созданию и русского государства, и русской политической нации. И попытка выключить русский народ из русской нации, сделать его неким «нейтральным фоном», равноправным с инородцами, означает прекратить существование и русской государственности и русской нации вовсе.
Россия не может быть «ни для кого», тем более «для всех». Она не улишная потаскуха и не место общего пользования. Россия это вещь весьма ценная, и если её оставить без присмотра сколько-нибудь надолго, то рано или поздно ее кто-нибудь приватизирует. Уже начали. Уже весьма активно, ускоренными темпами создается «Россия для нерусских», та Россия, в которой может быть будут и счастливые дети и удобные коттеджи, которая может быть будет и великой державой и чем только не… Но вот только это все будет не для нас и не для наших детей. У нас будущего в этой «России для нерусских» — нет. И наших детей либо не будет вовсе — они не родятся, их убьют во чреве, загубят болезнями во младенчестве, сморят голодом в отрочестве и кокаином в юности, либо их заставят превратиться в то, в чем мы с негодованием откажемся узнать своих детей. И господин Крупнов, возможно из благонамеренности, возможно — из личных амбиций, — не стану, в отличие от него про меня, предполагать худшего, предлагает русским служить этой России для нерусских, предлагает не задумываться над вопросом «для кого», а «заниматься Делом». «Трудиться», пока труд не сделает нас «свободными».
Мне же хочется предложить читателю прямо противоположное. Вспомнить о том, что народ объединяет воедино не столько общее прошлое, сколько общее будущее, будущее, творимое для наших детей. Будущее, которого мы для них хотим. И действительно заняться Делом. Создавать Россию «для кого». Россию для русских, то есть для тех, кто её не предал.
Примечания
1. Читателю, который хотел бы упредить события, рекомендую ознакомиться с предварительной версией этой работы в моем личном «Живом Журнале».
2. Это утверждение лично к моему оппоненту, слава Богу, не относится — на борьбу с Познером он затратил куда больше усилий, чем на меня. И, надеюсь, такое соотношение сохранится и впредь.
3. Лев Лебедев. Москва XVII века глазами Павла Алеппского.
4. Ю.А. Кизилов. Земли и народы России в XIII—XV вв. М., 1984
5. Вот ссылки на основные мои работы на тему русского национализма, появившиеся до азбуки национализма:
Русский горизонт
Выбор берега
Молчание народа
Левый национализм
Третий Рим
Реставрация будущего
Специальная работа по проблеме миграции: Антропоток и структуры идентичности
Полемика с чубайсовской «либеральной империей»:
Неопубликованное продолжение: Империя как нация
Так же рекомендую обратить внимание на работу «Русская доктрина». В ней, содержится, собственно, один принципиально ошибочный тезис, который исправлен в последующих работах и прежде всего в «Азбуке» — тезис о необходимости «строить» русскую нацию. От этого тезиса сегодня я со всей решительностью отрекаюсь. Русскую нацию незачем «строить» — она существует уже более тысячи лет.
6. Вот, например, цитата из работы «Национальная идеология и религия» размещенной в сентябре 1998 на покойном, к сожалению, ныне сайте doctrina.ru:
«Нацией мы именуем общность людей, связанных определенными поведенческими и культурными стереотипами и осуществляющих это единство как политическое. Тем самым определяется граница русской нации (в отличие от народа) — она проходит между теми народами, которые претендуют на полезное участие в жизни России как целостного политического организма и теми, чьи интересы лежат исключительно в политической организации своих народностей на их территориях. Эти лица могут рассматриваться только как «подданные», но никак не как граждане России… Имеет смысл уточнить и определение народа. Определение его как «группы людей обьединенных культурой и языком и имеющих общее прошлое» годится скорее для банды уголовников, которых действительно повязывает общее прошлое. Народ связывает не столько прошлое, сколько настоящее и будущее. Предполагать длительное совместное проживание и взаимодействие для достижения общих целей и значит для большой группы людей быть народом».
7. См. М.О. Меньшиков. Письма к русской нации. М., 2002.
8. А вот и слова самого Михаила Меньшикова, может быть еще более выразительные: «Империя, — писал Михаил Меньшиков, — как живое тело — не мир, а постоянная и неукротимая борьба за жизнь, причем победа дается сильным, а не слюнявым. Русская империя есть живое царствование русского племени, постоянное одоление нерусских элементов, постоянное и непрерывное подчинение себе национальностей, враждебных нам. Мало победить врага — нужно довести победу до конца, до полного исчезновения опасности, до претворения нерусских элементов в русские» (там же. с 11)
9. К.Н. Леонтьев. Восток, Россия и Славянство. М., Республика. 1997. с. 633. Работу «Кто правее», посвященную полемике с Астафьевым и опубликованную совсем недавно вообще стоит перечитать и выучить наизусть нашим космополитам «леонтьевоведам», — в ней Леонтьев объясняет: 1). Почему он считает себя националистом; 2). Что для него национализм; 3). Чем его национализм отличается от либерального национализма панславистов. Выучить и прекратить наконец использовать Леонтьева в качестве затычки для дыр в своей антинациональной аргументации.
25 мая 2004 г.
