 |
| Русский журнал | Илья Смирнов | 24.05.2004 |
Накануне безбожная общественность (во главе с академиком В.Л.Гинзбургом) замучила министерство протестами по поводу очередной «реформы» — закона Божьего в школьной программе. Ах, не хотите клерикальных учебников? — разозлились тогда «реформаторы», — на Конституцию ссылаетесь? Так нате вам светский учебник. Там вам будет и точная наука, и фонтан с лебедями. Инопланетяне в тур-поездке по Древней Индии; даосы, способные «питаться даже воздухом или светом звезд»; «концентрации психической энергии, возникающие в тех или иных точках пространства» — что, сами понимаете, «сближает философию буддизма с современной физикой», и пр., подробную рецензию на учебник «Религии мира» см.: Авесхан Македонский. О вкусном и здоровом питании воздухом.
«Что ж они там, наверху, — с ума посходили? Зачем вообще понадобились новые предметы, если историю и физику школьники проходят галопом по европам?» — воскликнет читатель, ознакомившись с десятками (если не сотнями) подобного рода учебников и методических пособий для учителей. Заметьте: ни одно из них не изъято. Не наказан ни один чиновник, хлопнувший на макулатуру штамп: «разрешено», «допущено» — и сбросивший ее в школу или в вуз, как в помойное ведро.
Господа наверху просто делают свое дело.
Какое?
Мы по старой привычке, воспитанной 70 годами «тоталитарного режима», подставляем в условие задачи обучение несовершеннолетних граждан математике, истории, религиоведению — да хоть закону Божьему (мало мы его, что ли, учили при советской власти под названием «обществоведение»?) — так, чтобы выпускники худо-бедно знали предмет. Потом, на следующем этапе восхождения к знаниям, — университет, где самые способные из этих выпускников станут специалистами.
А общество, заинтересованное в том, чтобы иметь хороших врачей, архитекторов, математиков и артистов, поддерживает свое будущее дотациями, льготами и студенческими стипендиями.
Теоретически (по уму и по совести) — правильно.
Но откуда мы взяли, что задача — в том, чтобы чему-то кого-то научить? Что реальная образовательная политика именно такова?
Сегодня мы имеем в отрасли два вида деятельности, две непересекающиеся профессии. Одно дело — образование. И совсем другое дело — реформы образования.
Это только звучит похоже (как швейцар — и швейцарец, агент — и директор федерального агентства). Стоит один раз взглянуть на представителей двух профессий — на их ботинки, зубы, автотранспорт (или отсутствие оного), чтобы никогда в жизни их не перепутать.
Образованием занимаются учителя, вузовские преподаватели и прочие бюджетники. При всех подработках, переработках, доплатах за выслугу лет и за факультативы средний российский учитель не заработает в месяц того, что «реформатор» получает единомоментно. За что? За пару страниц заумной болтовни про «болонские процессы», «интегративные модули» и «свободную школу», где детишек ничему не учат, чтобы ненароком не нарушить плохой оценкой их «права человека». Пишется эта велесова ахинея левой ногой через правую ягодицу, как и вышеупомянутые «интегративные учебники нового поколения». А потом по бесконечному кругу обсуждается коллегами по профессии. И валюта капает. Та самая, которой «не хватает» на оборудование в кабинете физики и на зарплату учителю.
Меньше всего хотелось бы идеализировать старую советскую школу, хотя многие специалисты оценивают ее высоко (см., например: Шевкин А. Достойны ли мы богатства, которое пока что имеем?). Но и они, наверное, не станут отрицать, что к началу 90-х годов могучий корабль оброс грузом ошибочных и экономически не обоснованных решений, в трюме образовалась течь на многие миллионы рублей (подробнее см. здесь). Некоторые ошибки можно было исправить довольно легко — проявлением политической воли. За другими скрывались объективные противоречия развития, с которыми сталкивались тогда и наши капиталистические конкуренты. Спустя 30 лет нельзя не признать, что со всеобщим средним образованием Л.И.Брежнев несколько поторопился. Но фиктивные аттестаты наших ПТУ — все-таки лучше, чем западный вариант решения той же проблемы: «свободная школа», которая возводит фальсификацию в добродетель. В основе своей советская система оставалась здоровой, логичной и гуманной. У любой из конкурирующих моделей (немецкой, американской, английской) недостатков было не меньше.
К сожалению, история не знает сослагательного наклонения. После Беловежского путча реальными трудностями школ и вузов воспользовались люди иной профессии для решения своих собственных задач, не имеющих ничего общего с просвещением народа. Слово «реформы» я ставлю в кавычки не от большого консерватизма, а оттого, что термины имеют конкретный смысл, и реформами (без кавычек) мы называем действия, полезные и прогрессивные хотя бы в проекте. Мавроди, слава Богу, пока еще не считается реформатором банковского дела.
Итак, приподнимаем наперстки.
Первая «реформа» образования — легализация того, что явочным порядком утверждалось при гнилостном ельцинском режиме, то есть всеобщей продажности, бессмысленной и тупой. По стране «сыпью чумною» расцвели фальшивые вузы, где учит непонятно кто непонятно чему, а в результате выдается диплом. «В начале 90-х годов в России было 538 высших учебных заведений и полтораста примерно филиалов. Сейчас у нас 3200 высших учебных заведений вместе с филиалами, из них 640 государственных, 500 негосударственных вузов, остальное филиалы» (Виктор Кружалин).
Филькиной статистикой — МГУ приплюсовали к Межпланетной академии деревни Нижние Козлищи — придворные социологи радостно отчитались о том, что в России стало больше студентов (См.: Общество обсуждает стратегию образования. ЗАО «Журнал „Эксперт“», М., 2000, с. 10). Должен же быть на фоне смертности и беспризорности хоть какой -то социально-экономический позитив! В конце концов, бог с ними, чем бы дитя ни тешилось. Хуже то, что зараза «платного обучения» начала разлагать изнутри те учебные заведения, где еще умели и хотели работать по-человечески.
Дано: два студента, один учится, другой недостаток знаний, способностей и интереса к науке возмещает деньгами. Открыто, официально, у всех на глазах. Через пять лет оба получают одинаковые дипломы. Если это не коррупция, то что такое коррупция? И как после этого объяснить молодому специалисту, что брать и давать взятки нехорошо?
Второй наперсток придавил среднюю школу. Называется «концентры». Чтобы «кухаркины дети», которые не пойдут в старшие классы, успели получить пусть примитивное, но формально завершенное представление о каждом предмете, велено два раза подряд проходить одно и то же. Показываю на своем предмете, истории, как эта «реформа» работает. История Отечества от Велеса до Д. Пригова (кроме шуток, тоже исторический персонаж, подлежащий изучению) заканчивается в 9 классе («первый концентр»). В 10-м она начинается по новой, с того же Велеса («второй концентр»). Но это не механическое повторение. В «первом концентре» преподается убогий примитив: минимум фактов, не говоря уже об их осмыслении. Зато в старших классах — «проблемный подход», т. е. абстрактно-теоретическое пустословие, оторванное от какого либо конкретного материала. В результате науку историю не изучают вообще. Что и требовалось обеспечить.
Из-под третьего наперстка расползается Единое Г. Про эту субстанцию написано более чем достаточно «предметниками» всех факультетов (в том числе и в РЖ), поэтому могу ограничиться указанием на единственный факт, касающийся моей специальности. Как известно, для общественных наук характерна многозначность и расплывчатость терминологии. У Ю.И.Семенова («Философия истории») указано пять только основных, самых главных значений слова «общество», не считая великого множества дополнительных (М.: «Старый сад», 1999. С. 16 и далее). Формализация-компьютеризация экзамена здесь невозможна по определению. Точнее, по отсутствию однозначных определений употребляемых слов. Механический подсчет крестиков — ноликов превращает эту процедуру в театр абсурда. «Независимые комиссии» будут считать непонятно что. Складывать землекопов с погонными метрами.
Наконец, наперсток, доставленный фельдъегерем аж из самой Болоньи. Нам с рекламной назойливостью внушают, что из-под этого наперстка открывается окно в Европу. Дескать, сейчас наше образование там не котируется, а вот подпишем Болонскую конвенцию — и наших студентов с молодыми специалистами примут с распростертыми объятиями на берегах Рейна. Вопрос: каких специалистов? Разве выпускники мехмата МГУ или аспиранты-биохимики из Пущина когда-нибудь испытывали сложности с трудоустройством на Западе? «В физтехе ребята очень сильные, и получить даже самое престижное предложение из Америки для них не составляет труда» (академик В.А.Рубаков // Литературная газета. М., 2002. N38). Или речь идет о других специалистах — менеджерах по франчайзингу и социологах по рейтингу? Ради воплощения их заветной мечты «Пустите Дуньку в Европу» мы должны перекорежить то немногое, что у нас еще поддерживается на высшем мировом уровне, заменить последовательные курсы «модулями», то есть клочьями от наук, и получать на выходе из университета дипломированную болонку, которая из всей эпохи Петра Великого знает только его вторую жену. «Модуль» такой выбрала: «Гендерные аспекты мультикультурализма в период форсированной авторитарной модернизации».
Вы смеетесь? А стандарты по истории для старших классов, да и многие учебники уже сейчас написаны таким замечательным русским языком.
Переставляя туда-сюда наперстки, «реформаторы» не забывают вовремя пускать слезу. Вправо — по поводу того, что в России «нет денег» на школы и университеты. Особенно забавно это слышать в городе, где по многим улицам нельзя не только проехать, но даже пройти пешком из-за припаркованных под разными углами дорогих иномарок, а игорных заведений больше, чем булочных. Другая слеза — по бедным детишкам, страдающим от «перегрузок». От «лишней» математики, «избыточной» биологии, «чрезмерного» Пушкина. И вот как производится разгрузка. «Первый заместитель министра образования Виктор Болотов сравнил базисный учебный план 1998 г. и БУП 2003 г… Предлагается выделить три часа на обществоведение (за счет сокращения двух часов на географию и одного часа на историю). А в 5−6 классах географию и биологию решено преподавать всего один час в неделю. „Катафалк не резиновый!“ — процитировал Виктор Болотов депутата Мосгордумы» (цит. по: Н. Иванова-Гладильщикова. Катафалк не резиновый // Известия, 12.11.2003.).
Обществоведение — вместо географии и биологии.
Символами прогресса в прошлом становились паровоз, самолет, космическая ракета. Катафалк — идеальный транспорт для такой образовательной политики, при которой реальные знания подменяются несуществующими предметами (те же «Религии мира») и идеологической болтовней.
Что с этим делать — понятно любому человеку, даже без высшего образования. Если вас заботит судьба студента, придется для начала отделить в высшем образовании котлеты от мух, то есть вузы в нормальном значении слова, где способных молодых людей учат общественно необходимым специальностям. И только таким вузам предоставлять дотации и льготы. Налогоплательщик не должен отнимать лишний апельсин у собственных детей, чтобы финансировать чье-то обучение на рекламного дистрибьютора, политолога и шоу-мэна. Чем меньше будет замаскированных под университеты «Рогов и копыт» и фальшивых студентов с льготными проездными, тем больше денег достанется настоящему высшему образованию. Конечно, особые права предполагают и особую ответственность. За фальшивые дипломы с ректора нужно спрашивать, как за фальшивые деньги. А кого принимать в вузы? Естественно, талантливых. И определить это могут только опытные профессионалы, общаясь с абитуриентом лицом к лицу. Будущего летчика распознает летчик, биолога — биолог, музыканта — музыкант. Боюсь обидеть ученых экономистов, но способности к хирургии или, например, к проектированию атомных электростанций никак не связаны с количеством денег в кармане у родителей. Поэтому брать со студентов плату за обучение — хуже, чем аморально. Глупо. Но, признав это, мы не сделаем высшее образование бесплатным. Студенческие счета за лекции, реактивы и свет в аудиториях все равно кому-то придется оплачивать. Оплатит их общество. Занимая у него деньги, молодой человек берет на себя определенные обязательства. В том, как на практике осуществлялось советское распределение молодых специалистов, хватало нелепостей и несправедливостей, но в основе своей это была разумная и справедливая идея. Сегодня нам не остается ничего лучшего, как «возвратиться, сделав круг», к старой советской системе, дополнив ее преимуществами рыночной экономики: если ты действительно раздумал работать по специальности, гнать тебя в поликлинику или на завод из-под палки никто не станет (заводу дороже). Но, будь любезен, верни до копейки то, что брал взаймы.
А все остальное — то, что налипло за годы «реформ» на высшее образование: «образовательные услуги», клубы элитарного досуга и просто конторы, торгующие красивыми бумажками с гербовой печатью, — все это может и дальше развиваться (если, конечно, не нарушает законов, выдавая свою поздравительную открытку за казенный документ) в условиях свободной рыночной конкуренции с дискотеками, кафе и массажными салонами. Может быть, из этой коммерческой среды и вырастет когда-нибудь новое, нетрадиционное учебное заведение, достойное государственной поддержки и упоминания через запятую с МИФИ и РГГУ в одном телефонном справочнике. Что ж — когда вырастет, тогда и поговорим.
По-моему, вышеизложенное настолько просто и очевидно, что и дискуссии особой не требует. Научные дискуссии начнутся потом. Если высшее образование освободят от «коммерческого приема» и от факультетов международной журналистики при Лесотехнической академии, а из школ выметут поганой метлой «концентры» и учебники непонятно чего — вот тогда ненавистные чиновникам «предметники» (то есть люди, знающие и любящие свой предмет) соберутся и решат, как правильнее преподавать те или иные темы из математической, химической, исторической науки, в каком возрасте и в каком объеме, как проверять знания и как вовремя определить в подростке задатки Ньютона или Станиславского.
Но боюсь, что такого вольнодумства никто не допустит. Ведь «реформы», которые со стороны выглядят как пьяные метания по лаборатории, заставленной дорогой хрупкой аппаратурой, на самом деле планомерны и рациональны — на зависть швейцарским часовщикам. Образование громили (и продолжают громить) люди с учеными степенями, не глупее нас с вами. В основе их деятельности лежит социальный заказ. В России (да и в целом ряде других стран) с конца ХХ века осуществляется ползучий пересмотр основных завоеваний демократии. Знание тоже должно стать привилегией высшего класса. Не случайно пьедесталы, освобожденные от Маркса и Энгельса, сразу заняли такие «великие мыслители ХХ столетия», как А.Ф.Лосев и В.В.Розанов. Под нежнейшие звуки Бориса Моисеева вперемешку с молитвами и хрустом выбиваемых зубов в очередном голливудском супербоевике нестройные (от пива и наркотиков) шеренги российских школьников потянутся в новое средневековье. Никто из несчастных дурачков уже не составит конкуренции вельможному отпрыску ни на рынке высококвалифицированного труда, ни на карьерной лестнице. И даже на выборах не возразит — как в «ящике» скажут, так и проголосует.
Рисуя эту апокалипсическую картину, автор не разделяет крайностей классового подхода. В России нередко бывало так, что именно власть, правящий класс заботились о просвещении подданных: легендарный Владимир Красное Солнышко, Петр Первый, да и советские руководители, финансировавшие 700-тысячные тиражи журнала «Знание — сила». К сожалению, при Ельцине к власти пришли те, кто сознательно играл на понижение — обороноспособности, средней продолжительности жизни и всего остального, в том числе интеллектуального и нравственного уровня. Почему они так себя вели и на что рассчитывали — тема отдельного разговора (см. работу автора этих строк «Пророчество Троцкого»). Слава Богу, в высоких сферах политики и макроэкономики Путину удалось немного потеснить птенцов гнезда Борисова.
Но в школах и университетах продолжается лохотрон на катафалке.
21 мая 2004 г.
