 |
| Вера-Эском | А. Толстых | 24.05.2004 |
— Я баптист, сюда меня силком привез товарищ, сказав, что будет находиться со мной, только переночуем, водички попьем, а потом уедем. Мне в пятницу играть на органе. Он сказал, что только здесь я смогу исцелиться от пьянства, а сам уехал, бросил меня.
На службе ему нездоровилось, делалось плохо, он все время сидел, его как бы ломало. И во время службы, и во время послушания, и в свободное время он не находил себе покоя: страдал от алкогольной зависимости и от того, что подвел товарищей — некому будет играть во время их богослужения.
Мало того, он еще постоянно доказывал нам, что наша вера несостоятельная и неправильная. Слава Богу, рядом были люди, близкие к Церкви, и наперебой все ему доказывали обратное. Однако его надменность не давала ему покоя. Так прошло несколько тяжелых для него дней, несколько дней борьбы, борьбы с недугом и гордостью, сомнением. На некоторое время все в нем затихало после молебна, после того, как он выпивал святой воды, — может, это были первые семена, зародившие в нем сомнение в абсолютной правоте, не знаю.
В пятницу вечером по обычаю совершался молебен с акафистом прп. Афанасию Высоцкому (Младшему), Серпуховскому чудотворцу. После акафиста мой сосед стал каким-то задумчивым, молчаливым, потом сказал:
— Вот у вас Афанасий был чудотворцем, людей исцелял, предсказывал. А чем он отличается от нас, баптистов? Я тоже предсказывал, людей исцелял, прием вел.
— Доисцелялся, — ответил я ему, — а сказано: врач! исцели самого себя (Лк. 4, 23).
В разговор вмешались другие паломники, дискуссия продолжалась несколько часов, жаркая, горячая. Когда кончили дискутировать, собрали разбросанные книги, которые лежали открытыми практически у всех на кроватях и служили доказательствами мнений участников, пошли молиться. Перед сном он мне сказал, что пойдет разговаривать со священником и, возможно, исповедуется.
На него что-то повлияло — он изменился, перестал спорить, стал только слушать и все спрашивал, спрашивал, спрашивал… Даже как-то в лице изменился, уже не сожалел о покинутых им братиях, об игре на органе, о том, что его бросил друг, да и о страсти, так мучавшей его, он потихоньку стал забывать…
Когда я уезжал, он еще не успел исповедоваться, но мне это пообещал. Он уже перестал быть баптистом, но еще не стал православным — даст Бог, дойдет и до этого, чего я ему искренне и пожелал перед отъездом.
Искушение
Ему было уже за сорок. Москвич. Приехал за несколько недель до меня. Из-за пьянок все потерял: дом, жену, работу. Однажды, находясь в глубоком запое, ему кто-то подсказал, что есть такой монастырь с чудотворной иконой. Уставший, изможденный тяжким недугом, он поехал сюда. Приехал вечером, когда ворота были закрыты и никого уже не пускали (ночью закрывают все монастырские ворота и выпускают больших собак, так что никаких шансов попасть на территорию монастыря). Переночевал где-то в подъезде. Утром купил «маленькую», опохмелился и пошел проситься в монастырь поработать. В тот период паломников было мало, его пустили надолго. В службах ничего не понимал, еле выстаивал, точнее, высиживал. Борения были страшные, хотелось выйти из монастыря, купить бутылку, оторваться…
Дали ему послушание дежурить у входа в монастырь, наблюдать, чтобы женщины с непокрытыми головами и в штанах не проходили, да пьяных отгонять. Так начались новые искушения. Все нищие наперебой стали предлагать свои услуги. Каждый был готов в ближайший шинок сбегать. Один таким настырным оказался, знал, где самогонка самая дешевая (20 рублей за пол-литра), и сбегать обещал бесплатно. Достает паломник двадцать рублей, протягивает, а сам думает: что я делаю, не за этим сюда приехал! Забрал деньги. И так каждый день. Как пошутил сам паломник, «я теперь знаю, где какой шинок, как зовут хозяина, почем самогонки и даже какого цвета там забор, — со всеми успели познакомить…»
Время пребывания в монастыре истекало, он стал искренне верующим, хотел начать жизнь заново.
Он потерял все, но обрел то, о чем даже и не мечтал раньше, — веру. Он потерял все, как некогда Иов многострадальный, но один потерял за праведность, другой — за грех. Но, как говорится, «пока гром не грянет, мужик не перекрестится» — столько надо сделать ошибок, сколько набить шишек, чтобы понять главное. Так нынче идет к Богу русский человек…
Я верю, что все будет у него хорошо. И жена будет, и работа, и дом. А сейчас хотелось бы пожелать ему словами К. Кинчева:
«Крест не уронить,
Гнуться, но держать,
А коли уронил —
Так суметь поднять».
Неофит
Этот человек появился внезапно, когда мы отдыхали от послушания, сидели в тени, разговаривали. Подошел человек средних лет, с бородкой, спросил, что надо делать. Показали ему огромную стопку досок и брусков — надо отделять большие от маленьких, хорошие от плохих. Работал он неистово, никогда не отдыхал и при этом все время молился. Один из бывалых паломников заметил: «Нет, этот долго не продержится, видимо, в первый раз в монастыре». Так и оказалось. Когда же он стал рассказывать про видения, которые он зрел, ему стали объяснять, что такое прелесть. А тот паломник опять подметил: «Ну, точно неофит».
Не знаю, то ли из-за непомерных трудов, то ли из-за того, что мы не поверили в его чудеса, этот паломник, хотевший пожить здесь несколько недель, покинул монастырь на третий день.
Бесноватые
Это была группа паломников из Украины, среди которых оказались две женщины, которые после вечерней службы не могли подойти к мощам св. Афанасия Высоцкого. Когда же их удалось подвести к мощам, они долгое время извивались, кричали.
Утром, когда все были на послушании, со стороны храма донесся душераздирающий крик. Поначалу подумали, что где-то режут поросят. Как нам потом рассказали, это были те женщины, из украинской группы, рассказывали, как они пластом лежали перед мощами, потом их трудно было оторвать от мощей св.Афанасия. После службы они счастливые шли к автобусу, провожал их о. Алексей, долго им что-то рассказывал, видимо, как избежать, чтобы тот, кто их так долго мучил, не вернулся и не привел «семь злейших его», найдя дом убраным и чистым (Лк. 11, 26).
«Такая сила мощей святого!» — восхитился один из паломников. А мне подумалось: вот люди ездят на отчитки, которые самочинно проводят молодые иеромонахи, — и это не помогает. А помогает молитва святого угодника Божьего, к чудотворным мощам которого они с верою приложились. Главное теперь — «не грешить больше, чтобы не случилось с тобою чего хуже» (Ин. 5, 14).
Случай в Оптиной пустыни
Приехал я в 2002 году в отпуск по обычаю в Оптину пустынь на три недели. В паломнической гостинице висела надпись, гласившая, что паломникам не благославляется ходить в лес или на источник в одиночку. Для того, чтобы сходить на источник, необходимо собрать группу, взять благословение и с Божией помощью идти. Я обратился к дежурному, мол, как это так, в том году можно было одному ходить. В ответ он мне сказал, что в том году один паломник ушел и не вернулся, остались его паспорт и вещи. Паломника звали Владимиром…
Позднее, когда я собрал группу из бабушек, с которыми вместе нес послушание в трапезной, мы пошли на источник св. Серафима Саровского. Идти лесом, километра два-три. По пути я им рассказал такую историю.
Приехал я в один из годов в Оптину пустынь, направили меня на послушание в подсобку строить новый курятник. Со мной нес послушание мужчина, на вид ему было лет сорок. Видно было, что он из деревни, а по рвению в работе — словно «новичок» в таких делах. Паломники, которые постоянно ездят по монастырям, так не работают, силы экономят. Хороший он был, добрый, но видно было, что чего-то боялся, какая-то у него была мания преследования: в каждой железяке, лежавшей на дороге, он видел «порчу», подбирал их, перекрещивал и кидал подальше. На мой вопрос, что это ты делаешь, он отвечал, что их колдуны накидали, которых он чувствовал за версту, «дух» что-то постоянно ему подсказывал. Ну ладно, пусть подбирает, раз ему так нравится, мое-то какое дело. Дальше было хуже. Прислали к нам еще одного паренька, тоже работящий, молился много, но моему напарнику он почему-то не понравился, постоянно к нему приставал, мол, зачем ты это делаешь. А что тот плохого делал — не объяснял. Не объяснял от также и то, почему почти во всех, с кем общался, он видел врагов. Я стал его сторониться.
Однажды, когда мы шли на подсобку через лес, я у него спросил, почему он не ходит в трапезную и, вообще, чем питается. В ответ он ухмыльнулся, показал мне в кустах какую-то траву и сказал, что питается только ей, как Серафим Саровский. Тут я не выдержал: «Серафим Саровский был святой, ему позволительно, а у тебя жена, дети, езжай к ним, живи с женой, как полагается, питайся нормально, и эти видения твои изчезнут. Мы, по слову апостола Павла, ходим верою, а не видением, которые к тому же у тебя от беса. Господь от тебя такого подвига не требует, на который у тебя даже нет благословения. Он требует любви к ближним, а ты ешь брата своего, видишь во всех врагов, строишь из себя пророка (он говорил, что постоянно предчувствует, знает, что будет наперед). Да и св. Серафим Саровский говорил, что надо идти средним, царским путем, не надо брать на себя слишком много».
Он мне возразил, что и священников сейчас нет, они его тоже не понимают, приходской батюшка его сюда на лечение направил. Порекомендовал я ему сходить к схиигумену Илии, которого он почему-то избегает. В ответ была злая улыбка. Не стал он читать и книгу свт. Игнатия Брянчанинова «О прелести». Прошло больше недели, он постоянно ходил на все службы в храм, работал на износ, ел одну травку, взгляд у него становился злым и скованным. Но этого ему было мало — он взял на себя еще один подвиг.
Как-то в воскресенье он пришел откуда-то только под утро. Ему сказали, что пора идти на молитву, на литургию. Он лишь усмехнулся и сказал, что всю ночь молился в лесу, устал и хочет спать.
На следующую ночь он опять не пришел. Когда наутро был развод на послушания, гостиничный (тогда был иеродиакон Гурий) поинтересовался, где мой напарник. Я сказал, что он вторую ночь не ночует в келье, может, домой уехал. Домой он не уехал, так как вещи и паспорт он не забирал. О. Гурий пошутил, на мой взгляд, очень неудачно, сказав, что, видимо, тот решил сделать ноги, встретив самого страшного колдуна, он ведь их везде видит.
Больше паломник не появлялся. Бог один ведает, что с ним случилось. Нам лишь надо знать, что «не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (1 Ин. 4, 1). Святая Матрона Московская предостерегала: «Наступает время прелести, и прельщение душ будет явным». Страшно поверить духу лукавому. А этот человек попался, впал в прелесть, а «все, впавшие в бесовскую прелесть, то есть чрез развитие собственного самообольщения вступившие в общение с диаволом и в порабощение ему, находятся в прелести, суть храмы и орудия бесов, жертвы вечной смерти, жизни в темницах ада» (свт.Игнатий Брянчанинов «О прелести»).
Паломника звали Владимиром. Спаси его, Господи.
P. S. К сожалению, у нас в храмах есть люди, которых преследуют разного рода видения, и им кажется, что, кругом один колдуны, слышат они разные голоса. Не спорьте с таковыми, ибо это бесполезно, им не помочь, а себе можно навредить. Поможет им только приносимая за них молитва.
N 465, 23 мая 2004 г.
