Сказание о том, как Гриша и Аля ходили на Великую

— Мама, а мы в этом году пойдем в крестный ход?

— Пойдем, Гришуня, если Бог даст.

— Мама, как я хочу, чтобы побыстрее был крестный ход.

— Скоро, мой хороший, скоро…

3 июня.

— Ребятки, встаем! Сегодня у нас праздник — идем на Великую.

— Ура!!!

— Ага, вот и бабушка наша подъехала.

— Детишки готовы?

— Готовы!!!

— Тогда идем.

Не забудь иконки Николая Чудотворца. С самой коротенькой веревочкой — Грише, подлиннее — Але, а с самой длинной — мне, маме.

Мы выходим из дома. Для нас Великорецкий крестный ход уже начинается. У Серафимовского храма собираются паломники. Мы вспоминаем, что у нас нет с собой акафиста Николаю Чудотворцу, покупаем его в храме. И вот служба заканчивается, паломники отправляются в путь.

Господи, благослови!

Идем к Успенскому собору, где будет молебен и водоосвящение на источнике.

Пока мы в городе, кругом какая-то неразбериха. Кто-то подходит с записками с просьбой подать их на Великой, кто-то с пирожками, с просьбой взять их в дорогу и съесть. Встречаются знакомые. Что-то мы переодеваем, так как не совсем то надели. И вот последний привал в городе, в Макарье, заканчивается.

Мы выходим из города. Стоит монахиня с крестом, паломники подбегают к ней, прикладываются к кресту. И мы подбежали с Алей и ее школьной подругой Мариной. «Откуда вы такие?» — спрашивает. Хором отвечаем: «Из православной гимназии!»

Первый день несложный. Еще какие-то мысли из той суетной жизни о том, что что-то не успели, что-то не то взяли — как-то нас Николай Угодник поведет. В общем, пока настраиваемся.

В первую ночь останавливаемся в Бобино, в местном Доме культуры. Пройти туда трудно, все стараются занять места. Какой-то мужчина останавливает натиск и пропускает нас с детьми. Слава тебе, Господи, мы в теплом помещении.

Первая ночь проходит, сил еще много. Второй день самый сложный. Нужно пройти 50 км, дойти до села Монастырского. А дороги — одна грязь. Идем. Гриша потянул ножку. Тяжеленько его нести. Николай и Дмитрий, а с ними, наверное, и сам святитель Николай, несут Гришуню. Аля немного смозолила ногу, капризничает, но идет. Тем более, что рядом поют акафист, а это так красиво. И мы подпеваем и бежим за Гришей, едущем на паломнике Николае. Трудно!

Привал. Как идти дальше Грише? И вдруг слышу: отец Тихон объявляет, что есть 6 мест в машине «скорой помощи», довезут до Монастырского. Бабушка с Гришей отправляются на колесах. Мы с Алей идем впереди с молитвенниками. Так легче. Когда молишься, километры летят и, что удивительно, совсем не замечаешь своей усталости. Трудна дорога перед Монастырским! Грязь чавкает, земля качается, вот-вот провалится, и мы вместе с ней. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилу-у-й нас!» — басами тянут мужчины. «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилу-у-уй нас!» — подхватывают нежными голосами сестры.

— Аля, идешь?

— Иду, мама, иду.

— Рядом женщина с девочкой лет шести. Спрашиваю ее: «Давно ли вы ходите?»

— С полутора лет, — отвечает она.

-…. !!!

Девочка идет легко-легко.

Вот и Монастырское. Там нас ждут. И дети даже в эту ночь спали на кроватях. Невероятная роскошь!

Отдохнувшие, утром сажаем бабушку с Гришей на автобус до Великорецкого (ножка у Гришутика болит), а сами отправляемся дальше.

Сегодня будет Горохово, источник Казанской Божией Матери, а вечером будем в Великорецком.

— Мама, а это в Горохово проявляется иконка?

— Да, помнишь, Аля, мы с тобой читали о том, что изображение Богоматери и Иисуса Христа стирали и забеливали, но всегда иконка проявлялась.

Вот и Горохово. На источнике слышится акафист Божией Матери в честь ее иконы Казанской. После этого мы занимаем очередь в купель.

— Аля, давай искупаемся не в купели, а рядом, но без очереди. Ведь вода вся освященная.

— Давай, мама.

Но сложно ребенку решиться окунуться. Вода холоднющая. Со второй попытки все-таки Аля окунулась. Ей холодно, она плачет, но быстро успокаивается, потому что чудным образом по всему телу вдруг разливается тепло и радость.

И вот мы уже поели, немного отдохнули (полностью отдохнем после крестного хода).

— Мама, а где иконка, которая проявляется?

— Не знаю, доченька, поищи, моя дорогая, а у мамы что-то уже совсем нет сил.

Аля убегает с ребятами. Через несколько минут прибегают счастливые: «Мы нашли, икону, пойдемте!» Куда исчезла усталость? Обходим колокольню, а там… тишина… стоят люди, задрав головы, и счастливо смотрят на лики Господа, Ангела, Божией Матери, проявляющиеся сквозь толщу лет безверия. Чудеса!..

Идем дальше. Сейчас уже осталось совсем немного. Устали. Силы поддерживаем молитвой. Радуйся, Никола, великий чудотворче! Вечером будем в Великорецком. И вот колокольный благовест встречает нас. Вот оно, Великорецкое! Мы устроились на сеновале одного из домов. Нашли Гришуню и бабушку, уложили всех спать, а сами отправились на Великую, на исповедь. Каждый несет свои реки к Великой с желанием получить прощение от Господа. У детей грехов не так много, как у взрослых, потому они исповедуются завтра, перед самой литургией. А мы, взрослые, в эту ночь перед праздником каемся и плачем, плачем и каемся, и просим прощения у Господа. И вот она — главная радость, пик крестного хода — Божественная литургия и причастие. Счастливы? Да! Купаемся в Великой, поднимаемся на гору, к тому дереву, где была обретена икона. Там горят свечи. «Мама, давай побудем у свечек», — говорит Аля и со знанием дела ставит одни свечки, другие, уже прогоревшие, убирает, чистит подсвечник. Идем набрать святой воды из источника. Нас с Алей и Гришей пропускают без очереди. Ну и, конечно, для потрудившихся шашлыки, булочки, мороженое. Детвора сияет. Но обратно дети идти пока не готовы, очень устали.

— Мама, ты пойдешь обратно? — спрашивает Гриша.

— Да, солнышко. Тебя заберет бабушка, а Алю — папа.

— А ты не устанешь?

— Устану, солнышко, во славу Божию. Господь терпел и нам велел…

Ночь с 6-го на 7-ое июня.

Колокол — бом — бом- бо-о-м- бо-о-м. Звучит тихо, немного тревожно, как будто говорит: «По-ра, по-ра, в до-ро-гу. Николай Угодник зовет». Служится акафист св. Николаю, выносят икону, отправляемся в обратный путь. И тут меняется перезвон. Он вдруг затрепетал, заволновался, как сердечко бьется при прощании с любимыми: «Че-рез год, че-рез год, мы вас ждем, мы вас ждем».

Обратный путь отличается особой молитвенной настроенностью, особым единомыслием, соборностью всех паломников. Люди начинают светиться внутренней радостью, и радость эта передается встречающим. В городе появляется пространство любви, радости, всеобщего умиления. И все невольно, неожиданно для себя, вдруг ясно понимают, что любовь к Богу, к ближнему, к родине есть в нас, и этой любовью победимы любые грехи, а значит, любые несчастья и невзгоды.

Да, жить в Боге — это счастье!

КАК СВЯТОЙ РОДНИК…

О Великорецком крестном ходе снято немало документальных фильмов. Часть из них довелось посмотреть. Были откровенные провалы и не менее откровенные профанации. Случались искренние попытки раскрыть духовную суть и силу крестного хода, но и там в лучшем случае — с десяток удачных кадров… И никогда у меня не было чувства радости от увиденного, никогда не перехватывало горло, как это было во время фильма «Великорецкое чудо».

Фильм снят не центральным телеканалом или студией, в титрах нет фамилии известного режиссера. Там вообще нет фамилий. Потому что автором сценария, режиссером, оператором, монтажером является один-единственный человек — священник из п. Свеча Вятской епархии о. Владимир Неганов. Батюшка снимал не профессиональной камерой, и фильм получился вроде как любительский — с самодельной заставкой, с некоторыми кадровыми сбоями. Не совсем удачно выбрана интонация закадрового текста (опять же озвучивал сам о. Владимир). Некоторых удивило звуковое сопровождение — соло на трубе…

Но в целом все эти недостатки искупает удивительная интонация «Великорецкого чуда» (лента пользуется большой любовью вятских верующих — видеокассеты передаются из рук в руки). Построен фильм на монологах паломников, которые незаметно, от рассказа к рассказу, раскрывают, что крестный ход — это чудо. Чудо, что ребенок смог встать в два ночи (в обычное время его ни за что не поднять). Чудо, что человек, который повредил сухожилие (!), прошел весь крестный ход, и не осталось даже следа от страшной раны. Чудо, что москвичка приходит в столичный храм в большой нерешительности, идти ли на Великую, — и после молитвы неожиданно встречает там вятского игумена Тихона, который не первый год возглавляет Великорецкий ход…

Думаю, паломники были так искренни перед камерой потому, что перед ними не телевизионщик, половину дороги проехавший на машине (и еще не известно, какую «киношку» он выдаст на экран), а батюшка в запачканной рясе, которого они ежегодно видят вместе с семьей на Великорецком ходе.

Радостно, что о. Владимир снял о великой православной святыне такой фильм. Фильм, полный тепла и любви, чистый, как святой великорецкий родник…

N 465, 23 мая 2004 г.