 |
| Россiя | Максим Кустов | 21.05.2004 |
«Прекратить с 15 мая 1942 г. массовую ежедневную выдачу водки личному составу войск действующей армии. Сохранить ежедневную выдачу водки только военнослужащим частей передовой линии, имеющим успехи в боевых действиях, увеличив норму выдачи водки до 200 г на человека в день.
Всем остальным военнослужащим передовой линии выдачу водки по 100 г на человека производить в следующие революционные и общенародные праздники: 7−8 ноября, 5 декабря, 1 января, 23 февраля, 1−2 мая, 19 июля (Всенародный день физкультурника), 16 августа (День авиации), 6 сентября (Международный юношеский день), а также в день полкового праздника (сформирование части).
Иосиф Сталин».
Тем самым отменялось первое распоряжение о спиртных напитках на фронте — приказ НКО от 25 августа 1941 года «О выдаче военнослужащим передовой линии действующей армии водки по 100 граммов в день».
В нем было сказано: «С 1 сентября 1941 г. производить выдачу 40о водки в количестве 100 граммов в день на человека красноармейцам и начальствующему составу передовой линии действующей армии. Летному составу ВВС Красной Армии, выполняющему боевые задания, и инженерно-техническому составу, обслуживающему полевые аэродромы действующей армии, водку отпускать наравне с частями передовой линии».
Итак, вместо 100 граммов для всех находящихся на фронте с 15 мая 1942 года полагалось 200 граммов, но не для всех фронтовиков, а только лишь для бойцов и командиров из частей, «имеющих боевые успехи». Но вскоре был отменен и приказ о 200 граммах. 6 июня 1942 года ГКО постановил: «Сохранить ежедневную выдачу водки в размере 100 г только тем частям передовой линии, которые ведут наступательные операции. Всем остальным военнослужащим передовой линии выдачу водки по 100 г производить в революционные и общенародные праздники». Надо полагать, норма в 200 граммов была признана чрезмерной даже за боевые успехи. Да и с успехами в мае-июне 1942 года дело обстояло не важно. Тогда Красная Армия отступала.
За водочную тару ответит комиссар
Но лишившиеся ежедневной водочной порции войска не хотели дожидаться Международного юношеского дня и находили свои способы обойти начальственные запреты. Поэтому заместитель народного комиссара обороны генерал-лейтенант интендантской службы Хрулев подписал приказ «О порядке хранения и выдачи водки войскам действующей армии».
В приказе было сказано: «Несмотря на неоднократные указания и категорические требования о выдаче водки в действующей армии строго по назначению и по установленным нормам, до сих пор не прекращаются случаи незаконной выдачи водки.
Водка выдается штабам, начсоставу и подразделениям, не имеющим права на ее получение. Некоторые командиры частей и соединений и начсостав штабов и управлений, пользуясь своим служебным положением, берут водку со складов, не считаясь с приказами и установленным порядком. Контроль за расходом водки со стороны военных советов фронтов и армий поставлен плохо. Учет водки в частях и складах находится в неудовлетворительном состоянии».
Для пресечения нецелевого использования водки было приказано: «Отпуск водки армиям и соединениям производить только с разрешения начальника тыла Красной Армии по указаниям Генерального штаба.
Для хранения водки организовать особые хранилища при фронтовых и армейских продовольственных складах. Назначить заведующего хранилищем и одного кладовщика из числа специально подобранных честных, проверенных лиц, могущих обеспечить полнейшую сохранность водки. Хранилища после приемно-расходных операций опечатывать, ставить караул. В состав караула выделять строго проверенных лиц.
На военные советы фронтов и армий, командиров и военных комиссаров возлагаю ответственность за правильность хранения, расходования и учета водки, водочной посуды и тары.»
Увы, самые строгие меры не помогали. Ни специально подобранные кладовщики «из честных проверенных лиц», ни комиссары уберечь от расхищения водку не могли.
Полстакана погубили подводную лодку
И, конечно, употребление коварного сорокаградусного напитка часто стоило кому-то жизни. Служивший в авиации Северного флота Григорий Свирский стал свидетелем одной из таких трагедий: «Жестоко простыв на продуваемой всеми ветрами взлетной полосе, пригубил водки, не больше полстакана, непьющий майор Фисюк, наш начальник штаба, заслуженный летчик-язвенник, как называли его веселые юнцы-истребители. Выпил, а вечером в кругу друзей добавил. Простонал от боли всю ночь, а утром, ошалев от водки и резей, забыл сказать экипажу дежурного торпедоносца, что в таком-то районе находится советская подводная лодка Щ-422, „Щука“ в аэродромном просторечии. Просто из головы вылетело!
Летчик, увидев в открытом море большую крейсерскую подлодку, которая почему-то и не вздумала погружаться, сделал вираж, зашел с выгодной для атаки стороны и врезал ей в борт торпеду. И снимки привез на редкость удачные. Как лодка умирает, судорожно вздирая в последний раз свой острый железный нос, а затем, в новых взрывах и вспышках огня, медленно и едва ль не под прямым углом к воде, почти стоя, уходит навек. Остаются лишь жирные нефтяные пятна, которые также удалось запечатлеть на снимке…
Так погибла одна из самых известных в Заполярье геройская лодка капитана 2-го ранга А.М. Каутского, а майор Фисюк был отдан под суд военного трибунала, разжалован в рядовые и отконвоирован в штрафбат, на полуостров Рыбачий, откуда не возвращались. Правда, на этот раз была отправлена шифровка, чтобы рядового Фисюка вернули через три месяца живым. Обычно такие шифровки посылались, когда в штрафбат „гремели“ прославленные летчики-асы, Герои Советского Союза. Пожалели и Фисюка.
Во всем винили полярную зиму. Ледяную свистящую темень, которая лежит на голове полгода, как гиря. Давит на душу. Проклинали каторжную Ваенгу и каторжную жизнь, от которой можно осатанеть. Завыть от тоски и безнадеги. Даже Фисюк напился. Конец света».
И похожие случаи сохранились в памяти большинства фронтовиков, независимо от рода войск. Пьяный пехотный командир послал подчиненных в заведомо обреченную на неудачу атаку, пьяные артиллеристы ударили по своим.
Фельдшерица бьет бутылки
К страшным последствиям могло привести даже вполне законное, санкционированное начальством употребление водки. Фронтовик Виктор Астафьев описал такой случай. Донельзя изголодавшаяся на днепровском плацдарме часть наконец-то соединилась с основными силами. Из самых лучших побуждений начальство и снабженцы решили как следует накормить и напоить героев. Но о том, что при этом произойдет с истощенными до крайности людьми, командование не подумало. И вот что из этого получилось:
«Носилась по берегу, вырывая котелки из рук бойцов, бутылки с водкой, орала, ругалась Нелька (фельдшер. — Авт.):
— Сдохнете! Окочуритесь! — и старшине Бикбулатову: — Если кто умрет, я тебя, заразу, рядом закопаю.
Этакая роскошь! Этакая редкость! Водку выдавали не разливуху, а в бутылках, под сургучом! Все по правилам!.. Фершалица — дура, бутылки вырывает, бьет вдребезги, самих бойцов клянет и умоляет:
— Миленькие солдатики-страдальцы… нельзя, нельзя вам…
Прижимая руки к груди, Фая вторила ей:
— Вам же сказано — нельзя. Вам что, умереть охота? Умереть?
Уже корчились, барнаулили на берегу те, на кого ни уговоры, ни крики, ни ругань, ни мольбы не действовали, пили, жрали от пуза, и свежие холмики добавлялись к тем, что уже густо испятнали и левый берег. Из медсанбата по распоряжению главного врача мчали изготовленные для промывки клистиры с водой, клизмы с мылом, разворачивали койки.»
«Война во всем портит людей.»
Может быть, вообще не стоило выдавать водку? Может быть, надо было установить фронтовой «сухой закон»? Но страшный парадокс войны в том и состоит, что от водки беда, но и без нее обойтись нельзя. Человек, ежедневно рискующий жизнью, должен как-то расслабиться, снять стресс.
Вот выдержки из дневника фронтовика: «Дают по 100 граммов каждый вечер. Да и кормят хорошо.
К празднику накапливаем понемногу водочки, чтобы выпить больше 100 граммов.
Немцы на Кавказе усиливают наступление. А город на Волге все держится!
12.11.42 г.
Праздник прошел почти хорошо. После торжественного собрания поужинали с выпивоном. Я употребил около 270 граммов. Был пьян, как случалось и раньше.
24.11.42 г.
Вчера праздновали годовщину нашего 687-го. Меня пригласили в президиум. Поместили фотокарточку в стенгазету. Комиссар рассказал историю полка. Потом смотрели концерт. Потанцевали и после 22 часов пошли ужинать. Был приличный выпивон, часто произносили тосты и особенно чествовали нашего Батю — Штыкова.
28.11.42 г.
Вчера после ужина немного потанцевали под баян. По 100 граммов не давали, потому что не летали. После вылета дают всему экипажу: летчику, технику, вооружейнику.
09.11.43 г.
Вчера устроили праздник. Днем достали самогонки и перед обедом выпили всей эскадрильей. Вечером выдали по 200 граммов. Половина моей нормы. Пришлось добавить самогонки. У нас нет случаев полетов нетрезвых летчиков. Пока остерегаемся. Война во всем портит людей. Сколько я уже выпил водки и самогонки!
10.12.43 г.
Случилось! Стрельченко полетел пьяный и погиб.
12.01.45 г.
Заседал партактив. Итоги работы дивизии подводил подполковник Саприкин. Назвал лучших: Кузин, Лядский, Павленко. А уже год, как мы не имеем ни одной награды. Обвиняют в этом нашего начальника строевого отдела Солодовникова, который подавал документы на тех, кто его поил. Попадет под суд».
Автор дневника — Герой Советского Союза Тимофей Сергеевич Лядский. Летчик-штурмовик, человек невероятной отваги, обладавший исключительным везением. Он сумел выжить, воюя в штурмовой авиации с 1941 по 1945 год. Случай редчайший. Обычно считалось, что пилот Ил-2 в среднем успевает сделать 11 боевых вылетов, прежде чем погибнуть.
Сам Тимофей Сергеевич совершенно резонно не рассчитывал дожить до конца войны. Но ему повезло. Спрашивается, смог бы он и миллионы таких же фронтовиков спасать нервную систему от ежедневного ожидания встречи со смертью каким-либо иным способом, кроме выпивки? Увы, другого столь же эффективного средства уберечь рассудок на войне человечество пока не придумало. И обойтись без него на полях сражений практически невозможно.
20 мая 2004 г.
