Изгнанные из суперлиги

Андрей Пионтковский, политолог, директор Центра Стратегических Исследований (Россия)

Вопрос: Как вы охарактеризуете современные российско-американские отношения?

Пионтковский: Геополитические интересы России и Соединенных Штатов — общие и на Юге, и на Востоке. И, кстати, не случайно, что в Первую и во Вторую мировые войны Россия и США были союзниками. Но ныне, при столь заметном совпадении интересов обоих государств, сложилась ужасно нелепая картина. Мы сегодня живем в таком опасном мире, что должны прежде всего думать о совпадающих геополитических интересах, а не о тех вопросах, которые нас разделяют.

Вопрос: Как Вы оцениваете внешнюю политику России?

Пионтковский: Это просто шизофреническая политика. С одной стороны, мы утверждаем, что мы стратегически имеем c Соединенными Штатами совпадающие интересы. А с другой стороны, внешняя политика России открыто антиамериканская. И эти же взгляды активно прививаются народу через телевидение и прессу. Например, что сказал Путин после Беслана? Он сказал, что террористы это ничто, они просто игрушка в руках врагов России — более могущественных и влиятельных. Нетрудно догадаться, кого он имел в виду.

Вопрос: Что на самом деле подразумевал Путин, когда он заявил, что развал СССР стал самой большой катастрофой 20 века?

Пионтковский: Он искренне так думает. Тут не было какого-то большого политического замысла кому-то понравиться. Прочтите книгу «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным». Там множество откровенных вещей, которые очень многое о нем говорят. У Путина сознание маленького сотрудника Комитета Государственной Безопасности. Вместе с СССР разрушился весь его мир, хотя эта же катастрофа и вознесла его на столь громадную высоту. Я думаю, что за это время Путин не постеснялся и несколько улучшить свое материальное положение.

Большинство людей, подобных Путину, рассматривают распад СССР как резкое падение их статуса в мире. Они воспринимают это очень лично. Что такое русская политическая элита? Это та же советская политическая элита, но, может быть, второго или третьего сорта. Эти люди все воспринимают близко к сердцу.

Относительно недавно в мировой политике, в ее суперлиге, было всего две команды — СССР и США. Они соперничали и сражались друг с другом. Но в ту эпоху антиамериканизма столь высокого градуса в СССР не было. Да, у Советского Союза был сильный враг, которого можно было уважать, что автоматически приводило к тому, что у советской элиты возникало чувство глубокого самоуважения. Сейчас же элита чувствует, что в суперлиге осталась только одна команда, а они переведены в первую или вторую лигу, что страшно задевает этих людей. И поэтому такой страстный, пещерный антиамериканизм проскакивает во всех политических выступлениях.

Вопрос: Ныне некоторые эксперты утверждают, что Путин стал склоняться к проведению более либеральной политики…

Пионтковский: Это только маневр. Заметьте, что Путин, намного более резко, чем я, критикует все основные действия своей администрации, например, поведение налоговой полиции. Возникает вопрос: кому подчиняется налоговая полиция? Это мне напоминает товарища Сталина в разгар коллективизации, когда тот написал статью «Головокружение от успехов» — об отдельных перегибах в действиях мелких чиновников на местах. После этой статьи абсолютно ничего не изменилось в положении бедных крестьян. Но зато подобные маневры позволяют легко свалить свои ошибки на кого-то другого…

Нет, я не вижу никакой тенденции к либерализации в Росси. Я вижу другой процесс — очень значительную потерю авторитета путинской группировки в кругах российского политического истеблишмента. Причем, это вовсе не идеологическое отторжение. Это просто очевидное осознание всеобщего непрофессионализма этой группировки, особенно после таких больших ошибок, как Беслан, Украина и т. д. Российской власти сейчас угрожает не «оранжевая революция». Социальные выступления можно задушить, «залив» их нефтедолларами. Однако очень многие люди, особенно в политических кругах, начали отказывать этой группировке в политическом доверии. Властям угрожает тотальное разочарование.

Вопрос: Вы не думаете, что сам Путин осознал это и старается себя как-то отдалить от своей группировки «силовиков»?

Пионтковский: Это невозможно сделать. Он и сам на ментальном уровне принадлежит «силовикам». Он офицер КГБ. Все его основные политические инстинкты совершенно такие же, как и у, скажем, Игоря Сечина или Сергея Иванова. Да, у него немного другое положение. Ему нравится ездить на ранчо Буша или кататься с Шираком по Елисейским Полям. Но в душе он с «силовиками». Это просто тактический маневр. Когда Путин понял, что «силовики» зашли слишком далеко, он пытается каким-то образом успокоить политический класс России.

Кстати, есть возможность проверить — на самом ли деле Путин пытается стать более либеральным. 16 мая должен был быть объявлен приговор Ходорковскому. Путин не смог его объявить 28 апреля — мы же взрослые люди и понимаем, что приговор пишется в Кремле. Отпустить Ходорковского нельзя, это будет означать, что Путин два года занимался черт знает чем. А осудить его будет равнозначно высмеиванию своих собственных слов.

Я хотел бы ошибиться. Может из-за инстинкта самосохранения, Путин хочет как-то отмежеваться от «силовиков». Ведь он, вероятно, понимает, что, в конце концов, они сожрут его самого. Но мне кажется, что у Путина не хватит политического масштаба, так как он довольно слабый человек. Он классический функционер небольшого уровня в авторитарной системе. Как был майором, так и остался им.

Вопрос: А есть вероятность, что «силовики» сами уйдут из власти?

Пионтковский: Это академические разговоры. Кризисное состояние верхов общества, о котором я говорил, таково, что гладкого развития до 2007−2008 года ожидать не приходится. Очень серьезные и драматические события произойдут до этого. «Силовики» и Путин попытаются произвести какую-то масштабную зачистку. Я очень боюсь, что для этого будет использован следующий мегатеракт, который рано или поздно произойдет в России. История путинского режима связана с историей массового террора. Если бы не было похода Басаева в Дагестан и взрывов домов в Москве, то не было бы никакого Путина. И после каждого крупного теракта Путин укреплял свои позиции. Я думаю, что окружающие Путина «силовики» используют крупные теракты для того, чтобы решительно расправиться с растущей оппозицией внутри политического истеблишмента России.