 |
| Деловая газета «Взгляд» | Сергей Худиев | 16.04.2015 |
Свобода строится не на ненависти к конкретной форме тирании — тиранические режимы могут ненавидеть друг друга — а на признании того, что у неприятного мне человека есть возможность выражать отвратительные мне взгляды.
Новости последних нескольких дней — запрет коммунистической символики на Украине, сообщения о намерении властей США развернуть, наконец, пропагандистскую работу в русскоязычных социальных сетях, травля в Канаде пианистки за язвительные комментарии в Сети, огорчающие киевские власти — побуждают задуматься над одним и тем же вопросом. Вопросом соотношения верности принципам и верности сторонам.
«На Западе компартия до сих пор не запрещена. То ли у них там нет демократии, то ли на Украине под видом демократии продают что-то другое»
Начнем с запрета коммунистической символики. Я вспоминаю, как в какие-то еще глубоко советские годы американский корреспондент спрашивал какого-то советского представителя: «У нас, в США, свободно действует коммунистическая партия. Может ли в СССР свободно действовать какая-нибудь капиталистическая партия?»
Не помню, что ответил советский представитель, но американец явно рассматривал такую асимметрию как несомненный знак превосходства государственного устройства США над государственным устройством СССР. Мол, у нас в Америке мы не боимся своих граждан и вообще полная свобода.
Хочешь гордо реять под знаменем Ленина — да на здоровье. У нас тут земля свободных и родина отважных. Мало у тебя найдется единомышленников, но это твои проблемы. И действительно, коммунистическая партия США свободно действовала во время холодной войны, несмотря на идеологическое противостояние двух держав.
При этом как публика, так и власти США коммунистов, естественно, крайне не любили. Но исходили из того, что свобода — она для всех, или ее нет ни для кого. А если свобода для всех, ей непременно воспользуются и какие-то крайне неприятные нам люди. Будут ходить под своими неприятными нам флагами и двигать неприятные нам идеи. Но это — неизбежная плата за свободу.
В Восточной Европе, и особенно на Украине, думают иначе — ради свободы надо запретить врагов свободы. Фраза «мне ненавистны ваши убеждения, но я готов отдать жизнь за ваше право высказывать их», приписываемая Вольтеру, воспринимается с точностью до наоборот — ненавистные убеждения надо запретить.
Коммунизм породил тиранию? Породил. Вот мы его сейчас запретим, и будет у нас свобода.
еда в том, что идеологическая диктатура, то есть режим, при котором носители правильных взглядов подавляют носителей неправильных, совершенно не обязана быть именно коммунистической. Она может быть свирепо антикоммунистической — и ряд латиноамериканских диктатур именно такими и были.
Свобода строится не на ненависти к конкретной форме тирании — тиранические режимы отлично могут ненавидеть друг друга — а на признании того, что у неприятного мне человека есть возможность выражать отвратительные мне взгляды — и не подвергаться за это преследованиям.
В США, Британии и других собственно западных странах компартия до сих пор не запрещена. То ли у них там нет демократии, то ли на Украине под видом демократии продают что-то другое — с огромными плакатами на улицах, призывающими сдавать соседей, замеченных в неправильных настроениях, куда следует, национал-хунвейбинами, сажающими провинившихся чиновников в мусорные баки, и тюремными сроками за неправильные разговоры.
Тем временем, как сообщается, «власти США создают „информационные войска“, которые будут бороться с российской пропагандой в соцсетях „Одноклассники“, „ВКонтакте“, а также русскоязычных сегментах Facebook и Twitter».
Похоже, этот проект будет неэффективен по ряду причин. Да, на Западе часто говорят о том, что США проигрывают информационную войну российской пропаганде, и говорят люди, просящие финансирования на контрпропаганду. Но дело не в страшном могуществе российской пропаганды, а в некоторых фактах, которые можно узнать и из западных СМИ.
Горячо поддержанная Западом «революция достоинства» на Украине привела к очевидному ухудшению жизни людей — обещания достатка, свободы и достоинства сбылись ровно наоборот, то, что люди получили, — это обнищание, снижение уровня личной свободы (Янукович никого не гнал убивать и умирать) и «мусорные люстрации». Беднейшая страна в Европе стала еще беднее.
Да, конечно, во всем этом можно обвинять Путина — что люди и делают — но возможность обвинять врагов ничего не меняет в реальности. Она только помогает с ней смириться.
А если вспомнить предыдущие достижения Запада в продвижении демократии в Ираке и Ливии, то проблема оказывается не в российской пропаганде, а в том печальном факте, что прозападные «смены режимов» приводят к резкому ухудшению жизни людей. Эту реальность едва ли можно эффективно заболтать, профинансировав пропагандистскую кампанию в социальных сетях.
Другие проблемы с пропагандой состоят в том, что, во-первых, она всегда ориентируется на начальство, а не на аудиторию, во-вторых, потому что она ориентируется на начальство, а не на принципы.
Например, «Радио Свобода» помещает материал про американскую пианистку украинского происхождения Валентину Лисицу, с которой Cимфонический оркестр Торонто разорвал контракт из-за ее взглядов на украинский конфликт, которые она выражала в социальных сетях.
При этом, естественно, Лисица не собиралась произносить со сцены каких-либо политических речей — только играть на пианино. Но это ей запретили.
Канадское издание The Star называет вещи своими именами: «Пианистка наказана за то, что осмелилась бросить вызов политической ортодоксии на Украине», называет происшедшее «идеологической чисткой» и вообще выражает свое крайнее неодобрение.
Но не «Радио Свобода» — там нам объясняют, что «любая свобода слова, даже в самом либеральном ее толковании, имеет естественные границы. Так, например, поступая на некоторые должности, мы подписываем ряд условий о неразглашении, и если мы их нарушаем, нас не защитит от увольнения никакая конституция. Но даже там, где таких условий нет, у нас хватает ума не называть своего начальника кретином в лицо или даже за глаза, если мы полагаем, что это может дойти до его ушей».
Разумеется, на «Радио Свобода» работают не кретины, и они понимают, кто им платит и чьи взгляды они обязаны продвигать. Но беда в том, что аудитория — тоже не кретины, и ей весьма заметно, что принципы политической свободы могут и должны быть отвергнуты, когда «хватает ума» угождать начальству.
Парадокс пропаганды — в том, что доверие у людей могут вызвать те, кто придерживается принципов. Но приверженность принципам приводит к тому, что человек критикует и своих — когда они эти принципы нарушают. Но пропагандист не может критиковать своих — ему не за это платят, а он, как было отмечено, не кретин и держится за рабочее место.
Но это подрывает доверие к нему и, следовательно, эффективность пропаганды. Поэтому «информационные войска» едва ли одержат много славных побед.
