 |
| Известия | Владимир Мединский | 04.04.2015 |
29 марта министр культуры Владимир Мединский уволил директора Новосибирского театра оперы и балета Бориса Мездрича из-за отказа извиниться за спектакль «Тангейзер» и внести изменения в постановку. Новым директором назначен глава Михайловского театра Владимир Кехман. «Известия» попросили министра прокомментировать его политику в отношении «Тангейзера» и российских театров в целом.
+ + +
— Чью именно позицию отражает опубликованный министерством документ, касающийся ситуации «с Тангейзером»?
— Это позиция Министерства культуры, выработанная на основе тех мнений, которые звучали в том числе на общественных слушаниях. И эта позиция — компромиссная. Если вы читали стенограмму выступлений, размещенную на сайте mkrf.ru, то видели, что на слушания были приглашены сторонники разных взглядов, но большая часть выступавших требовала сократить финансирование театра или отправить директора театра в отставку незамедлительно.
— Какую цель преследует министерство в случае с «Тангейзером»?
— Проблема «Тангейзера» должна была разрешиться на местном уровне. То, что нам пришлось вмешаться в ход дела, говорит исключительно о мисменеджменте директора театра. Поэтому нашей целью было исправление управленческих ошибок. Кстати, в 2013 году в Дюссельдорфе постановка «Тангейзера», действие которой в результате очередного модернистского «нового прочтения» было перенесено в нацистскую Германию, была отменена сразу же после премьеры. Решением муниципалитета. Как практичные люди, немцы оставили только музыкальную часть: деньги на постановку потратили, нужно возвращать затраты. Может, и мы поступим так же.
— Замглавы администрации президента России Магомедсалам Магомедов сообщил в понедельник, что он обсуждал с руководством Минкультуры вопрос о просмотре репертуара гостеатров «на каком-то этапе». Полагаете, так можно избежать повторения ситуации с «Тангейзером» в дальнейшем?
— Убежден, нашим руководителям государственных театров хватит опыта и профессионального чутья, чтобы избежать подобных крайних ситуаций.
— Кроме того, господин Магомедов сказал, что театры должны работать на сплочение наших людей, на единство нашей страны. Считаете ли вы, что действия Минкультуры в ситуации с «Тангейзером» способствовали снятию напряженности в обществе и единению страны?
— Все наши действия, начиная с переговоров с представителями Церкви, театральными деятелями, руководством региона, были направлены на поиски вариантов мирного разрешения конфликта. Наша первоначальная позиция содержала рекомендации Борису Мездричу к действиям, которые безусловно сняли бы напряженность. Мы призывали обе стороны к благоразумию, но никакой реакции не последовало. В этой ситуации оставалось лишь использовать административные рычаги, чтобы повлиять на бездействующее руководство театра, обезопасив его от последствий конфликта, который мог перейти в непредсказумые формы.
— Связано ли назначение Владимира Кехмана с тем, что он резко осудил спектакль и призвал Бориса Мездрича покинуть пост?
— Никоим образом. Единственный критерий при назначении Кехмана — профессионализм и эффективность. За 7 лет он поднял Михайловский театр на совершенно новый уровень. К слову, располагая возможностями меньшими, чем у Новосибирского театра.
— Минкультуры призвало Бориса Мездрича извиниться перед «всеми, чьи религиозные чувства были задеты». Наверное, вы согласитесь, что его увольнение и снятие спектакля задело чувства части российского общества. В том числе религиозные чувства тех, кто понимает православие как религию любви и примирения. Должен ли кто-то принести этим людям извинения?
— Напоминаю, мы говорим о действиях, вернее, о бездействии директора государственного академического театра. Здесь ключевое слово — государственный. Он обязан общаться и разъяснять свою позицию налогоплательщикам, как бы он к ним ни относился. Так же как я обязан разъяснять свою позицию вам, журналистам. Мездрич при всей своей кажущейся творческой смелости так и не смог сказать людям: «Простите все, кого я вольно или невольно обидел». Это же такая простая и обезоруживающая формула.
— Как, по вашему мнению, сочетаются тезис о недопустимости цензуры с призывом цензурировать спектакль, в котором суд не обнаружил никаких нарушений закона?
— Минкультуры категорически против любых видов цензуры. Всем, кто более или менее знаком с конкретной деятельностью министерства, хорошо известно: несмотря на сокращение бюджета, мы поддерживаем современное искусство, экспериментальные проекты. В данном случае министерство выступало отнюдь не с призывом о цензуре, а с призывом прекратить бессмысленную и опасную провокацию. Понимаю, что именно православная среда для многих художников — это область эдакого «безопасного эксперимента», ведь у православных ветхозаветный принцип «око за око, зуб за зуб» не действует. Этих «художников» прямо тянет поглумиться над церковью в духе какого-то «Союза воинствующих безбожников», поглумиться над теми, кого травили во времена Советов и кого лишь относительно недавно оставили в покое. К чему такое публичное пренебрежение? Это что, поиск грани, за которой терпение верующих иссякнет и взорвется?
— Ведущие деятели театра самых разных взглядов выступили в защиту «Тангейзера». Не смущает ли вас, что позиция Минкультуры кардинально противоречит позиции большинства подведомственных театров и их руководителей? (Под письмами в защиту спектакля подписались Галина Волчек, Олег Табаков, Марк Захаров, Олег Меньшиков, Александр Калягин, Константин Райкин, Борис Юхананов, Кирилл Серебренников, Евгений Миронов, Сергей Женовач, Андрей Могучий, Дмитрий Бертман, Дмитрий Черняков, Виктор Рыжаков, Валерий Фокин, Владимир Юровский и др.)
— Во-первых, меня в этой истории смущает всё, в том числе и накал конфликта, который можно было не раскручивать три месяца, продолжая упорствовать и провоцировать людей, а решить практически мгновенно. А во-вторых, уточню принципиальный момент: эти письма выражали протест против судебных разбирательств и попыток решить сложный этический вопрос на митингах и через прокуратуру. Непосредственно в этой части лично у меня — полное единодушие со всеми авторами писем.
— Каким образом планируется в будущем лишать финансирования подобные постановки — на этапе утверждения репертуара или постфактум?
— Мы не ГАИ, чтобы штрафовать театры по факту. Однако как учредитель государственных театров, как инвестор, министерство оставляет за собой право не выделять средства на постановки, которые сочтет, мягко говоря, некорректными, вызывающими предсказуемо болезненную и вредную для общества реакцию. Эпатаж и сомнительный самопиар точно не должны оплачиваться из карманов налогоплательщиков.
