 |
| Интерфакс-Религия | Андрей Мурашко | 13.03.2015 |
Резонансное уголовное дело в отношении бывшего зампреда молодежного отдела Санкт-Петербургской епархии священника Глеба Грозовского затянулось. Он арестован заочно, решается вопрос о его экстрадиции из Израиля в Россию.
По версии следствия, летом 2011 года на территории православного детского лагеря, расположенного на острове Коневец Приозерского района Ленинградской области, Г. Грозовский совершил насильственные действия сексуального характера в отношении нескольких лиц, не достигших 14-летнего возраста. Аналогичные действия, по данным следствия, были совершены Г. Грозовским в июне 2013 года на территории Греции в детском лагере, где он являлся настоятелем храма.
Следственные органы не желают закрывать уголовное дело. Не вынесено и заочного приговора, который возможен при доказанности инкриминируемых деяний.
Из страницы священника в соцсети стало известно, что 14 февраля 2015 года замглавы комитета Госдумы по безопасности и противодействии коррупции Александр Хинштейн направил запрос генеральному прокурору РФ относительно данного дела с просьбой проверить изложенные факты и принять меры к восстановлению законности.
Разъяснения по делу в интервью «Интерфакс-Религия» дал общественный защитник Андрей Мурашко.
+ + +
— Андрей Алексеевич, Вы решили помогать семье Г. Грозовского и ему самому, тем более, когда заочный арест священника в ноябре 2013 года был признан законным?
— Это было спонтанное решение помочь человеку, который, имея четверых детей, из них двое приемных, многое сделал за свои 33 года. К тому же по работе в Гатчинском районе я слышал об этом незаурядном священнике. Мне показалось странной сама возможность совмещения такого психического отклонения, как педофилия, с личностью и масштабом его общественной деятельности. Потом я познакомился с его женой Татьяной, их семейным укладом и уже не мог пройти мимо их беды. Как рассказала Татьяна, еще со времени учебы в Санкт-Петербургской духовной семинарии отец Глеб проявлял интерес к социальной деятельности. Он работал на радиостанциях, телевидении, преподавал в гимназиях, трудился волонтером в общественных организациях, дискутировал совместно со студентами и преподавателями вузов, учился и учил других, успевая посещать детские дома и приюты, школы, концертные площадки, стадионы…
— Осенью 2013 года было возбуждено уголовное дело. Вы помогаете в этом деле с марта 2014 года. Поясните, что изменилось за год, и в каком состоянии находится уголовное дело через год — в марте 2015 года?
— Благодаря времени, которое получила защита, были собраны доказательства непричастности отца Глеба Грозовского к инкриминируемым ему преступлениям. Был обжалован ряд действий следователя, который лишил адвокатов и самого обвиняемого возможности защищаться. Доказательства, полученные следователем в нарушение норм уголовно-процессуального закона, уже не могут быть в дальнейшем положены в основу обвинения. Со временем стало ясно, что следственные органы привлекли к уголовной ответственности невиновного человека. Это утверждение основано на том, что в настоящем деле привлечение к уголовной ответственности по острову Коневец, как, собственно, и по острову Кос, было произведено без проверки обстоятельств дела.
Как уже известно, в постановлении о возбуждении уголовного дела от 30 октября 2013 года время совершения преступления было отмечено как 25−30 июня 2011 года, то есть это время второй лагерной смены. Через год следователь в своем постановлении от 12 декабря 2014 года указал, что в период первой и второй смены лета 2011 года обвиняемого не было в России. Потом следователь пошел на хитрость и упразднил время совершения преступления вовсе, написав, что преступление было совершено в неопределенное время лета 2011 года. Чтобы обойти алиби, следователь по своей инициативе ввел в фабулу обвинения временную неопределенность, фактически упразднив детальное описание потерпевшей конкретного времени, обстоятельств совершения преступления в июне 2011 года, перечеркнув своими действиями все показания мамы потерпевшей, самой девочки и членов комиссии экспертов, которые дали заключение. Возникает вопрос: зачем тогда было привлекать человека к уголовной ответственности и объявлять его в розыск? А если имело место незаконное привлечение к уголовной ответственности, когда не были установлены обстоятельства дела, то разве могут быть законными все последующие действия — розыск, арест, экстрадиция?
— То есть фабула дела была изменена следователем? Насколько это возможно?
— Следователь имеет право скорректировать обвинение, если появляются новые данные или обстоятельства. Но он не может нарушать закон. Следователь вполне законно вынес постановление о привлечении в качестве обвиняемого от 27 января 2014 года. Однако он не имел права упразднять время совершения преступления. Это не соответствует смыслу ст. 73 УПК РФ. Обязанность следствия доказывать время совершения преступления не может сводиться к вольному обращению с этим очень существенным элементом объективной стороны преступления.
Защита опросила всех духовников по каждой из смен и проанализировала показания самой потерпевшей и ее мамы. В их показаниях указано, что после первой и второй лагерной смены лета 2011 года девочка была до второй половины августа в Италии и Крыму, в то время как пятая смена отца Глеба Грозовского длилась всего две недели и закончилась 12 августа, то есть задолго до того, как девочка вернулась с родителями в Санкт-Петербург. Отсутствие девочки мне лично, как и следствию, подтвердила и бабушка девочки. Таким образом, лето 2011 года в принципе не подходит для обвинения.
При нормальном, основанном на положениях процессуального закона ходе предварительного следствия должно быть принято решение о прекращении уголовного преследования по основаниям, предусмотренным п. 1 ч.1 ст. 27 УПК РФ за непричастностью обвиняемого к совершению преступления. Как следует из текста п. 20 ч.1 ст. 5 УПК РФ, непричастность — неустановленная причастность или установленная непричастность лица к совершению преступления. Всякий непредвзято настроенный человек, основываясь на представленных доказательствах, пришел бы к выводу, что отец Глеб не причастен к совершению преступления в отношении потерпевшей на острове Коневец.
— Если такая позиция следствия является нарушением, то почему Вы не идете в суд?
— Дело в том, что на стадии предварительного расследования защите предоставлены очень ограниченные возможности для действий в суде. В настоящее время подготовлены две жалобы на незаконные действия следователя. Во Фрунзенском районном суде находится иск о защите чести, достоинства и деловой репутации отца Глеба Грозовского. Защита обратилась в генеральную прокуратуру Российской Федерации. Некоторые депутаты Госдумы, как, например, Александр Хинштейн, Сергей Миронов, сделали депутатские запросы генеральному прокурору. Мы надеемся, что и общество в какой-то степени осознает свою ответственность. Мы же не в Древнем Риме, когда интересно сидеть на трибуне и наблюдать, как уничтожают человека и его семью.
Надо сказать, что право на защиту у нас в значительной мере редуцировано. Какие бы основанные на доказательствах аргументы защита ни привела, следователь всегда имеет возможность выдумать не соответствующие действительности обстоятельства, которые перечеркнут аргументы защиты. При таких обстоятельствах защищаться от предъявленного обвинения невозможно. Получается, что, по мнению следователя, у Грозовского осталось только одно право — право сесть в тюрьму. Мне не хочется в это верить, но складывается впечатление, что есть люди, заинтересованные в том, чтобы устранить иерея Глеба Грозовского из жизни общества посредством длительного тюремного срока.
— Скажите, если по первому обвинению все более или менее понятно, то что с обвинением на острове Кос в Греции?
— О втором эпизоде, на острове Кос, стало известно через два с половиной месяца по возвращении потерпевшей в Россию из Греции, где она была в лагере вместе со всей семьей — мамой, папой, братом. Равно и отец Глеб также был на острове со своей семьей. По версии следствия, сексуальное насилие совершалось в присутствии свидетеля — соседки по кровати — и в условиях, когда доступ к детям в отеле контролировали взрослые мальчики, оставленные для контроля над детьми. При этом оставленные за старших старшеклассники исключили тайное проникновение к детям кого бы то ни было. Семья отца Глеба утверждает, что он все вечернее время проводил с ними. Также государственные судебные эксперты впоследствии исключили инкриминируемые следствием действия в нескольких экспертизах, высказавшись, что потерпевшая гинекологически здорова, никаких повреждений, инфекций и прочих сопутствующих расстройств здоровья нет. Следственные органы, как полагает защита, имеют неопровержимые свидетельства детей, отрицающих присутствие обвиняемого в отеле после 22 часов в инкриминируемое время, так как в этот день после экскурсии на остров Патмос он ушел вместе со своей семьей. Тем не менее, следствие не намерено в полной мере устанавливать все обстоятельства эпизода на острове Кос, отказывая защите в проведении минимальных следственных действий.
— Вы хотите сказать, что есть странности расследования происшествия и на острове Кос в Греции?
— Мы полагаем, что никакого происшествия на острове Кос также не было, как и не было того, что приписывается на острове Коневец. Вместо того, чтобы опровергать алиби на острове Кос, следствие делает весьма странные действия, как, например, составление протокола опознания обвиняемого по фотографии. Ведь, как правило, опознание по фотографии осуществляется в отношении неизвестных лиц и не является подтверждением со стороны потерпевшего известного ему лица. Зачем же это делать, если «потерпевшие» две недели жили и знают, кто такой Глеб Грозовский? Создается впечатление, что идет искусственный поиск «доказательств» за неимением реальных улик. Государственные эксперты исключили инкриминируемые действия, так как их невозможно было осуществить с учетом анатомии детей. Далее следствие отказалось осматривать место происшествия. Оно не имеет даже адреса отеля, где якобы что-то произошло.
Защитой было заявлено ходатайство, в котором указывалось, что в постановлении от 27 января 2015 года о привлечении в качестве обвиняемого неправильно указан адрес места расположения апартаментов на острове Кос, в которых, по мнению следствия, были совершены преступления. В постановлении был указан один адрес, а фактически такого адреса не существует. Устранение разночтения по поводу адреса проживания детей на острове Кос имеет существенное значение для правильного разрешения дела в плане установления действительного расположения места происшествия. Поэтому защита считает, что эти разночтения должны быть устранены. Одним из способов установления места происшествия является выезд на остров Кос и осмотр места происшествия. Именно этот способ предложила защита. В этом защите предсказуемо было отказано.
— Вы хотите сказать, что есть алиби на острове Кос?
— Безусловно. Алиби, как указано в п. 1 ст.5 УПК РФ, — это нахождение подозреваемого или обвиняемого в момент совершения преступления в другом месте. Проверять алиби обязывают следователя положения ст. 73 УПК РФ, которые говорят о том, что место и время совершения преступления являются обстоятельствами, подлежащими доказыванию по уголовному делу.
Стороной защиты были опрошены практически все дети, которые почти год почему-то не интересовали следствие, потому и не вызывались. Вызвали нескольких малолетних детей, которые в силу возраста ничего не могли помнить. Дети, которые предоставили убедительное алиби, следствие не интересовали. Однако именно эти дети пояснили, что в день возвращения с экскурсии с острова Патмос после вечерней беседы отец Глеб ушел со своей семьей и более не возвращался в их отель. Странным представляется и выбор детей. Девочек поместили в изолированное замкнутое пространство, чтобы только они могли подтвердить показания друг друга. Дата насилия была изначально названа как 13 июня, то есть через два дня после прилета. Когда стало ясно, что вожатые каждый вечер были у входа в отель, дата исчезает. Появляется, как это было с островом Коневец, общая формулировка о всем периоде лагерной смены.
Со временем защита установила, что в номере «пострадавших» девочек невозможно было совершить описываемые ими действия, поскольку в их номере несколько лет стояла кровать шириной 1,30 см. Ее размеры не позволяют лежать троим, как описано в фабуле обвинения. В связи с этим сторона защиты и просила следствие осмотреть место «преступления». Заявляя данное ходатайство, защита исходила из того, что в силу требований ст. 73 УПК РФ место преступления как атрибутный признак объективной стороны преступления подлежит обязательному доказыванию при производстве по уголовному делу.
В соответствии с положениями ст. 176 УПК РФ осмотр места происшествия производится в целях обнаружения следов преступления, выяснения других обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела.
Мы предложили следователю выехать на остров Кос для того, чтобы, во-первых, убедиться в том, что место происшествия следствием определено правильно, а во-вторых, осмотреть место происшествия с целью обнаружения следов преступления и последующего следственного эксперимента.
Защита считает, что при осмотре места происшествия, в частности, где проживали признанные потерпевшими девочки, могут быть установлены обстоятельства, указывающие на невозможность совершения преступлений, инкриминируемых обвиняемому. И опять мы столкнулись с отказом. Мы полагаем, что следствие не заинтересовано в получении доказательств, указывающих на то, что Глеб Грозовский не мог совершить описанные в постановлении о возбуждении уголовного дела преступные действия. Вместе с тем, основная цель уголовного законодательства любой демократической страны — это чтобы ни один невиновный не был осужден, а виновный не ушел от ответственности. Для достижения этой цели и установления истины по делу можно использовать все законные средства, в том числе и выезд на территорию дружественного России иностранного государства. Уголовно-процессуальный закон не содержит запрета для такого выезда. В следственной практике подобные случаи известны.
— В настоящее время Г. Грозовский арестован и ожидает экстрадиции, что Вы можете сказать на этот счет?
— Действительно, по решению суда от 1 ноября 2013 года отец Глеб Грозовский был заочно арестован на два месяца, которые начали исчисляться с 21 сентября 2014 года, то есть, как указано в самом решении, с момента его задержания в Израиле. Двухмесячный срок пребывания под стражей закончился в 00 часов 21 ноября 2014, при этом ч.10 ст. 109 УПК РФ определяет, что в срок содержания под стражей засчитывается время, в течение которого лицо содержалось под стражей на территории иностранного государства по запросу о выдаче его Российской Федерации.
Таким образом, арест в Израиле, основанный на решении суда от 1 ноября 2013 года, срок которого истек, не законен. Нового решения об аресте в России не принято. При этом при подготовке к экстрадиции лица по розыску вопрос о заключении под стражу все международные законы относят к исключительной компетенции того государства, где расследуется уголовное дело. Ни один международный договор не определяет, что в государстве, где задержан разыскиваемый, он должен вторично арестовываться и находиться в тюрьме без обвинительного заключения по уголовному делу.
— Почему же Вы не идете в суд, который осуществляет контроль за следствием?
— Мы используем все возможности, которые нам предоставил закон. Конечно же, мы хотим для начала понять логику самого следователя. Так, защита заявила ходатайство об избрании иной меры пресечения, не связанной с содержанием под стражей. Однако постановлением от 12 февраля 2015 года в удовлетворении данного ходатайства было отказано. При этом следователь не привел вразумительных мотивов, почему ходатайство не подлежит удовлетворению. Причины отказа и логически, и грамматически изложены непонятно, то есть при всем желании мы так и не поняли, что хотел выразить следователь. А ведь вопрос об экстрадиции обвиняемого в Российскую Федерацию не решен, и он продолжает содержаться под стражей только на основании постановления Приморского районного суда Санкт-Петербурга от 01 ноября 2013 года.
Необходимо отметить, что Глеб Грозовский является гражданином России и находится под юрисдикцией и защитой законов Российской Федерации. Кроме того, следует учесть, что преступления, в которых он обвиняется, совершены, по мнению следствия, на территории России и квалифицированы по п. «б» ч.4 ст. 132 УК РФ. Расследование дела осуществляется следователем СУ СК РФ по Санкт-Петербургу по правилам, установленным УПК РФ. Из этого можно сделать вывод, что вопросы заключения под стражу и продления сроков содержания под стражей должны разрешаться в соответствии с положениями законодательства РФ.
Компетентные органы Израиля не имеют никакого отношения к решению вопроса о продлении срока содержания под стражей, и никаких решений по поводу продления срока содержания под стражей не принимали. Нет никаких международных правовых актов, позволяющих содержать гражданина РФ под стражей без судебных решений. Но именно это и происходит с отцом Глебом. Без судебного решения из запрашиваемой стороны его содержат более пяти месяцев. Если не принять законные меры, то он может содержаться под стражей неопределенно долго, а это недопустимо. Статья 22 Конституции Российской Федерации гласит: «Арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускается только по судебному решению». Поскольку судебного решения о содержании под стражей не имеется, то весь срок его содержания под стражей свыше двух месяцев, установленных постановлением судьи Приморского суда Санкт-Петербурга от 01 ноября 2013 года, является незаконным.
— Как Вы прокомментируете новость некоторых российских СМИ о том, что в Израиле Г. Грозовский продолжает совершать преступления?
— Было бы странным, если тебя ищет Интерпол, совершать преступления в другом государстве. Наверное, некоторым СМИ были нужны «жареные новости» для поднятия рейтинга, но комментировать непрофессионализм не считаю нужным.
Идет сильная информационная кампания по дискредитации Глеба Грозовского в российском обществе. Я лично получил и задокументировал информацию от одной женщины, которой в Израиле предлагали 50 тысяч долларов за оговор священника. Мне посчастливилось познакомиться с женщиной из Верево, которая многим рассказала, как Глеб Грозовский ночью прокрадывался к девочке из пригорода Хайфы, чтобы, наверное, изнасиловать и папу девочки, так как ребенок проживает с отцом и спит с ним в одной комнате. Я лично знаком с женщиной, которая стала жертвой схожей провокации в Израиле, когда ее невестка подала заявление на Глеба Грозовского, но отказалась давать детей на допросы или экспертизы, при этом широко оповестив российских журналистов об этом случае как об имеющем место факте, подбивая детей из чужих семей давать показания на Грозовского.
Я лично встречался с израильским следователем Агамит и могу сказать, что никакого дела в Израиле нет. Многие задаются вопросом: разве могут дети лгать? Хочется ответить, что дела по сексуальным преступлениям с малолетними потому и составляют закрытую для общества категорию дел, что их нельзя освещать в СМИ.
Как мне известно, сын отца Глеба испугался, увидев по телевизору своего отца, которого вели в суд. А вы представьте реакцию детей, которые могли знать его лично, и теперь по телевизору говорят, что это преступник в наручниках. Как себя поведут дети? Испугаются. Как себя поведут мамы? Побегут писать заявления и начнут работать «сарафанными радиостанциями», перенося домыслы в протоколы следствия. Как этим воспользуются некоторые служители закона? Будут оформлять покушение на совершение насильственных действий сексуального характера. И чем больше «эпизодов», тем лучше. И доказывать никто уже ничего не будет, так как достаточно будет абстрактной «множественности» дел «маньяка в рясе». Именно так уже полтора года и ведется «охота на ведьм» в отношении священника Глеба Грозовского. Хочется верить, что люди одумаются. Никогда не поздно сказать правду.
