Режопера

О том, стоит ли спорить о вкусах с участием прокурора и архиерея

Режиссер Т.А. Кулябин, работающий в Новосибирском театре оперы и балета, достиг выдающегося медийного эффекта. Его постановка вагнеровского «Тангейзера» сделалась общероссийским соблазном, притом до начала работы Т.А. Кулябина над оперой вряд ли многие могли хотя бы разъяснить разницу между Тангейзером и Лоэнгрином — ниже представить себе, каким образом можно скандализировать публику весьма музыкально сложной и долгопротяжной (нелюбители композитора даже сказали бы «нудной») вагнеровской оперой. Но для современной оперной режиссуры нет невозможного.

Положенное Вагнером в основу либретто средневековое немецкое предание о миннезингере Тангейзере, который, идя в Вартбург на состязание певцов, увидел близ Герзельберга богиню Венеру, которая завлекла его к себе в грот, где он и пробыл семь лет, было кардинально переосмыслено Т.А. Кулябиным. В результате переосмысления получилось следующее: «Кинопавильон. На время работы над фильмом «Грот Венеры» режиссер Генрих Тангейзер оборвал все связи с внешним миром, с друзьями и семьей, целиком посвятив себя съемкам.

Начинаются съемки финальной сцены «Грота Венеры» — прощание Венеры и Иисуса. Иисус хочет любой ценой освободиться из плена грота. Венера пытается удержать его сначала обещаниями вечной любви, затем угрозами и мольбами. Но Иисус стремится в реальный мир, он готов к испытаниям и смерти.

В конце концов, он разрушает пространство грота, призвав на помощь имя своей матери Марии".

Про эту оригинальную трактовку прослышал новосибирский архиерей, она ему решительно не понравилась тем, что Христос ни к селу ни к городу был представлен сожителем Венеры, дело дошло до светской власти, новосибирские православные демонстрировали возле театра, в защиту Кулябина выступили его коллеги-режиссеры Д.В. Черняков и К.С. Серебренников, думец-единоросс Е.А. Федоров призвал проверить «Гоголь-центр» К.С. Серебренникова — словом, скандал вышел безобразный и многостатейный.

Правящему архиерею явно недостало выдержки. Если бы он в уединении своей кельи периодически смотрел бы постановки оперной классики на канале «Меццо», он узнал бы, что в современном оперном искусстве по-другому и не бывает. Принцип режиссерской оперы или сокращенно режоперы в том и состоит, чтобы любое оперное либретто подвергнуть максимально непотребному осовремениванию.

Хотя из цензурных соображений самые смелые постановки по «Меццо» не кажут — телезрители были лишены возможности увидеть, как в постановке «Нюрнбергских мейстерзингеров» все мейстерзингеры состязаются в совершенно натуральном виде, постановка «Тангейзера», где главный герой является охранником в нацистском концлагере, также не прошла телецензуру, более строгую, нежели театральная, — но вкус-то моря можно понять и с одного хлебка.

Хотя, с другой стороны, архиерея, келейно смотрящего такие зрелища, могли бы обвинить в том, что его неугомонный бес обуял.

Возможно, тут следует ударить по мракобесию экстренной постановкой пуччиниевской «Тоски».

I акт. В римской церкви Сант-Андреа-делла-Валле современный художник Марио Каварадосси инсталлирует клизмы, символизирующие церковные купола. Появляется возлюбленная художника, панк-певица Флория Тоска в балаклаве и цветных колготках. Они исполняют любовный дуэт «Богородица, Путина прогони», но тут входит представитель обладминистрации барон Скарпиа в черной рясе и обладающий разительным портретным сходством с о. В. Чаплиным. Он уводит арестованного Каварадосси.

II акт. В палаццо Фарнезе (здании обладминистрации) Скарпиа истязует художника. Приходит панк-певица Тоска, Скарпиа обращается к ней со сладострастным предложением. Чтобы спасти бесценные инсталляции, Тоска притворно соглашается на домогательства мракобеса. Когда он идет к ней, раскрыв объятия, она ударяет его клизмой и поет над умирающим Скарпиа: «E avanti a lui tremava tutta Roma!»

Самое интересное, что аналогичная актуализация именно «Тоски» уже случалась в 20-е годы под знаменем пролеткульта. Тогда была поставлена опера с сюжетом из времен Парижской коммуны, где вместо Тоски главной героиней была русская коммунарка Жанна Дмитриева, а вместо барона Скарпиа — генерал Галифе. Типическая режопера, тем более что от времен Коммуны зрителя отделяло всего полвека — вроде как нас от времен Хрущева.

Но все сравнения той давней режоперы с нынешней практикой — в пользу корректного и целомудренного пролеткульта. Он и не претендовал на то, что его интерпретация — это вроде как настоящая «Тоска», но честно ставил в афише новое название — «В борьбе за Коммуну».

Что же мешает и ныне следовать этому похвальному пролеткультовскому примеру? Никто не собирается гнать и запрещать режоперу, но, пожалуйста, пишите в афише «Сегодня режопера Т.А. Кулябина (Д.В. Чернякова etc.) по мотивам музыки Р. Вагнера (Н.А. Римского-Корсакова, М.П. Мусоргского etc.)». Кто ценит творчество тороватых на выдумку режиссеров (а такие, несомненно, есть), с радостью пойдет наслаждаться богатыми режиссерскими фантазиями. Кто не ценит — не пойдет. Или, по крайней мере, займет место в ложе так, чтобы ничего не видеть. Все честно, все предупреждены — «12+», «16+», «18+», «слабонервным не смотреть», «режопера». Как пишут на табличках наши соседи немцы, «Auf ihre eigene Gefahr» — «На ваш собственный страх и риск».

Главное, чтобы зрители заранее знали, что их ждет, и потом не восклицали: «Welche Scheisse!» с призыванием архиерея и прокурора.

http://izvestia.ru/news/583 853