 |
| Православие.Ru | Архимандрит Илия (Рейзмир) | 23.02.2015 |
Электричка выкатывается из темной Москвы и прибывает в рассветную Лавру. Свет липнет к древним сахарно-белым стенам, и золото крестов плывет в таком ярко-синем небе, какое можно только себе представить. Искрит снег. Первым делом, конечно, к Преподобному: мерцают в глубине лампады над ракой, и стоит на коленях, поникнув головой, у колонны какой-то монах. «Преподобный Сергий, помоги», — прошу и выскакиваю обратно в солнечное утро.
Архимандрит Илия (Рейзмир). В храме Патриарших покоев. Фото автора
Звонок в дверь, топтание на морозе у крыльца Патриарших покоев — архимандрит Илия (Рейзмир) уже лет сорок смотритель здесь. Легкие шаги за дверями и покашливание. «Кто там?» — «Это я, батюшка, вы благословили сегодня приехать!» Такая радость — снова видеть его! Старенький синий свитер на подрясник, скуфия; смотрит, чуть прищурившись, — плохо видит, — и кажется, такой простой-простой, а дар слова — особенный: когда в Троице-Сергиеву Лавру приезжает служить патриарх, отец Илия всегда говорит на Литургии слово.
По деревянной лестнице спешу за ним наверх: внизу будут мешать, идет уборка. На втором — тот же солнечный свет ложится на святые стены и портреты патриархов, в советские времена подолгу живших и молившихся в Лавре — ни Алексия I, ни Пимена не пускали ездить даже по стране: «Пропаганда религии», — улыбается отец Илия, — и покои редко когда пустовали. И теперь ждут Святейшего на Первой седмице.
Батюшка садится за стол. На столе — его «Проповеди». На обложке он — не такой, как сейчас, а торжественный, в клобуке, с крестом с украшениями: священноархимандрит. Любовь ко храму Божиему, к богослужениям, церковному благочестию — вот чем, прежде всего остального, наполнено слово старца, отдавшего на служение Богу всё свое человеческое естество. Глядя на отца Илию, вспоминаешь стихи пророка Давида: «Едино просих от Господа, то взыщу: еже жити ми в дому Господни вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню и посещати храм Святый Его». Наверно, стяжав такую любовь, человек обретает в себе образ Божий и богоподобие.
«Спасение в наших руках. Не упустим его»
«Великая милость дана нам от Бога — Пост! Это такая радость, такая благодать! Когда Великий пост заканчивается, даже немного жалко разговляться — будто теряешь то, что приобрел», — говорит батюшка и улыбается. И я ловлю себя на том, что мне знакомо это: особенный полет Страстной седмицы, когда начальная тяжесть первых дней поста давно сменилась звенящей легкостью, и жадно вдыхаешь ладан последних длинных служб, и правда, делается жаль менять всё это на сытный пасхальный стол: вот бы так жить и дальше — всей душой в храме. Но до всепобеждающего воскресного ликования еще далеко — впереди Первая седмица.
— Батюшка, как следует провести ее? На каких службах бывать обязательно?
— Кто свободен от работы государственной, в первую, а также третью и последнюю седмицы нужно стараться бывать на всех службах.
Кушаем мы в Лавре первую седмицу без масла — только в субботу и в воскресение благословляется елей. Многие говорят: я же от такого поста заболею! Нет — наоборот: бодрость чувствуешь, потому что не только духовно, но и физически в пост Господь укрепляет человека.
Нет больше счастья, чем быть православным христианином, особенно в Русской Православной Церкви. Нигде больше нет такой милости — даже в других Православных Церквах. Где еще найдешь такую красоту? Какие у нас распевы!.. «Покаяния отверзи ми двери».. «На реках Вавилонских».. Дорожите этой великой милостью! Да не потеряем ее.
Фото автора
Спасение в наших руках. Не упустим его. Будем очень внимательны над собой.
Сейчас нужен подвиг, большое внимание. В 1970-е годы ничего не было, а огонек веры, молитвы горел. А теперь совсем другое время. Люди — ни горячие, ни холодные. Молодые в другое кинулись: хапнуть денег. Наберут кредитов, потом приходят, плачут. А кто тебя благословил? Это же обман, банковский обман! Приходил один человек — взял кредит, хотел бизнесом каким-то заняться, ничего не вышло, за год еще вдвое наросло, остался без квартиры, машины, переехал в деревню с семьей. Ты же русский мужик! Кто тебе разрешил кредиты брать? Зачем это тебе нужно?
— Сейчас многие переживают из-за кризиса, вызванного санкциями против России.
— Ничего, Господь поможет. Я верю, что всё пройдет. Это временное явление. Никакие кризисы нас не повредят. С нами Бог. Неужели Господь не знает, что мы имеем нужду в хлебе насущном? Или в работе? А так, конечно, люди есть люди. Многие падают духом. Многие отчаиваются. Не падайте духом, Боже сохрани!
Что бы ни случилось, не опускайте рук. Всей душой молитесь. Что ты падаешь духом, если с нами Бог? Нельзя.
Это всегда так было: истина всегда была гонима. Как Христа гнали. — «меня гнали — вас будут гнать», — так и истинную Церковь будут гнать. Но будь верен Господу, и Господь тебя не оставит. Так Господь ведет нашу Церковь. И так Он ведет весь народ.
— А что вы можете сказать о национализме? Сегодня его становится очень много.
— Национализма не может быть. Это грех. Где нет веры — там национализм. Если стал православным христианином — чуваш, мордвин, грузин, армянин, грек, украинец, русский, белорус — всё: грани национальности стираются. Как сказал апостол: нет уже ни эллина, ни иудея, ни скифа — славянина. Все — братья, все — одно. Там беда, где национализм. С нами Бог. Мы братья во Христе. Всем — благодать Божия.
«Вспомни первую любовь свою»
— Вы сказали о теплохладности. Я ее тоже чувствую: вроде как и в Церкви, всё исполняешь, но равнодушно, лишь бы как — ни холоден, ни горяч. Что делать?
— Следить за собой. Как в Апокалипсисе сказано: вспомни первую любовь свою, вспомни, откуда ты ниспал, и покайся[1], — и снова возвратись. А покаяние всё снимает. Взмолился: «Господи, помоги, прости меня!» — и Господь тут же прощает.
Каждый должен следить за своей совестью. Мы должны подвизаться. Чаще исповедоваться. Причащаться. И никакие кризисы нам не повредят. Я всё равно верю, что Господь нас не оставит, хоть и нет такого огонька. Господь руководит нашей жизнью. Он видит нас. Око Божие над нами, Ангел-Хранитель с нами и святые угодники.
Многим говорю: своих детей, мужей направляйте в храм. Сами ходите. Воспитывайте в храме душу свою для жизни вечной.
— Батюшка, вот вы процитировали «Откровение Иоанна Богослова». А читают ли сегодня люди Священное Писание?
— Что интересно: в советские времена книг почти не было. Календари церковные издавались, молитвословы — и то совсем немножко. А сейчас — полная свобода, по три-четыре Литургии служат в день, типография наша открылась после ремонта, аппаратуру новую завезли — миллионы книг напечатаны, старцы переведены с греческого языка, но кто их прочитает?
Уже двадцать лет всё есть, а как будто не видят.
Спрашиваю: вы прочитывали Евангелие? Хоть когда-нибудь? За всю жизнь? Нет, никогда не читал. Или «чуть-чуть читал». Тогда даю задание: до Пасхи или до лета, не спеша, на русском языке, прочитай Новый Завет или хотя бы Евангелие. Многие смотрят — и не видят, слушают — и не слышат. Нельзя так жить! Всё дано нам в руки — не упустите!
Длинные службы сейчас такие, канон Андрея Критского читают — это же такая красота!
— Насколько это важно — не раз в месяц или в две недели, а часто бывать в храме?
— В храме каждое действие — и благословение священника, и помазание елеем, и вкушение просфорки, и прикладывание к мощам, к иконе, к кресту, которые являются проводниками благодати Божией, — укрепляет и соединяет нас тесными узами с нашим Сладчайшим Иисусом Христом.
И тем более — таинство покаяния и причащение Святых Христовых Таин: мы не только видим своими телесными очами Господа Иисуса Христа, но и принимаем в свою душу в этой маленькой частичке всего Господа. «Ядый Мою плоть и пияй Мою Кровь будет иметь жизнь вечную, и Я воскрешу его в последний день»[2].
Это Господь и поныне исполняет. Мы имеем счастье постоянно быть с Господом. Особенно когда достойно поисповедуемся. Кто причастится достойно, тот радость чувствует, и это — свидетельство того, что мы встретились со Христом.
Такая милость нашей Православной Церкви, такая милость над нами. Поэтому многим говорю: не надо падать духом — с нами Бог. А если с нами Бог — кто против нас? Будьте только верны — Господу, вере православной и Церкви.
Сейчас многие приходят, плачут: расстройство в семьях, в учебе, на работе. Молитесь Царице Небесной! Она — Покров над нами! И святителю Николаю — он спасал на море плавающих и сейчас на житейском море спасает. Чтите и усердно просите! Молитесь преподобному Сергию!
Матерь Божия явилась ему перед его блаженной кончиной. Где сейчас Серапионова палата, там была его деревянная келья. Он очень плакал и переживал: что будет с его обителью после его смерти? И вот расступилась крыша, и Матерь Божия явилась ему в Небесной славе, с апостолом Петром и Иоанном Богословом. Он, конечно, по-человечески испугался, поклонился в ноги Царице Небесной. «Не бойся, избранниче Мой, — сказала Матерь Божия. — Услышана молитва твоя об обители твоей святой и учениках. Я Своим покровом буду всегда над этим местом».
Она и поныне исполняет Свое завещание. Ни татаро-монголам, ни польско-литовским войскам, ни французам в 1812 году, ни немцам — никому Она не позволила переступить порог обители преподобного Сергия.
Был такой архиепископ, Никон (Рождественский) — семь лет на Вологодской кафедре, а потом ему ноги отказали; выходец из Лавры, похоронен за Духовским храмом. Он оставил дневники. Писал: посмотрите на веру русского человека! На эту старушечку — еле добрела! Опирается на свой незатейливый посох — палочку, проливая сладкие слезы. Спросите: «Бабушка, о чем плачешь?» — «С Преподобным прощаюсь», — ответит она. И заканчивает такими словами: пока не зарастет народная тропа к преподобному Сергию, будет стоять Россия. Так оно есть, так оно и будет. До сих пор множество людей сюда хотя бы раз в год, да приезжают — и с Дальнего Востока, и с Молдовы, откуда угодно — и говорят: на весь год хватает благодати. На торжество Преподобного, летом, 150 тысяч паломников было в Лавре. Слава Богу.
«Господь зовет ко спасению разными путями»
— Я всем говорю: подойди к мощам Преподобного как к живому, открой свое сердце, от души, с верою скажи: «Батюшка Сергий, помоги!» И Преподобный умолит Господа.
В 1980-е годы у нас учились два брата-близнеца из Казани. Один собирался идти в монашество, а другой думал жениться. И вот тот, что думал о монашестве, видит видение: 1 сентября множество студентов — впереди профессора — идут к Преподобному: в этот день у его мощей совершается молебен перед началом учебного года. И вот они идут, идут, идут — очень много. Он думает: «Ой, а я как же успею?!» И побежал. Заходит в Троицкий собор и видит: семинаристы по двое подходят к раке, как на братском молебне, кланяются, а преподобный Сергий сидит в раке. Не лежит, а сидит! И благословляет их. Двое подойдут, поклонятся — он их благословит. Еще двое — благословит. Подбегает и он — а преподобный ему ручкой машет: мол, отойди. «Ты, — говорит, — не от нашего стада». И он потом женился.
А тот, что, наоборот, жениться хотел, принял монашество — и сейчас уже архиерей. Таков Промысл Божий. Господь управляет нашей жизнью.
Так что, конечно, такой радости, как русский православный христианин, никто не знает. Такого счастья, такой милости.
А Великий пост — это великая милость. Проходит Первая седмица, и мы празднуем Торжество Православия. Какая красота! А Крестопоклонная.
Господь зовет ко спасению разными путями. Через горе, через смерть родных, через богослужение, через песнопение.
Как-то на Крестопоклонной, еще молодым иеромонахом, я исповедовал ночью. В советское время монастырей было мало, а билеты на поезда дешевые: из Казахстана, со Средней Азии, с Украины, из Молдавии — отовсюду к нам приезжали. Целую ночь мы исповедовали — до 5 утра. И вот подводят ко мне 28 человек. «Мы, — говорят, — ИПЦ: Истинно-православная церковь». Они нашу Церковь не признавали, считали ее за советскую, жили в архангельских лесах, священника не было у них — а может, был, я не знаю. И вот они сказали такие слова: «Отец Илия, мы первый раз в Церкви. Мы ее не признавали, но мы услышали ваши песнопения и из Церкви уже никогда не уйдем». Призывающая благодать Божия коснулась их именно через песнопения.
— Лаврское песнопение связано, конечно, в сердце каждого человека в первую очередь с памятью архимандрита Матфея (Мормыля).
— Очень много отец Матфей трудился, ночами сидел, проигрывал, спевки проводил в колокольне на буднях — по две, по три, по четыре на неделе. Кто у него пел, выходил не только певцом хорошим, но и регентом. В советское время не было никаких певческих школ, а записывалось, расходилось то, что делал отец Матфей, по всему Советскому Союзу. И те, кто тут учился, пели у отца Матфея в хоре, переписывали ноты и распространяли по всей стране. Это благодать Божия.
Не нарадуюсь на такое песнопение, которого нет даже в других Православных Церквах.
Была у меня в советское время одна знакомая, из Нижнего Тагила, — в научно-исследовательском институте работала. Не коммунистка и не комсомолка, но и не церковная. А мама у нее была очень верующая. И вот перед смертью, совсем уже слабенькая, мама сказала: «Тамара! Выполни мое завещание. Отвези меня в храм и отпой, когда я умру». И та исполнила. Отпела маму. и из храма вышла верующей. Вот такая благодать Божия!
Разными путями призывает нас Господь.
А был еще у нас такой Павлуша — сын члена Политбюро. Самый высший орган правления был в советское время — это Политбюро. И вот как-то в Лавру из Кремля приехала экскурсия, и он тоже был в этом автобусе — мальчик лет 16 или 17. Сам потом рассказывал. Регентовал в тот день отец Никон. Пели красиво, но по-простому. Но он услышал и из храма вышел сам не свой. Не знал, что с ним делается. А был еще некрещеный. И вот начал потихоньку, чтобы никто не знал, ездить по храмам вокруг Москвы, по деревням — а их тогда мало было. Где-то принял крещение. И попросился к отцу Матфею в хор — музыкальное образование у него было хорошее. Отец Матфей никому не отказывал — взял. Он пел-пел — и захотелось ему в семинарию. Подал документы. А тогда всё проверялось. И родной отец, из Политбюро, написал заявление своим соратникам: «Мой сын Павел свихнулся, вдался в религию. Помогите мне перевоспитать его». Его, конечно, до семинарии не допустили. Отслужил в армии — и всё, теперь никто не имел права ему мешать. Закончил он семинарию, женился — сейчас знаменитый протоиерей.
Вот как действует призывающая благодать Божия. Я многим говорю: не теряйте время для спасения, пока это время есть. Будьте верны Господу и Церкви.
«Такие были великие святые люди. Так жила Церковь»
— А как вас самого Господь призвал к монашеству — как вы поняли, что это ваш путь?
— Я работал агрономом, в начале 1960-х, при Хрущеве. Нас послали на повышение квалификации в научно-исследовательский институт в Днепропетровск. Как раз начинался Великий пост. Приехали — говорят: нет общежития, ищите квартиры. Я пошел в собор, там меня взял на квартиру Яков Сергеевич Литвиненко. Сходили в храм. Боже мой! Такого песнопения красивого я никогда не слышал! И Яков Сергеевич сказал — меня Николай звали — такие слова: «Коля! В Почаеве красиво поют, а в Загорске — как на небесах!» Приезжаю домой, рассказываю маме, она говорит: «Поезжай!»
Фото автора
Приехал в Москву. Я не знал, что такое метро, что такое электрички. Примчал сюда. В Лавре был благочинный — прозорливый, отец Феодорит, в 1973 году он скончался. Прошел ссылку 20 лет. Красивый, как ветхозаветный патриарх. А отец Матфей еще молоденький был. Красиво хор пел. Я подошел к клиросу. Отец Матфей мне говорит: «Сейчас отец Феодорит будет выходить из алтаря, подойди к нему за благословением». Я подошел. Он посмотрел, сказал: «Зайдите ко мне после обеда». Я зашел. Он взял меня за руку, поднял на третий этаж к отцу Матфею в келью и сказал: «Батюшка, возьмите этого юношу, он будущий наш брат». А у меня даже мысли не было о монашестве, ни о семинарии. «И расскажите ему, как готовиться к семинарии, и помогите ему поступить». И кончено — моя жизнь изменилась!
Отец Матфей усадил меня, расспросил, сказал: чтобы никто не знал, одна только мама, куда ты едешь; документы собери как бы в институт и сдавай их в самом конце июля. Документы до 1 августа принимали, а 10-го — экзамен. 160 или 180 человек поступали, а приняли только 40. Нельзя было 41 принять в то время. И, слава Богу, я поступил. Это было в 1966-м.
Какие старцы у нас были. Отец Кирилл (Павлов) — герой Второй мировой. Отец Феодорит. Батюшка Кирилл много не говорил, но он сам был — наглядный пример. Никто не видел, что он обижался, или ссорился, или осуждал кого-то, или ругал. Кротость и смирение. А тысячи и тысячи людей спас.
Отец Феодорит уже старенький был. В 1969 году на левый клирос меня поставили; старцы на буднях всегда пели, и он тоже стоял на клиросе. И никто не ходил по храму, не разговаривал — не то что боялись, а было стыдно перед этим святым человеком. Такой он благодатный был. У него большая библиотека была. И вот за месяц до смерти он начал ее раздавать — всем, кто к нему приходил. Я тоже зашел. Мне попалась книга — дореволюционного издания, большая — «Иноческие уставы». И житие Иоанна Крестителя.
А когда он скончался и наместник пришел в его келью, она была пуста: всё раздал. И одежду — всё, что было. Остались только выписки на столе: он очень любил Димитрия Ростовского, и читал его, и выписки делал, и проповедовал из его творений.
Такие были великие святые люди. Так жила Церковь. Благодатью Божией исцелялись, и знамения преподобного Сергия совершались. Та же благодать с нами. Только самим нужно быть верными. Будьте верными Господу, и Господь нас не оставит.
[1] «Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь твою. Итак вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние дела; а если не так, скоро приду к тебе, и сдвину светильник твой с места его, если не покаешься» (Откр. 2: 4−5).
[2] См.: Ин. 6: 54.
