Яркий и плодовитый духовный писатель Евгений Николаевич Погожев, публиковавшийся под псевдонимом Поселянин, принявший в годы гонения на Православную Церковь смерть за веру, родился 21 апреля (3 мая) 1870 года в Москве.
Отец его Николай Александрович (ум. в 1902 году) работая врачом-терапевтом, заслужил личное дворянство. Мать Лидия Николаевна была из знатной семьи; ее восприемниками были генерал от инфантерии Д. С. Левшин и княгиня Н. В. Оболенская.
Воспитывался Евгений в благочестивых традициях церковной Москвы. В очерке «Святочные дни (из детских воспоминаний)» он рассказывал: «Когда я себя еще очень мало помню, Рождество представлялось мне каким-то особенным временем наплыва сладких вещей. Потом я стал помнить торжественную всенощную, громкое пение, тяжелые паникадила в огнях, тяжелые золотые ризы, клубы ладана, расстилающегося в храме, и над всем этим мысль о Младенце, Который только что родился и Который есть Бог. Было Рождество в моем семилетнем возрасте, которое я не забуду никогда…"[1]. Событие это заложило в его душе «теплую любовь к русской церковности». Одновременно оно научило почитанию святых, о которых он впоследствии много и ярко писал: «Среди объявлений иллюстрированных изданий, рассылаемых перед Рождеством, к нам в дом попал один лист, на котором был изображен митрополит Филипп перед Иоанном Грозным. Доселе еще я живо помню этот несколько размазанный черный рисунок: Филиппа, не сводящего строгого взора с лика Спасителя, царя, гневно пред ним стоящего, толпу опричников. Не знаю, кто мне объяснил содержание картинки, но подвиг Филиппа возбудил во мне необыкновенный, хотя и мальчишеский восторг. Я никому не рассказал о том, что пережил, но несколько дней ходил, все думая о Филиппе"[2].
Евгений Погожев учился в 1-й Московской гимназии (1879−1888 годы). В 1888 году он поступил на юридический факультет Московского университета. К студенческим годам относится первая, опубликованная им работа: «Перед годовщиной 17 октября в Москве» (М., 1889), посвященная крушению царского поезда в Борках, близ Харькова, и чудесному спасению государя Александра III и его семьи.
В 1888 году в жизни Евгения Погожева произошло событие, которое определило всю его дальнейшую жизнь. Об этом рассказывает преподобный Варсонофий Оптинский: «Однажды он с тетей собирался в Крым, а та перед этим путешествием захотела побывать у батюшки отца Амвросия.
— Вы, тетушка, поезжайте, а я вас в Калуге подожду, — решительно заявил он.
— Да почему же? Поедем вместе, мне веселее будет, а к старцу ты можешь не заходить.
Евгений Николаевич согласился. Приехали. Тетка упрашивает, не сходит ли он хоть разок к отцу Амвросию, но племянник решительно объявляет: «Нет уж, не просите, к отцу Амвросию я ни за что не пойду. Он замучает текстами».
Так и не пошел. Тетка же рассказала о нем отцу Амвросию.
— А нужно бы ему ко мне зайти, — сказал батюшка, — передайте ему, что грешный Амвросий просит его зайти к нему на шесть-десять минут».
Он вышел от отца Амвросия другим человеком. С тех пор начал посещать Оптину и просился в монастырь, но батюшка возразил:
— Нет, сначала надо окончить университет, а там я скажу вам, что делать.
По окончании университета Евгений Николаевич приехал к отцу Амвросию и спрашивает, что же теперь делать.
— А теперь, — сказал батюшка, пишите в защиту веры, Церкви и народности"[3].
Позже он с сердечной теплотой писал о своем наставнике и духовном отце: «Какое чудо души переживалось, когда вы станете пред этим человеком, сразу согретый, просветленный шедшими от него лучами благодати"[4]. Великому старцу Евгений Поселянин посвятил отдельный очерк: «Праведник нашего времени оптинский старец Амвросий» (СПб, 1907). В «Летописи Скита Оптиной пустыни», составленной в 1900 году рясофорным монахом Павлом Плиханковым (будущим старцем Варсонофием), 5 июня была сделана запись: «Сегодня прислан отцу Игумену Ксенофонту Троицкий листок об отце Амвросии, составленный одним из духовных сыновей Старца, Евгением Николаевичем Погожевым, помещающим свои статьи в разных духовных журналах под псевдонимом Поселянина. Е. Погожев глубоко верно обрисовал духовный образ Старца и его служение православному русскому народу». О Е. Поселянине сделана также запись и 16 июля: «Сегодня посетил Оптину Пустынь известный духовный писатель Евгений Николаевич Погожев… Был у Начальника Скита и у рясофорного монаха отца Павла… Евгений Погожев был одним из преданнейших духовных сыновей Старца Амвросия и поместил в Душеполезном Чтении за 1892−1895 годы несколько статей о жизни Старца. Кроме того, Евгений Погожев издал отдельную брошюру в 1898 году, в которой описал Оптину Пустынь с самой лучшей стороны в отношении как внешнего, так особенно внутреннего ее благоустройства».
Творчество Е. Поселянина, начавшееся по благословению преподобного Амвросия, продолжалось более четверти века и оставило видный след в церковно-просветительской литературе. Оно является разнообразным по содержанию, красочным по форме, доходчивым до читателя (даже тогда, когда касается глубоких вопросов сокровенной молитвенной жизни человека). Книги и статьи Евгения Поселянина проникнуты теплым религиозным чувством. Они свидетельствовали изнеженному удобствами жизни, охладевшему в вере, увлеченному решением социальных и политических вопросов человеку второй половины XIX и начала XX столетий о высоких и истинных началах жизни, к которой призывает Божественный Учитель.
Большую часть своих трудов Евгений Поселянин посвятил жизнеописаниям святых угодников и подвижников благочестия: «Пустыня. Очерки из жизни древних подвижников» (СПб., 1907; репринт: СПб., 1995); «Собор московских чудотворцев» (М., 1912); «Русская Церковь и русские подвижники XVIII века» (СПб., 1905; репринт: Сергиев Посад, 1990); «Святыни земли русской. С описанием жизни и подвигов святых и знамений, бывших от чудотворных икон» (СПб., 1899); «Преподобный Серафим Саровский чудотворец (с новыми сведениями о Старце)» (СПб., 1903; репринт: М., 1990); «Русские праведники последних времен» (Пг., 1917, кн. 1−8); «Святая юность. Рассказы о святых детях и о детстве и отрочестве святых» (М., 1994); «Иоасаф царевич» (М., 1895, 2-е изд., М., 1904); «Под благодатным небом. Один за всех (о преп. Сергии Радонежском)» (СПб., 1994); «Власть духовная и власть мирская» (М., 1996) [О митрополите Арсении Мацеевиче] и др.
Евгений Поселянин умел показать своим современникам нетленную красоту подвига святых: «Кому приходилось испытывать то необыкновенное впечатление, какое переживаешь, когда вдруг до души, измученной житейской тревогой, издали донесутся тихие, бесстрастные, отрадные и счастливо спокойные, как вечность, звуки церковного песнопенья, тот поймет, что подобное впечатление испытываешь и тогда, когда после долгого забвения высших интересов души, долгого периода, во время которого уста от полноты сердца не шептали молитвы, — развернутся вдруг перед глазами правдивые сказания о подвигах былых людей христианства, тех вольных мучеников, которые с такой последовательностью стремились взять и взяли от жизни лишь одну духовную ее сторону. Какой бы пропастью ни была отделена наша беззаконная жизнь от их светлых «житий», но раз мы вызываем внутри себя те сокровища, то лучшее содержание нашей души, которое отчасти раскрадено, отчасти затоптано гнетом жизни, но ростки, которого не погибают в человеке совершенно, пока он дышит — как этой лучшей стороной нашего существа мы и поймем этих дальних и странных людей… Прекрасны они цельностью своих могучих характеров, той великой сосредоточенностью с какой провели свой земной век, не отходя от ног Христа Учителя, слушая Слово Его».[5]
В 1919 году вышла книга Евгения Поселянина «Богоматерь. Полное иллюстрированное описание Ее земной жизни и посвященных Ее жизни чудотворных икон» (СПб., 1914; М., 2002), ставшей лучшей среди всех работ, посвященных этой дорогой сердцу православного человека теме.
Труд этот явился плодом благоговейного почитания Пресвятой Богородицы. «Восемнадцать слишком веков от того дня, когда Дева Мария на руках Своего Сына была вознесена к великому Престолу и после жизни несказанной скорби, мук и унижений была коронована на чудное Царство Небесное — эти восемнадцать веков бессильны были умалить восторг человечества пред тихой святыней Девы Марии. В немногих дошедших до нас отзывах Ее современников слышно безграничное восхищение сердца, слышны чувства, превышающие всякие слова, не умеющие найти достаточных выражений"[6]. Книга Евгения Поселянина об иконах Пресвятой Богородицы выделяются замечательной полнотой и богатством свидетельств о чудесах, явленных Божией Матерью через образы Ей посвященные.
Большинство трудов Е. Поселянина в наше время переиздано и служит делу духовного просвещения нашего народа.
В 1904 году Евгений Поселянин женился на Наталии Яковлевне Грот, дочери известного филолога. Брак оказался непрочным и через полгода распался: между супругами были серьезные разногласия во взглядах. Евгений Николаевич еще много лет спустя болезненно переживал случившееся. 22 октября 1911 года преп. Варсонофий говорил своим чадам: «Нет, непрочно земное счастье, и благо человеку, который за ним не гонится, но возлагает все упование на Христа Спасителя. Он не будет посрамлен. Сегодня как раз у меня человек, которого сильно обмануло счастье, — это Евгений Николаевич Погожев…» Старец Варсонофий видел в нем большие духовные дарования: «Вы — идеалист, Евгений Николаевич, — сказал я ему, — в миру нет вам места, ступайте в монастырь, все равно в какой, хоть бы в наш, конечно, где хранятся заветы старцев. Пять лет пребывали бы послушником, десять лет — монахом, пять — иеродиаконом…
— Ну, а потом?
— Потом вы были бы старцем, как отец Амвросий. Вы теперь внешний художник, а тогда сделаетесь внутренним"[7].
Евгений Поселянин не принял монашеского пострига: «И в миру можно приносить пользу, — ответил он».[8]
Дальнейшая жизнь показала, что богатые внутренние силы его не остались невостребованными. На 61 году жизни он сподобился мученического венца.
Е. Поселянин духовно-писательскую деятельность совмещал с государственной службой. В 1893 году он переселился в Царское Село (позже в Петербург) и поступил в канцелярию 2-го (крестьянского) департамента Сената. Через 5 лет перешел в Комитет по делам печати, числясь по министерству юстиции. В 1903—1904 годах работал в Канцелярии Российской Императорской Академии наук. Получил чин статского советника. В чине статского советника Евгений Поселянин был в 1904 году призван на военную службу как прапорщик запаса, но в боевых действиях не участвовал. 1913 году — чиновник особых поручений в Главном управлении землеустройства и земледелия. В том же году Евгений Николаевич был удостоен потомственного дворянства. В мировую войну служил в Военном министерстве (член Чрезвычайной следственной комиссии, расследовавшей немецкие преступления). С фронта он посылал репортажи о подвигах русских солдат, составившие книгу «Из жизни наших героев-воинов» (Пг., 1916). Несмотря на то, что много времени и сил отдавал работе в государственных учреждениях, духовно-творческий труд был для него главным в жизни. Он активно сотрудничал в журналах: «Русский паломник», «Странник», «Миссионерское обозрение», «Душеполезное чтение», «Свет» и др., а также в газетах: «Церковные ведомости», «Новое время», «Московские ведомости». Отдельным изданием выходили книги: «Задушевные беседы» (СПб., 1901; 2-е изд.: Пг., 1915), «Герои и подвижники лихолетья XVII в.» (М., 1912), «От сердца к сердцу. Из тайны душевной жизни мирянина» (СПб., 1914) и др. После 1917 года опубликовал лишь несколько статей в журнале «Божия Нива»: «Луч горнего света (Отец Иоанн Кронштадтский)» (1918, N 1−2) и «Святая Русь — в изображении русских художников» (1918, N 6−7). В дальнейшем возможности для Евгения Поселянина как церковного писателя практически исчезли. В его следственном деле 1924−1926 годов находится заявление уполномоченным Енисейского отдела ГПУ, где он говорит о своих литературных занятиях до ареста: «Я за последние годы обратился к исследованию биографии Пушкина, а мой ответ под заглавием «Отравленный Пушкин» заслужил лестный отзыв академика Кони и других известных пушкиноведов».[9]
С апреля 1918 по декабрь того же года Е. Поселянин работал в страховом Обществе; затем сотрудничал в Отделе охраны и учета памятников искусства и старины (декабрь 1918 — апрель 1922). Потеряв работу, с весны 1922 года давал частные уроки.
В ночь с 11 на 12 апреля 1924 года он был арестован по обвинению в принадлежности к контрреволюционной организации. 25 июля 1924 года постановлением особого совещания при коллегии ОГПУ по ст. 68 Евгений Поселянин (в деле — Е. Н. Погожев) был выслан на 2 года в д. Гольтявино Приангарского района. В Следственном деле имеется «Характеристика на административно-ссыльного Погожева Евгения Николаевича», составленная уполномоченным по ссылке Шестаковым: «следуя в ссылку с этапом, последний все время занимался злостной антисоветской агитацией среди ссыльных как в пути следования, а также в пересыльных домах заключения… Злостная агитация Погожевым велась не только среди заключенных, но также были попытки разложить своей агитацией сопровождавший этап конвой. Отбывая ссылку в д. Гольтявино Погожев ведет тесную связь и дружбу с местным попом и населением антисоветского настроения… Одно время, т. е. по прибытии в ссылку в Канский округ, был оставлен для отбытия срока ссылки в городе Канске, проживая в городе Канске. Поведение Погожева сразу стало обнаруживать его активность, выражающуюся в скрытой антисоветской агитации, а также в общении такового с группой местных тихоновцев"[10].
После ссылки, срок которой закончился в июле 1926 года, Евгений Поселянин вернулся в город на Неве, проживал на Моховой улице недалеко от Преображенского собора, прихожанином которого он являлся.
С 25-го на 26-е декабря 1930 года в Ленинграде были арестованы 13 человек, которых сотрудники ОГПУ объединили как членов кружка Н. М. Рункевич. В обвинительном заключении говорилось: «Под видом богослужения у себя на квартире, после закрытия б. Преображенского собора, Н. М. Рункевич устраивала собрания, на которых в контрреволюционном разрезе обсуждались текущие события политического дня, читалась контрреволюционная литература и т. п."[11]. В числе 13 арестованных был и Евгений Поселянин.
То, что следователи ОГПУ называли контрреволюционной организацией, реально представляло собой регулярное общение единых по вере и убеждениям людей. После закрытия Преображенского собора настоятель храма протоиерей Михаил Тихомиров регулярно совершал на квартире Наталии Михайловны Рынкевич, которая была членом двадцатки, богослужения. На допросе Н. М. Рынкевич назвала Е. Поселянина среди тех, кто ей близок по душе и кто посещал ее квартиру. Сам Евгений Николаевич был допрошен 29 декабря 1930 года. Он сказал, что знает Н. М. Рынкевич с детства. Относительно предъявленного ему обвинения, Поселянин заявил: «Касаясь своих политических воззрений, должен заметить: гонения Советской власти не могли меня как верующего человека радовать. Отсюда и то неприязненное отношение к ней, которое я подчас выражал. Не занимаясь разработкой политическо-экономических дисциплин специально, я преломлял свои политические симпатии сквозь призму религиозных чувствований. Должен заметить, что являюсь большим поклонником митрополита Филарета, а последний говорил, что на земле посланником Бога является царь. Пожалуй, этого заявления достаточно, чтобы определить мое политическое credo"[12]. Поселянин выразил свое положительное отношение к коммунизму как к идее, учение Маркса назвал утопичным.
10 февраля Особый отдел ОГПУ, применив к арестованным ст. 58−11, направил их дело «для внесудебного разбирательства» и ходатайствовал: к гражданину Погожеву Евгению Николаевичу. «применить высшую меру социальной защиты — расстрелять"[13]. В тот же день тройка ПП ОГПУ утвердила приговор, который был приведен в исполнение 13 февраля.
Так сподобился святого мученического венца Евгений Погожев, бывший духовным чадом преподобного Амвросия Оптинского и посвятивший по благословению старца свою жизнь духовному просвещению народа.
В «Воспоминаниях» дивеевской монахини Серафимы (Булгаковой) рассказывается о посмертном явлении мученика Евгения: «Евгений Поселянин, составивший «Подвижники благочестия», перед своей кончиной жил с неверующей сестрой в Петрограде. Видит он сон, как звонят по телефону, затем приходят ночью и уводят его. Он проснулся утром и пошел к своему духовнику отцу Борису, исповедался, приобщился Святых Таин. В ту же ночь сон, который он видел, сбылся буквально: позвонили по телефону, потом ворвались, обыск, его забрали и увезли. Через некоторое время сестра узнала, что он расстрелян. Она была неверующая и не стала его отпевать, и никому не сказала об этом из священников. Через некоторое время его духовник отец Борис служит в храме, выходит покадить, и вдруг видит — стоит на клиросе Поселянин. Когда священник подходит поближе, тот раскрывает свой пиджак, и отец Борис видит у него на груди рану от пули. Отец Борис спрашивает: «Когда это случилось?» В ответ Евгений Поселянин указывает рукой на икону Трех Святителей. Священник говорит: «Мне надо кадить; подождите, я сейчас вернусь», — и уходит в алтарь. Когда он вернулся, на клиросе уже никого не было"[14].
[1] Поселянин Е. Н. На молитве в тишине и в бури. М., 1995. С. 33.
[2] Там же С. 34.
[3] Варсонофий (Плиханков), преподобный. Духовное наследство. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1998. С. 193−194.
[4] Смоленские епархиальные ведомости. 1911, N 24. С. 857.
[5] Поселянин Е. Н. Пустыня. Очерки жизни фиваидских отшельников. [М.:] Издат. группа Свято-Троице-Серафимо-Дивеевского женского монастыря «Скит». Б. г. С. 199.
[6] Сказание о чудотворных иконах Богоматери и о Ея милостях роду человеческому. Коломна, 1993. С. 3.
[7] Варсонофий (Плиханков), преп. Духовное наследие… С. 193−194.
[8] Там же. С. 195.
[9] Следственное дело. Архив УФСБ по Санкт-Петербургской обл., N 21 549, л. 81.
[10] Следственное дело, л. 34.
[11] Следственное дело. Архив УФСБ, д. П- 73 395, л. 180.
[12] Следственное дело, л. 116.
[13] Там же. С. 192.
[14] «Надежда. Душеполезное чтение». Вып. 15. С. 243.
